Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

Д ѣло происходило передъ экзаменами, за 5 дней до экзамена Уголовнаго права Профессора Шмерца [?], который, какъ то было изв ѣстно черезъ некоего студента — собаку, который составлялъ вопросы, былъ недоволенъ осанкою Володи, находя ее слишкомъ самостоятельною, и выражался такъ: «Я знать ничего не хочу; я сужу по репетиціямъ, а г-нъ Картилинъ [?] отозвался, что онъ не м[ожетъ] приготовить вс ѣхъ прочитанныхъ лекцій. Посмотримъ, онъ уменъ, я знаю, но и я тоже твердъ въ своемъ слов ѣ. Г-нъ К. еще молодъ, и ему нужно пробыть два года въ 3-емъ курс ѣдля узнанія основательн ѣе предмета».

Понятно, что Володя занимался этимъ предметомъ преимущественно передъ другими и неусыпно. Комната его была расписана по вс ѣмъ ст ѣнамъ Филоссофіями уголовнаго права и даже въ одномъ м ѣст ѣконспектъ см ѣшанныхъ теорій доставалъ до потолка. Меблировка Володиной комнаты состояла изъ кресла на полозьяхъ, см ѣло , какъ говорилъ Володя, кинутаго на середину комнаты . Вс ѣнаходили, что это кресло, хотя и чрезвычайно пріятно въ немъ качаться, стоитъ не у м ѣста, но Володя утверждалъ, что это такъ нужно, и что онъ, какъ хорошіе живописцы, не размазываетъ тщательно картины, a см ѣло сажаетъ шишки. Онъ такъ выговаривалъ это слово «шишки» и, сжимая вс ѣ[73] пальцы правой руки, д ѣлалъ ими движеніе, какъ будто бросая что-нибудь съ отвращеніемъ, что вс ѣслушавшіе его невольно уб ѣждались, что это кресло шишка и стоитъ прекрасно.

Заговоривъ о шишкахъ , я нахожу, что это темно для вс ѣхъ, кром ѣчленовъ нашего сем ѣйства [и] короткихъ знакомыхъ, и понять настоящее значеніе того, что я говорю, можетъ только челов ѣкъ, котораго я называю понимающимъ. Я об ѣщался вамъ растолковать то, что̀ я называю понимающими [и] непонимающими людьми. Н ѣтъ удобн ѣе случая. Но приступая къ этому объясненію, я боюсь, что не съум ѣю провести для васъ эту черту, которая въ моихъ глазахъ разд ѣляетъ весь родъ челов ѣческій на два разряда. Ни одинъ изъ качественныхъ противуположныхъ эпитетовъ, приписываемыхъ людямъ, какъ-то, добрый, злой, глупый, умный, красивый, дурной, гордый, смиренный, я не ум ѣю прилагать къ людямъ: въ жизни моей я не встр ѣчалъ ни злого, ни гордаго, ни добраго, ни умнаго челов ѣка. Въ смиреніи я всегда нахожу подавленное стремленіе гордости, въ умн ѣйшей книг ѣя нахожу глупость, въ разговор ѣглуп ѣйшаго челов ѣка я нахожу умныя в ѣщи и т. д. и т. д., но понимающій и не понимающій челов ѣкъ, это в ѣщи такъ противуположныя, что никогда не могутъ слится одна съ другою, и ихъ легко различить. Пониманіемъ я называю ту способность, которая способствуетъ намъ понимать мгновенно т ѣтонкости въ людскихъ отношеніяхъ, которыя не могутъ быть постигнуты умомъ. Пониманіе не есть умъ, потому что, хотя посредствомъ ума можно дойдти до сознанія т ѣхъ же отношений, какія познаетъ пониманіе , но это сознаніе не будетъ мгновенно, и поэтому не будетъ им ѣть приложенія. Отъ этаго очень много есть людей умн ѣйшихъ, но не понимающихъ; одна способность нисколько не зависитъ отъ другой. —

[74] Тактъ опять совс ѣмъ другое д ѣло. Тактъ есть ум ѣніе обращаться съ людьми, и хотя для этого ум ѣнія необходимо пониманіе отношеній людскихъ, но это пониманіе можетъ происходить отъ привычки, отъ хорошаго воспитанія, а чаще всего люди, такъ называемые съ тактомъ, основываютъ эту способность на хладнокровіи, на ум ѣніи влад ѣть собою и на медленности и осторожности во вс ѣхъ проявленіяхъ. Отъ этого бо́льшей частью люди съ тактомъ люди непонимающіе. Медленность и хладнокровность совершенно противуположны этой способности, основанной, напротивъ, на быстрот ѣсоображенія. Какая разница между челов ѣкомъ, который ѣдетъ съ визитомъ собол ѣзнованія въ домъ, хозяева котораго сильно огорчены потерею какого нибудь родственника и говоритъ тамъ, почитая то своею обязанностью, пошлыя и избитыя фразы участія, и т ѣмъ, который, предвидя въ этомъ визит ѣмного тяжелыхъ минуть, не ѣдетъ вовсе? Какая разница между челов ѣкомъ, который съ перваго взгляда на другаго челов ѣка говоритъ вамъ: «это порядочный челов ѣкъ», и т ѣмъ, который парикмахера принимаетъ за артиста? Какая разница между т ѣмъ челов ѣкомъ, который, когда кончился анекдотъ, спрашиваетъ васъ: «ну, а потомъ?» не понимая, какъ грубъ этотъ вопросъ, и т ѣмъ, который, когда вы только начинаете разсказывать, оц ѣнилъ уже вашъ разсказъ и никогда не спроситъ этаго? Разница между челов ѣкомъ понимающимъ и непонимающимъ. Самыя пріятныя отношенія съ людьми понимающими. Есть много понятій, для которыхъ не достаетъ словъ ни на какомъ язык ѣ. Эти то понятiя могутъ передаваться и восприниматься только посредством пониманiя. Чтобы передать такого рода понятіе, для котораго н ѣтъ выражения, один из соб ѣс ѣдников говоритъ другому одинъ изъ признаковъ этаго понятія или выражаетъ его фигурно; другой [75] по этому признаку или фигур ѣ, a бол ѣе по предшествующему разговору и выраженiю губъ и глазъ понимаетъ, что первый хочетъ выразить, и, что бы еще бол ѣе объяснить понятіе и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ показать, что оно для него понятно, говоритъ другой характеристическій признакъ. Это средство распространяетъ кругъ разговора и притомъ доставляетъ большое наслажденіе. Когда люди привыкли одинъ къ другому, то игра эта идетъ съ необыкновенною быстротою, и ч ѣмъ быстр ѣе, т ѣмъ пріятн ѣе, какъ игра въ мячь. Въ нашемъ семейств ѣпониманіе весьма развито, и сначала я полагалъ, что оно произошло отъ одинаковаго воспитанія, оттого что каждому изъ насъ вся жизнь другаго изв ѣстна до мельчайшихъ подробностей, однимъ словомъ, что оно происходило отъ сродства въ мысляхъ, такъ же, какъ и можетъ существовать независимо отъ способности пониманія во всякихъ кружкахъ, но сталкиваясь съ различными людьми, я уб ѣдился окончательно, что, несмотря на чрезвычайную разницу въ прошедшемъ съ многими людьми, н ѣкоторые сейчасъ понимали, другіе, какъ ни часто я съ ними сходился, всегда оставались непонимающими, и что р ѣзкая черта эта между вс ѣми людьми существуетъ, хотя и съ подразд ѣленіемъ: на людей, понимающихъ всегда и везд ѣ, и на людей, понимающихъ въ изв ѣстномъ кружк ѣи всл ѣдствіе изв ѣстныхъ обстоятельствъ. Я привелъ прим ѣръ шишки . Шишка называлась у насъ такая в ѣщь, которая поставлена не у м ѣста, съ претензіею на laisser aller. [95] [дать свободно развиваться событиям.] — Видите, какъ много словъ въ описаніи понятія, которымъ выражалось шишка и значило гораздо больше. Такъ, шишка говорилось о изв ѣстномъ способ ѣзавязывать галстукъ; даже въ разговор ѣ, въ лекціяхъ профессоровъ н ѣкоторыя отступленія назывались шишка . Много было у насъ такихъ понятій, выраженныхъ странно, много типовъ. Наприм ѣръ, въ то время, какъ перестали носить штрипки, со стрипками выражало очень много: [76] галстукъ «со стрипками», прическа «со стрипками», даже разговоръ и манера танцовать «со стрипками» были для насъ в ѣщами очень ясными. Продолжаю. Меблировка комнаты состояла изъ этаго кресла на полозьяхъ, дивана, который очень искусно превращался къ вечеру въ кровать и къ утру опять приходилъ въ первобытное положеніе, ломбернаго стола, который всегда былъ раскрытъ, и на которомъ лежали книги, тетради, пенковая трубка, изъ которой никто не курилъ и, такъ называемая, [изюм]ная чернильница съ подсв ѣчникомъ въ середине. (Одинъ разъ, разспрашивая Володю объ одномъ молодомъ челов ѣк ѣ, юнкер ѣ, нашемъ родственник ѣ, я сказалъ ему, не удовлетворяясь его ответами: «да ты дай мн ѣо немъ понятіе. Что онъ глупъ былъ?» — «Н ѣтъ, онъ еще молоденькой мальчикъ былъ, ни глупъ, ни уменъ, такъ себ ѣ, но, знаешь, въ такомъ возрасте, въ которомъ всегда бываютъ смешны молодые люди. У него была губительная слабость, отъ которой, я всегда ув ѣрялъ его, онъ разстроитъ и желудокъ и обстоятельства, это изюмъ покупать.» — «Какъ изюмъ? спросилъ я. «Ну да какъ изюмъ? Какъ есть деньги, ужъ онъ не можетъ выдержать, посылаетъ въ лавочку покупать изюмъ, не изюмъ, такъ пряники, а не пряники, такъ саблю или тёрку какую нибудь купитъ.») Съ т ѣхъ поръ изюмомъ называется у насъ всякая такого рода покупка, которая покупается, не потому что ее нужно, а такъ. Володя признавался, что чернильница эта была куплена въ изюмныя времена, да и видъ она им ѣла изюмный.