Карел Чапек - Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы

Коленатый.Милостивая государыня, убедительно прошу вас оставаться на месте. В противном случае я буду вынужден применить насилие, в нарушение параграфа девяносто первого уголовного уложения.

Эмилия.И это говорите вы, адвокат?!

Коленатый.Видите ли, я вошел во вкус. Очевидно, у меня врожденная склонность к преступлениям. Подлинное призвание иногда познается лишь к старости.

Пауза.

Витек.Разрешите осведомиться, мадемуазель Mapти: куда вы поедете гастролировать?

Молчание.

Гаук.Mon dien, je suis desolée… desolée. [65]

Витек.А… читали вы рецензии о себе?

Эмилия.Нет.

Витек (достает из кармана вырезки) . Восторженные рецензии, мадемуазель. Вот, например: «Голос изумительной яркости и силы, необыкновенная полнота верхов, совершенное владение своими вокальными средствами». Дальше: «Исключительный драматизм игры… невиданное сценическое мастерство… явление единственное в истории нашей оперы и, видимо, оперного искусства вообще». В истории, мадемуазель, обратите внимание!

Кристина.Так оно и есть.

Грегор (возвращается из спальни с охапкой бумаг) . Вот, доктор. Пока — это все. (Бросает бумаги на стол.) Беритесь за дело.

Коленатый.С удовольствием. (Нюхает бумаги.) Какая пылища, мадемуазель. Витек, это пыль веков.

Грегор.Кроме того, нашлась печать с инициалами Э. М., оттиск которой есть на заявление Эллен Мак-Грегор.

Прус (встает) . Покажите.

Коленатый (над бумагами) . Господи боже! Витек, здесь есть бумаги, датированные тысяча шестьсот третьим годом.

Прус (возвращая печать) . Это печать Элины Макропулос. (Садится.)

Коленатый.Чего-чего только нет…

Гаук.Ох, боже мой…

Грегор.Вам не знаком этот медальон, господин Гаук? По-моему, на нем ваш достопочтенный бывший герб.

Гаук (рассматривая медальон) . Да… так и есть… Я его сам подарил ей.

Грегор.Когда?

Гаук.Ну, тогда… в Испании… пятьдесят лет назад.

Грегор.Кому?

Гаук.Ей, лично ей, Евгении Монтес… понимаете?

Коленатый (роясь в бумагах) . Тут что-то по-испански. Можете прочесть?

Гаук.О, конечно. Позвольте-ка. Хи-хи, Евгения, это из Мадрида.

Коленатый.Что это такое?

Гаук.Полицейское предписание о немедленном выезде… за нарушение общественного порядка… Ramera Gitana que se llama Eugenia Montez. [66]Хи-хи! Я знаю: это из-за той драки, а?

Коленатый.Виноват. (Разбирает бумаги.) Заграничный паспорт на имя Эльзы Мюллер; семьдесят девятый год… Свидетельство о смерти… Эллен Мак-Грегор, тысяча восемьсот тридцать шестой год. Так, так. Все вперемешку. Подождите, мадемуазель, мы рассортируем по фамилиям. Екатерина Мышкина — это еще кто такая?

Витек.Екатерина Мышкина была русская певица, в сороковых годах.

Коленатый.Вы все знаете, дорогой мой.

Грегор.Любопытно, что инициалы всегда «Э. М».

Коленатый.Мадемуазель, видимо, коллекционирует документы с этими инициалами. Особое пристрастие, а? Ого, «твой Пепи»! Это, безусловно, ваш предок, Прус. Прочитать? «Meine liebste, liebste Ellian». [67]

Прус.Может быть, Элина, а?

Коленатый.Нет, нет, Эллен. И на конверте — Эллен Мак-Грегор. Вена, Императорская опера. Погодите, Грегор, Эллен еще придет к финишу первой. «Meine liebste, liebste Ellian»…

Эмилия (встает) . Погодите! Дальше не читайте. Это мои письма.

Коленатый.Что ж поделаешь, если они оказались такими интересными и для нас.

Эмилия.Не читайте. Я расскажу все сама. Все, о чем вы спросите.

Коленатый.Правда?

Эмилия.Клянусь!

Коленатый (складывает бумаги) . В таком случае, тысяча извинений, мадемуазель, за то, что нам пришлось принудить вас к этому.

Эмилия.Вы будете судить меня?

Коленатый.Боже упаси. Вполне дружеский разговор.

Эмилия.Но я хочу, чтобы вы меня судили.

Коленатый.Ах, так? Постараемся, в пределах наших возможностей. Итак — пожалуйста.

Эмилия.Нет, все должно быть, как в суде. Крест и все прочее.

Коленатый.А, вы правы. Еще что?

Эмилия.Но сперва пустите меня поесть и привести себя в порядок. Не могу же я предстать перед судом в неглиже.

Коленатый.Совершенно верно. Все должно иметь надлежащий, солидный вид.

Грегор.Комедия!

Коленатый.Тс-с-с! Не дискредитируйте акт правосудия. Обвиняемая, вам предоставляется десять минут на одевание. Довольно этого?

Эмилия.Да вы в своем уме? Дайте хоть час.

Коленатый.Полчаса на подготовку и обдумывание, после чего вы предстанете перед судом. Ступайте. Мы пришлем вам горничную.

Эмилия.Спасибо. (Уходит в спальню.)

Прус.Пойду к Янеку.

Коленатый.Только возвращайтесь через полчаса.

Грегор.Не могли бы вы хоть сейчас быть немного серьезней, доктор?

Коленатый.Тс-с-с, я страшно серьезен, Грегор. Я знаю, как на нее воздействовать. Это истеричка. Витек!

Витек.Что угодно?

Коленатый.Сбегайте в ближайшее похоронное бюро. Пусть пришлют сюда распятие, свечи и черное покрывало. Потом — Библию и прочую бутафорию. Скорей!

Витек.Слушаюсь.

Коленатый.И раздобудьте где-нибудь череп.

Витек. Человеческий?

Коленатый.Человеческий или коровий — это все равно. Лишь бы у нас был символ смерти.

Занавес

Та же комната, обставленная как зал суда. Столы, диван, стулья покрыты черным сукном. На большом столе налево крест, Библия, горящая свеча и череп. За столом председатель суда Коленатый и секретарь Витек . Прокурор Грегор за столиком в середине. На диване — присяжные: Прус, Гаук и Кристина . Налево свободный стул.

Коленатый.Ей пора уже явиться.

Витек.Не приняла ли она, не дай бог, какой-нибудь яд?

Грегор.Вздор! Она слишком любит себя.

Коленатый.Введите подсудимую.

Витек стучится в спальню и входит.

Прус.Не могли бы вы избавить меня от этого фарса, доктор?

Коленатый.Нет, вы должны быть присяжным.

Кристина (всхлипывает) . Это… похоже… на похороны.

Коленатый.Не плакать, девочка. Мир мертвым.

Витек вводит Эмилию в роскошном туалете, с бутылкой и стаканом в руке.