Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 1. Детство. Юношеские опыты

— A гд ѣВасенька? спросилъ З., не по ѣдетъ ли онъ? Что онъ нынче филоссофъ, артистъ, un homme tout à fait comme il faut [99] [вполне порядочный человек] или просто Васенька. Я его лучше всего люблю артистомъ. Кажется, нынче мы un homme très comme il faut, утромъ были y T. и об ѣдали тамъ въ гимназическомъ сертук ѣанглійскаго покроя, и поэтому на него надежда плохая.

— Однако теперь еще рано, а я до 8 часовъ буду заниматься, въ 8 ты при ѣзжаешь, а теперь прощай.

— Ну хорошо, такъ я пойду къ покровителю; ты в ѣдь об ѣщался прійдти къ нему, такъ зайди за мной — это будетъ 5 пунктъ.

То, что́ сейчасъ такъ легко и просто сказано было о Васеньк ѣ, съ н ѣкоторыми поясненіями дастъ вамъ ясное понятіе о его характер ѣвъ это время. [85] Въ какое бы положеніе не поставила судьба челов ѣка, она всегда даетъ ему способы быть довольнымъ имъ. Чтобы быть довольнымъ въ томъ положеніи, въ которое насъ поставила судьба, нужно им ѣть одну изъ трехъ качествъ: или твердость характера и практическую способность къ жизни, которой над ѣленъ въ высшей степени Володя, или ум ѣніе [ 1 неразобр. ] всегда и во всемъ свое тщеславіе, ум ѣніе, которымъ могу похвастаться, или какую нибудь одну блестящую спеціяльную способность, которой былъ над ѣленъ Васенька. Вы знаете, какой онъ былъ музыкантъ! Природа, какъ нарочно, разд ѣлила эти качества между нами 3-мя. Изв ѣстно, что, когда ищешь одну в ѣщь между многими, ту, которую нужно, находишь посл ѣднюю. Это справедливо даже тогда, когда молодой челов ѣкъ ищетъ себ ѣдорогу. Васенька рожденъ, чтобы быть артистомъ, но онъ не уб ѣжденъ въ томъ, что это его призваніе, и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ онъ ищетъ какую нибудь спеціальность и бросается то на филоссофію, т. е. на такую дорогу, на которой прогрессъ его не будетъ пов ѣряться практической жизнью, и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ изъ которой онъ можетъ почерпнуть уб ѣжденіе о своемъ достоинств ѣ, то на музыку, но къ несчастію не остается на этой дорог ѣ, но на grand genre, [100] [светскость,] въ которомъ, какъ въ в ѣщи очень легкой, и къ которому онъ склоненъ, онъ дошелъ до большаго совершенства. Ни у кого я не видалъ такихъ рукъ и ногтей, какъ у него, зато онъ не выпускаетъ изъ рукъ жел ѣзки. Онъ знаетъ вс ѣвеликосв ѣтскіе анекдоты, отношенія, привычки, онъ отлично ум ѣетъ быть презрительнымъ, ласковымъ и т. д. Но къ несчастію не на чемъ разыграться этому ум ѣнію. Въ этомъ город ѣесть 3 или 4 точно порядочныхъ дома, въ которыхъ Васенька свой челов ѣкъ и только. Онъ такъ привыкъ метаться въ этихъ направленіяхъ, что уже отвыкъ быть естественнымъ. Онъ поступаетъ наоборотъ. Обыкновенно по вл ѣченію чувствъ становится въ изв ѣстное положеніе и потомъ обсуживаетъ его, онъ же сначала обсуживаетъ и представляетъ себ ѣизв ѣстное положеніе и потомъ [86] старается стать въ него. Иной день онъ только и говоритъ, что о большомъ св ѣт ѣи съ презр ѣніемъ смотритъ на все, что́ не большой св ѣтъ, другой день онъ сидитъ за какимъ нибудь Шилингомъ, котораго не понимаетъ, и все пустяки кром ѣФилоссофіи. За музыку же, за настоящую наклонность и способность, къ несчастію онъ р ѣже всего принимается. —

Ахъ, какъ онъ славно игралъ! Въ наше время (а можетъ быть, и всегда такъ было) развилось несм ѣтное количество музыкантовъ, которые не занимаются музыкой, ничего не ум ѣютъ играть, и вм ѣст ѣсъ т ѣмъ всегда и при вс ѣхъ им ѣютъ дерзость играть и судить и рядить о музык ѣ. Иногда у этихъ безграмотныхъ Господъ точно есть талантъ, но къ несчастiю отъ л ѣни или отъ уб ѣжденія, что подчиниться труду и общепринятымъ правиламъ значитъ подавить талантъ, взглядъ ихъ д ѣлается односторонним, руки неспособными, и сами они д ѣлаются очень непріятными. Бо́льшей частью жертвою этихъ Господъ д ѣлаются форте-піяно, на которомъ они екзекютируютъ свои фантазіи, состоящія изъ ряду диссонансовъ и консонансовъ, хотя и правильно, не им ѣющихъ никакого смысла. — Эти Господа играютъ по слуху все, что́ слышутъ, и изкажаютъ лучшія в ѣщи. Обыкновенно они удаляются отъ людей, основательно понимающихъ музыку, и даже съ презр ѣніемъ отзываются о нихъ, называя ихъ педантами и Н ѣмцами, произведенія же своихъ талантовъ отдаютъ на судъ людей, которые безразлично говорятъ «c’est charmant» [101] [это очаровательно] про шутку Албицкаго и Мендельсона. Сужденія ихъ о музык ѣпохожи на т ѣсужденія, которыя я читалъ въ Французскихъ романахъ (по Французски позволительно врать — ужъ къ этому привыкли), наприм ѣръ: «Elle exécuta un charmant point d’orgue» или «une touchante mélodie en bémol». [102] [Она исполнила чудесную органную пьесу или трогательную бемольную мелодию.] Что же всего хуже, это то, что эти имянно Господа даютъ приговоръ вс ѣмъ талантамъ, им ѣютъ апломбъ, непостижимый, когда сообразишь ихъ безграмотность. Мн ѣслучалось [87] видать ихъ сочиненія, наполненныя ошибками противъ контрапункта, ор ѳографіи и здраваго смысла; случалось вид ѣть своими глазами, какъ дирижируютъ они въ благородныхъ концертахъ, какъ безъ всякаго основанія махаютъ неровно палочкой, быстро оборачиваются то къ контрабасамъ, то къ флейтамъ, стараясь копировать капельмейстеровъ, которыхъ видали. Меня удивляло всегда въ такихъ случаяхъ, какъ ц ѣлая зала, наполненная народомъ, не расхохочется, глядя на эти несообразныя движенія. Сколько разъ красн ѣлъ я за этихъ Господъ, слушая ихъ сужденія. Сначала пробовалъ я самымъ учтивымъ образомъ доказать имъ, что они не могутъ говорить о томъ, чего не знаютъ, но всегда неусп ѣшно, les rieurs étaient de leurs côtés, [103] [бо́льшая часть публики была на их стороне.] поэтому я теперь только слушаю и продолжаю красн ѣть. Что люди всегда любятъ говорить о томъ, чего не знаютъ, это слабость общая вс ѣмъ. Что можно любить музыку и им ѣть талантъ, но не посвятить себя ей, это тоже я понимаю, но почему ни о какой наук ѣ, ни о какомъ художеств ѣнельзя услыхать столько совершенно безсмысленныхъ разсужденій, какъ о музык ѣ, и съ такою огромною самоув ѣренностью, я не понимаю.

Васенька принадлежалъ къ числу безграмотныхъ и св ѣтскихъ музыкантовъ, но съ т ѣмъ только исключеніемъ, что, несмотря на его л ѣнь, онъ такъ хорошо чувствомъ понималъ и игралъ всякую в ѣщь по слуху, что въ отношеніи исполненія нечего было желать, но зато разсуждалъ онъ о музык ѣ, какъ дитя, по незнанію и, какъ Бахъ, по самоув ѣренности. Сколько разъ меня, который съ 16-ти л ѣтъ началъ серьезно и не перестаю до сихъ поръ заниматься наукой музыки, онъ ставилъ въ ничто и заставлялъ молчать какимъ-нибудь до того безграмотнымъ и высокопарнымъ аргументомъ, что я вид ѣлъ, что заставить его согласиться со мною нельзя, иначе какъ объяснивъ ему всю теорію музыки съ самаго начала, что́ было бы слишкомъ долго. Я помню у насъ былъ разговоръ по тому случаю, что, не помню, въ піес ѣ, [88] Васенька имитацію въ басу назвалъ фугой.