Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

Докторъ сталъ закусывать губы и покрасн ѣлъ даже. «Да, я съ вами согласенъ въ томъ, что, ежели челов ѣкъ твердо ув ѣренъ въ томъ, что можетъ быть опорою своего сем ѣйства...»

Я ув ѣренъ, что Володя все зам ѣтилъ не хуже моего, но онъ остался также спокоенъ и продолжалъ съ улыбкой и такимъ тономъ, который принимаютъ обыкновенно, чтобы кончить разговоръ: «Пускай даже онъ обманется въ своихъ надеждахъ, приведетъ въ б ѣдность свое сем ѣйство, этаго я и знать не хочу, вы будете см ѣяться, но я того мн ѣнія, что любовь, истинная любовь извиняетъ все». Онъ помолчалъ немного, взглянулъ на свои тетрадки и, сейчасъ же обратившись къ Доктору: «вы меня извините, Докторъ, но я теперь работаю р ѣшительно безъ отдыха». Онъ указалъ на ст ѣны, на потолокъ, улыбнулся, всталъ съ м ѣста и взялъ въ руки тетради. Что значили вс ѣэти движенья, трудно объяснить, но должно быть Докторъ ихъ очень хорошо понялъ, потому что сейчасъ простился и просилъ зайдти къ нему вечеромъ. Всл ѣдъ за нимъ взошелъ товарищъ нашъ по [81] Университету, веселый, добрый и очень порядочный молодой челов ѣкъ З. Володя очень обрадовался ему, потому что былъ съ нимъ большой пріятель, и какъ-то всегда они съ нимъ вм ѣст ѣвлюблялись и не ревновали другъ къ другу. Я очень обрадовался ему, потому что онъ вывелъ насъ изъ непріятнаго положенія. Посл ѣтакого разговора, который былъ съ Докторомъ, и вообще посл ѣразговора, въ которомъ было что нибудь непріятнаго, я не люблю оставаться съ глазу на глазъ съ челов ѣкомъ, котораго я и который меня хорошо понимаетъ... Говорить, вспоминать и разбирать то, что было непріятнаго и скрытаго въ разговор ѣ, кажется тяжелымъ, и мн ѣвсегда не хочется начинать, между т ѣмъ молчать о такой в ѣщи, которую мы очень хорошо оба поняли, тоже см ѣшно и неум ѣстно, оттого что мы могли бы сообщить другъ другу интересныя в ѣщи на этотъ счетъ.

— Ну умо-ри-тельно, бтецъ.

— Что?

— Да милые Коры и над ѣюсъ на вашу любезность и вс ѣ.

Надо зам ѣтить, что у нихъ былъ между собою условленный языкъ. Наприм ѣръ, вс ѣфамиліи д ѣвушекъ, за которыми они волочились, они перед ѣлывали и придавали окончанія множественнаго числа. Над ѣюсъ на вашу любезность — значило мать Коровиной, а Коры — сама Коровина (д ѣвушка.)

— Когда же ты ихъ вид ѣлъ? Да, я и забываю, что только я, несчастный, работаю, какъ лошадь, а ты по пунктамъ разъ ѣзжаешь. (Пунктами назывались предметы любви.)

— Нынче былъ у нихъ, бтецъ, в ѣдь над ѣюсь на вашу любезность именинница. Прі ѣзжаю я часовъ въ 12, ужъ народу пропасть: вс ѣлюбители Коровъ, — лось, милашка Андреевъ (техническія названія лицъ), однимъ словомъ, вся компанія Коровская, которую ты такъ ненавидишь, вс ѣсобрались и трудятся ужасно ѣсть пирогъ, любезничать и притомъ им ѣть величавый видъ, что́ очень трудно, когда ротъ набитъ тестомъ, въ одной рук ѣшляпа, въ другой тарелка, и еще предлагаютъ бокалъ. Ну я затмилъ ихъ совершенно; такъ приняли, [82] что уже д ѣло начинаетъ принимать серьезный характеръ и очень. Какъ мы ус ѣлись съ милыми Корами, знаешь, на возвышеніи надъ плющемъ, над ѣюсь на вашу любезность куда то отправилась и папаша тоже, и того и ждалъ, что для имянинъ они выдутъ съ образами. Да, до чего? Филипъ мой мн ѣразсказывалъ. Только-что я прі ѣхалъ, изъ всего собранія кучеровъ вызываютъ его на крыльцо и для имянинъ над ѣюсь на вашу любезность подносютъ ему стаканъ вина. По какому случаю? Неизв ѣстно».

— Неужели, подхватилъ Володя, это очень мило, и Филипъ, я воображаю, какъ доволенъ; теперь уже ты съ нимъ не сов ѣтуйся — il est corrompu. [97] [он развратился.] Да ты самаго интереснаго не разскажешь, что́, Коры удовлетворительны ли были?

— Очень, т. е., какъ теб ѣсказать? Онъ пріостановился и сд ѣлалъ движеніе, которымъ, видно, хот ѣлъ зам ѣнить недостатокъ точности выраженій. Св ѣжи были очень какъ лицомъ, такъ и туалетомъ. Серенькое, теб ѣуже изв ѣстное, платье, не мен ѣе изв ѣстная черная ленточка. Любезны были очень, но что-то я ко всему этому былъ очень хладнокровенъ. Не знаю, или это излишняя любезность милыхъ родителей, или то, что просто этотъ пунктъ становится плохъ, или меня разстроило то, что, какъ я взошелъ, они разсыпались въ любезностяхъ съ этимъ дуракомъ, ну, какъ его, толстого этого..... Улининымъ[?] и потомъ что-то шептались съ юными Корами . Не то ужъ, окончилъ онъ съ грустнымъ лицомъ.

— Такъ и лучше бы, сказалъ Володя, заниматься бы экзаменами, вотъ какъ я, тогда бы не охлад ѣлъ.

— Ахъ, да, объ теб ѣсъ милой улыбкой очень разспрашівали, отчего тебя не видно, и заботились о томъ, что перейдешь ли ты, какъ бы не пом ѣшалъ теб ѣШмерцъ. Ужь откуда она это знаетъ, удивительно, прибавилъ онъ, зам ѣтя, что Володя конфузится.

— В ѣрно этотъ дуракъ, нашъ покровитель , по всему городу благов ѣститъ, прибавилъ Володя — в ѣдь ему только и занятiя, что о насъ говорить».

[83] — Что ты на него такъ сердитъ? Н ѣтъ, онъ славный. Однако послушай, нынче еще д ѣнь можно еще жуировать. При этомъ онъ взялъ со стола тетрадки Володи и отодвинулъ ихъ подальше. «По ѣдемъ по пунктамъ , пожалуйста, и М. съ нами по ѣдетъ», сказалъ онъ, обращаясь ко мн ѣ. — У него была такая удивительная веселость, что хот ѣлось всегда участвовать въ ней, и притомъ онъ и самъ не понималъ веселости иначе, какъ avalanche. [98] [лавина.] Кого бы онъ не встр ѣтилъ, онъ всякаго звалъ и, перем ѣняя интонаціи, говорилъ « пожалуйста , по ѣдемъ» до т ѣхъ поръ, пока д ѣйствительно находилъ настоящую и уб ѣждалъ. Но когда онъ обратился ко мн ѣ, я былъ въ самомъ дурномъ расположенiи духа. Слушая ихъ веселый, беззаботный разговоръ, мн ѣвъ душ ѣбыло имъ завидно, но я, сколько не пробовалъ, не могъ и не ум ѣлъ такъ волочится, какъ они, и поэтому въ эту минуту б ѣсъ научалъ меня презирать ихъ веселость, и что какъ они мною мало занимаются, такъ и мн ѣнадо мало заниматься ими и идти въ свою комнату, но я не уходилъ. Надо зам ѣтить еще, что я такъ же какъ и они, былъ влюбленъ почти во вс ѣ пункты , но не могъ д ѣйствовать такъ же, какъ они, потому что сталкивался бы в ѣзд ѣсъ братомъ, а братъ меня такъ хорошо понималъ, и я его, что это столкновеніе было бы намъ непріятно. Поэтому, когда онъ обратился ко мн ѣ, я сконфузился и отв ѣчалъ, что «н ѣтъ». Онъ былъ челов ѣкъ понимающій, поэтому не продолжалъ настаивать, сообразивъ, что это предложеніе мн ѣнепріятно, но ежели бы у него спросить, почему оно мн ѣнепріятно, онъ в ѣрно ошибся бы и сказалъ, что я Филоссофъ и не люблю этихъ в ѣщей.

— Удивительно, я не знаю у него ни однаго пункта, прибавилъ Володя, можетъ быть и есть таинственный какой нибудь, но мн ѣдо сихъ поръ неизв ѣстенъ.

Мн ѣопять было больно, что̀ сказалъ Володя, т ѣмъ бол ѣе, что я зналъ, что онъ не сказалъ [84] бы этаго, ежели бы мы были съ нимъ съ глазу на глазъ. Я ув ѣренъ былъ, что онъ, хотя темно, но понималъ отчасти причину моей филоссофіи. Отчего это, я не разъ зам ѣчалъ, между людьми, которые другъ друга хорошо понимаютъ, говорятся въ обществ ѣтакія вещи, которыя наедин ѣне скажутъ ни за что другъ другу? Поговоривъ еще и довольно подробно о разныхъ пунктахъ, они сд ѣлали расписаніе порядка, по которому сл ѣдовало нынче отправляться по пунктамъ , сл ѣдующее. Прежде ѣхать къ Корамъ, но зайдти нельзя, потому что былъ утромъ; стало быть только постоять подъ окошкомъ. Оттуда къ Бронамъ ; смотря по обстоятельствамъ взойдти или н ѣтъ, но во всякомъ случа ѣоставить знакъ своего присутствія, потомъ къ 10,000,000 (такъ называлась одна д ѣвушка, въ которую тоже былъ влюбленъ Володя и названіе это получила отъ того, что, когда З. у ѣзжалъ на ваканціи, то просилъ Володю писать къ нему и доносить о ней, но для того, чтобы въ какомъ нибудь случа ѣне открылось это д ѣло, писать о ней подъ названіемъ 10 милліоновъ. Я полагаю, что осторожность эта была совершенно излишняя.) и т. д. и т. д.