Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 1

Б ѣднякъ сид ѣлъ на каменной скамейк ѣоколо двери; съ одной стороны его лежало с ѣдло съ осла и уздечка, которую онъ изр ѣдка подымалъ, потомъ опять клалъ и глядя на нее покачивалъ головой. Потомъ онъ опять досталъ изъ сумы корку хл ѣба, подержалъ ее въ рук ѣ, какъ будто хот ѣлъ ѣсть, положилъ ее на удила ослиной узды, внимательно посмотр ѣлъ на маленькое устройство, которое сд ѣлалъ, и вздохнулъ. —

Простота его горести заинтересовала многихъ; около него собрался кружокъ, въ которомъ находился и Лафлёръ, въ то время какъ закладывали лошадей. — Я продолжалъ сид ѣть и мн ѣможно было все вид ѣть и слышать черезъ головы другихъ. — Онъ говорилъ, что пришелъ недавно изъ Испаніи, а туда пошелъ съ дальн ѣйшихъ береговъ Франконіи, и что теперь, возвращаясь домой, пройдя уже такъ много, его оселъ умеръ. — Казалось, вс ѣжелали знать, что могло заставить такого старика предпринять такое дальнее путешествіе.

— Небу угодно было, сказалъ онъ, благословить его тремя сыновьями, первыми молодцами во всей Германіи; но потерявъ въ одну нед ѣлю двухъ старшихъ отъ оспы, и когда младшій забол ѣлъ тою-же бол ѣзнью, онъ такъ испугался потерять ихъ вс ѣхъ, что сд ѣлалъ об ѣтъ, что ежели будетъ угодно небу оставить ему младшаго сына, онъ пойдетъ въ благодарность къ Св. Іаго въ Испанію. —

Когда разсказщикъ дошелъ до этаго м ѣста, онъ остановился и отдалъ долгъ природ ѣ— онъ заплакалъ горько. — Онъ сказалъ, что такъ какъ провид ѣнію было угодно принять эти условія, онъ вышелъ изъ своей деревни съ б ѣднымъ животнымъ, котораго лишился, и которое было терп ѣливымъ товарищемъ во все время путешествія — ѣло съ нимъ одинъ хл ѣбъ во все время дороги и во вс ѣхъ отношеніяхъ было для него другомъ.

Вс ѣокружающіе слушали съ участіемъ б ѣдняка. Лафлёръ предложилъ ему денегъ; но онъ не взялъ и отв ѣчалъ, что жал ѣетъ не о ц ѣн ѣ, а о потер ѣосла. —

Онъ былъ ув ѣренъ, что оселъ любилъ его, и по этому случаю разсказалъ длинную исторію о томъ, какъ при переход ѣчерезъ Пиринеи несчастный случай разлучилъ ихъ на три дня; и впродолженіи этаго времени онъ искалъ осла столько же, сколько и оселъ его, и они не пили и не ѣли, до т ѣхъ поръ покуда опять не встр ѣтились.

— «Теб ѣвсетаки должно быть пріятно, другъ», сказалъ я ему: «знать, что ты всегда былъ для него хорошимъ хозяиномъ».

«Увы!» отв ѣчалъ онъ: «я думалъ такъ, покуда онъ былъ живъ, но теперь думаю иначе. Мн ѣкажется, что для него слишкомъ тяжело было носить меня со вс ѣми моими печалями, и что это-то сократило дни несчастнаго животнаго .. Я боюсь, что мн ѣпридется отв ѣчать за это».

— «Стыдъ всему св ѣту!» сказалъ я самъ себ ѣ: «ежели бы мы любили другъ друга такъ, какъ этотъ б ѣднякъ любилъ своего осла, это было бы недурно.

————

Пишу я исторію вчерашняго дня, не потому, чтобы вчерашній день былъ ч ѣмъ нибудь зам ѣчателенъ, скор ѣе могъ назваться зам ѣчательнымъ, а потому, что давно хот ѣлось мн ѣразсказать задушевную сторону жизни однаго дня. — Богъ одинъ знаетъ, сколько разнообразныхъ, занимательныхъ впечатл ѣній и мыслей, которыя возбуждаютъ эти впечатл ѣнія, хотя темныхъ, неясныхъ, но [не] мен ѣе того понятныхъ душ ѣнашей, проходитъ въ одинъ день. Ежели бы можно было разсказать ихъ такъ, чтобы самъ бы легко читалъ себя и другіе могли читать меня , какъ и я самъ, вышла бы очень поучительная и занимательная книга, и такая, что не достало бы чернилъ на св ѣт ѣнаписать ее и типографчиковъ напечатать. <���С какой стороны ни посмотришь на душу челов ѣческую, везд ѣувидишь безпред ѣльность и начнутся спекулаціи, которымъ конца н ѣтъ, изъ которыхъ ничего не выходитъ и которыхъ я боюсь.> — Къ д ѣлу. —

Всталъ я вчера поздно, въ 10 часовъ безъ четверти, а все отъ того, что легъ позже 12. (Я далъ себ ѣдавно правило не ложиться позже 12 и всетаки въ нед ѣлю раза 3 это со мною случается); впрочемъ есть такія обстоятельства, въ которыхъ я ставлю это не въ преступленіе, а въ вину; обстоятельства эти различны; вчера было вотъ какого рода.

Зд ѣсь прошу извинить, что я скажу, что было третьяго дня; в ѣдь пишутъ романисты ц ѣлыя исторіи о предыдущей генераціи своихъ героевъ.

Я игралъ въ карты; но нисколько не по страсти къ игр ѣ, какъ бы это могло казаться; столько же по страсти къ игр ѣ, сколько тотъ, кто танцуетъ польской по страсти къ прогулк ѣ. Ж. Ж. Руссо въ числ ѣт ѣхъ в ѣщей, которыя онъ предлагалъ и которыхъ никто не принялъ, предлагалъ въ обществ ѣиграть въ бильбоке, для того, чтобы руки были заняты; но этаго мало, нужно, чтобы въ обществ ѣи голова была занята или по крайней м ѣр ѣим ѣла такое занятіе, про которое можно бы было говорить или молчать. — Такое занятіе у насъ и придумано — карты. — Люди стараго в ѣка жалуются, что «нынче разговора вовсе н ѣтъ». Не знаю, какіе были люди въ старомъ в ѣк ѣ(мн ѣкажется, что всегда были такіе же), но разговору и быть никогда не можетъ. Разговоръ, какъ занятіе — это самая глупая выдумка. — Не отъ недостатка ума н ѣтъ разговора, а отъ эгоизма. Всякой хочетъ говорить о себ ѣили о томъ, что его занимаетъ; ежели же одинъ говорить, другой слушаетъ, то это не разговоръ, a преподаваніе. Ежели же два челов ѣка и сойдутся, занятые однимъ и т ѣмъ же, то довольно одного третьяго лица, чтобы все д ѣло испортить: онъ вм ѣшается, нужно постараться дать участіе и ему, вотъ и разговоръ къ чорту. —

Бываютъ тоже разговоры между людьми, которые заняты однимъ и никто имъ не м ѣшаетъ, но тутъ еще хуже; каждый говоритъ о томъ же по своей точк ѣзр ѣнія, перенося все на свою точку, м ѣряя по своей м ѣрк ѣ, и ч ѣмъ бол ѣе продолжается разговоръ, т ѣмъ бол ѣе отдаляется одинъ отъ другого, до т ѣхъ поръ пока каждый увидитъ, что онъ уже не разговариваетъ, a пропов ѣдуетъ съ недоступной никому кром ѣнего вольн[о стью], выставляя себя прим ѣромъ, а другой его не слушаетъ и д ѣлаетъ тоже. Катали ли вы яйца на Святой нед ѣл ѣ? Пустите два яйца одинакія по одному лубку, но у каждаго носокъ въ свою сторону. И покатются они сначала по одному направленію, а потомъ каждое въ ту сторону, въ которую носочекъ. Есть въ разговор ѣ, какъ и въ катаньи яицъ, шлюпики, которые катются съ шумомъ и не далеко, есть востроносыя, которыя Богъ в ѣсть куда занесутся; но н ѣтъ двухъ яицъ, исключая шлюпиковъ, которыя бы покотились въ одну сторону. У каждаго свой носокъ.

Я не говорю о т ѣхъ разговорахъ, которые говорятся отъ того, что неприлично было бы не говорить, какъ неприлично было бы быть безъ галстука. Одна сторона думаетъ: в ѣдь вы знаете, что мн ѣникакого д ѣла н ѣтъ до того, о чемъ я говорю, но нужно; а другая: говори, говори, б ѣдняжка — я знаю, что необходимо.

Это уже не разговоръ, а тоже, что черный фракъ, карточки, перчатки — д ѣло приличія. —

Вотъ почему я и говорю, что карты хорошая выдумка. Во время игры можно поговорить тоже и пот ѣшить самолюбіе, сказать крас[н]енькое словц[о], не бывъ обязаны[мъ] продолжать на тотъ же ладъ, какъ въ томъ обществ ѣ, гд ѣтолько разговоръ.