Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

Афектація всегда поражала меня. Онъ старается и можетъ удерживаться отъ порывовъ горести и даже помнитъ о томъ, что́ нужно, стало быть и онъ не такъ убитъ горемъ, чтобы думать только объ немъ. Я почувствовалъ [въ] немъ [?] это и обвинилъ его въ томъ же, въ чемъ обвинялъ и себя. Меня ут ѣшала мысль, что не я одинъ безчувственъ. Панафида кончилась, лицо открыли, и вс ѣстали прощаться, прикладываться, но намъ не позволили. Я стоялъ и смотр ѣлъ на эту печальную церемонію. Подошла прикладываться какая то крестьянка съ д ѣвочькой л ѣтъ 6 на рукахъ. Въ это самое время я хот ѣлъ уйдти и сталъ кланяться въ землю, но только что я нагнулся, меня поразилъ страшный крикъ, но такой страшный, такой пронзительный и исполненный ужаса, что, проживи я 100 л ѣтъ, я никогда его не забуду, и всегда проб ѣжитъ дрожь по моему т ѣлу, когда я вспомню объ этомъ «а...а...а...» Я поднялъ голову — на табурете подл ѣгроба стояла та же крестьянка, держа въ рукахъ д ѣвочку, которая взмахнувъ руками и отвернувъ голову, откинулась назадъ и продолжала кричать страшнымъ испуганнымъ голосомъ. Я вскрикнулъ, я думаю, ужасн ѣе этой д ѣвочки и выб ѣжалъ изъ залы. Неужели зд ѣсь, въ этомъ гробу, лежитъ maman, и она возбуждаетъ ужасъ, та же maman, съ которой мы всегда жили, моя мать?! Это ужасно!!

<���Я говорю, что есть какое то наслажденіе въ гор ѣ. И вотъ доказательство: въ то время, какъ я описывалъ это несчастіе, я чувствовалъ его не слаб ѣе, какъ тогда; мн ѣэто доставляло какое то грустное удовольствіе. Но довольно. —>

Планы отца насчетъ насъ перем ѣнились. Въ пансіонъ мы больше не возвращались, и въ ту же осень онъ повезъ насъ въ Д. Гимназію и поручилъ своему старому пріятелю. Перспектива наша была уже не купечество, а университетъ, служба. Капитала же, который онъ нам ѣренъ былъ положить на наше имя, онъ не положилъ, не знаю, почему. Должно быть потому, что весь его капиталъ, состоящій изъ 300,000, [94] Поперек текста на стр. 68 рукописи написано: Впечатл[ ѣ нія] В[олоди] Отца и Н[атальи] Сав[ишны]. [69] онъ оставилъ себ ѣна игру. Игроку и нельзя было иначе поступить, т ѣмъ бол ѣе, что все свое им ѣніе онъ нам ѣренъ былъ передать намъ тогда, когда мы выйдемъ изъ Университета и получимъ первой чинъ (который въ то время давалъ родовое дворянство), въ противномъ же случа ѣ, онъ нам ѣревался продать его и дать намъ деньгами. Но вс ѣэти предположенія были такъ шатки и подвержены столькимъ случайностямъ, что ничего не было положительнаго. Онъ могъ умереть безъ зав ѣщанія, и тогда мы оставались безъ куска хл ѣба. Такъ какъ онъ всю жизнь свою старался приобретать во вс ѣхъ отношеніяхъ; такъ какъ для того, чтобы приобретать, нужно ум ѣть пользоваться удобными случаями, онъ никогда [ни] на что неизм ѣнно не р ѣшался.

Смерть матушки однако была для него тяжелымъ ударомъ. Это горе такъ сильно на него под ѣйствовало и такъ скоро прошло, какъ то лишь бываетъ съ людьми, одаренными такими пылкими страстями и способными быстро увлекаться ими.

Теперь сл ѣдуютъ 6 л ѣтъ новой жизни, обстоятельства которой я вамъ описывать не буду. Ознакомлю васъ только съ главными переворотами, случившимися въ нашемъ семейств ѣ, и съ лицами, составляющими его. Отецъ жилъ зимы въ Москв ѣ, и посл ѣ4 удачныхъ зимъ (въ отношеніи игры) д ѣла пошли худо, и онъ въ дв ѣпосл ѣднія зимы проигралъ все и остался при своихъ 400 душахъ, правда, очень хорошо устроенныхъ, потому что л ѣтомъ, живя въ деревн ѣ, онъ занимался хозяйствомъ и привелъ его въ довольно р ѣдкіе между Русскими пом ѣщиками порядокъ и устройство.

Любочка, я уже вамъ сказалъ, кажется, была очень хорошенькая д ѣвочька и стала хорошенькой д ѣвушкой. Знали, что у отца есть деньги, и что онъ нам ѣренъ ей дать хорошее приданое. Подвернулся К. пом ѣщикъ, дальній сос ѣдъ по им ѣнію, но близкій знакомый по охот ѣ, скупой, пожилой и грубой хохолъ Пестовичъ, [70] сд ѣлалъ предложеніе. Обоюдныя условія насчетъ приданаго покончили съ большой тщательностью со стороны Пестовича и съ притворною щедростью и беззаботностью со стороны отца. Любочку мы совершенно потеряли изъ виду. Вся Губернія толковала, что отецъ мой прекрасный, прим ѣрный отецъ, что онъ такъ пристроилъ дочку, что хоть бы родному [?]. Да и что говорить, какіе балы задавалъ! — Мими Купферталь посл ѣсвадьбы была отпущена. Семейство Ипатовичъ оказалось чудомъ неблагодарности, по ея словамъ. Что, ежели бы Княгиня была жива и вид ѣла это? Карлъ Иванычъ давно былъ отпущенъ. Мими жила съ Юзой въ Москв ѣи, неизв ѣстно, на какія суммы, нанимала квартиру, лучшихъ учителей вс ѣхъ возможныхъ искуствъ и наукъ для образованія необыкновенныхъ способностей ко всему Юзы. Подробное положеніе вс ѣхъ этихъ лицъ вы узнаете изъ посл ѣдующихъ моихъ записокъ. Теперь поговорю немного про насъ и наше развитіе въ этотъ 6-ти годовой періодъ.

Чтобы понять характеръ молодыхъ людей, нужно разсматривать поступки ихъ въ трехъ главныхъ сферахъ и подвиги ихъ на трехъ этихъ поприщахъ; имянно: наукъ, св ѣтскаго обращенія и н ѣжн ѣйшей изъ страстей. — Подъ св ѣтскимъ обращеніемъ я разум ѣю обращеніе со вс ѣми людьми, съ которыми судьба сталкиваетъ челов ѣка: высшихъ, низсшихъ, равныхъ. Начну по старшинству съ Володи. Въ общихъ чертахъ описывать характеръ такъ трудно, что даже невозможно. Я разъ уже пробовалъ описать вамъ въ общихъ чертахъ нашу жизнь въ училищ ѣ, и мн ѣне удалось. Теперь, чтобы дать вамъ понятіе о нашихъ респективныхъ характерахъ, я возьму эпизоды изъ нашей жизни самые простые, но постараюсь какъ можно подробн ѣе передать ихъ вамъ, и съ тою же простотою, [71] съ которою тогда они представлялись мн ѣ. —

Какъ уже я сказалъ вамъ, мы были поручены одному пріятелю папа, у него и жили. — Пріятель этотъ былъ профессоромъ физіологіи челов ѣческаго т ѣла и Анатоміи, вм ѣст ѣчиталъ онъ Исторію Медицины. Отецъ мой знавалъ его въ первой своей молодости, былъ съ нимъ однокашникъ. Обращаясь всегда въ высшемъ или близкомъ къ высшему кругу обществахъ, отецъ совершенно упустилъ его изъ виду и даже, ежели бы и им ѣлъ его на виду, то не очень бы обрадовался. Когда же пришло время насъ пристроить, папа вспомнилъ, хотя и не блестящаго, но полезнаго въ настоящихъ обстоятельствахъ профессора и узнавъ, что онъ преподаетъ вышеозначенныя науки, и что онъ деканъ и даже одно время исполнялъ должность Ректора, сообразилъ, что эта связь, которую совершенно отъ него зависитъ поддержать визитомъ и ласковымъ обхожденіемъ, можетъ быть для него и для насъ крайне полезна. Папа почиталъ безполезнымъ осв ѣдомиться о томъ, въ какомъ онъ Факультет ѣбылъ Деканомъ, довольно того, что это слово звучало пріятно въ его ушахъ, особенно съ прибавленіемъ Профессоръ Эмеритъ[?], не обращая вниманія на то, что мы никогда не предназначались къ Медицинской карьер ѣ; онъ вообразилъ, что его вліяніе на вс ѣхъ молодыхъ людей, воспитывающихся въ Университет ѣ, всемогуще. Сообразно съ этимъ, сд ѣлавъ первый визитъ самому Доктору и вторичный его сем ѣйству, папа ум ѣлъ, несмотря на пришепетованіе, внушить величайшее уваженіе къ своей особ ѣбудущему нашему покровителю, который, несмотря на вс ѣсвои прекрасныя качества, былъ очень тщеславенъ и твердо уб ѣдился въ томъ, что онъ можетъ быть намъ полезенъ, и что это составитъ его непрем ѣнную обязанность для того, чтобы не отстать отъ общества и всегда быть въ состояніи возобновить съ нимъ [72] связи, съ помощью которыхъ онъ будетъ въ состояніи прилично пристроить свою 16-ти л ѣтнюю дочку, б ѣлокуренькую овечку Зинаиду. Но что я разсказываю? Я только хот ѣлъ сказать, что мы жили у Доктора, и въ 1836 году въ Апр ѣл ѣВолодя, у котораго была особенная комната, сид ѣлъ въ ней на большомъ кресл ѣсъ полозьями, которое пріятно покачивалось, держалъ въ рукахъ тетрадки Уголовнаго права и, задравши ноги кверху, смотр ѣлъ съ большимъ вниманіемъ [на] ст ѣны и потолокъ своей комнаты. —