Уолт Уитман - Избранные стихотворения и проза

Здравствуй, неизреченная благость предсмертных дней! —

О, создать самую весёлую песню,
Полную музыки — полную женщин, детей и мужчин,
Полную повседневных работ — полную деревьев и зёрен!

О, если бы ей крики животных! Быстрота и
равновесие рыб!
О, если бы в ней капали капли дождя!
О, если бы в ней сияло солнце и двигались волны!

О, радость моей души, — она вольная — она мчится,
как молния!
Нам мало всего шара земного или отдельной эпохи,
У меня будут тысячи этих шаров и всё время.

О, радость машиниста! О, управлять паровозом!
Слышать шипение пара, радостный крик
паровоза и хохот бегущей машины!
Врываться в далёкий простор, нестись без преград вперёд!

О, беззаботно блуждать по полям и нагорьям!
Цветы и листья зауряднейшей сорной травы, мокрое,
свежее молчание леса,
Тонкий запах земли на заре, до полудня!

О, радости наездника или наездницы!
Седло, галоп, прижимание тела к седлу, холодное
журчание в волосах и в ушах.

О, радости пожарного!
Я слышу тревогу в ночи,
Я слышу набат и крики! Я бегу в стороне от толпы!
Вид пламени счастливит меня до безумия.

О, радости борца-силача, что, как башня, стоит
на арене, в превосходном здоровьи, спокойный,
в сознании силы и жаждет схватиться с противником!

О, радость широкого и простого сочувствия, которое
только человечья душа может изливать из себя
таким ровным неиссякающим током!

О, радости матери!
Оберегать, и терпеть, и великолепно любить, и страдать,
и прилежно растить живое!

О, радость роста, увеличения, накопления сил,
Радость умиротворения и ласки, радость согласья и лада!

О, вернуться туда, где родился,
И ещё раз услышать, как щебечут на родине птицы,
И ещё раз пойти по родному жилью и сбегать в поле,
побывать на гумне,
И еще раз прогуляться по саду, по его старым тропинкам.

О, расти в лагунах, заливах, бухтах или на берегу океана,
И остаться там до конца моих дней, и жить, и работать там,
Солёный и мокрый запах, берег, солёные травы в низкой
воде отлива,
Труд рыбаков, труд ловца угрей и собирателя устриц;
Я прихожу с лопатой и граблями для ракушек, со мною моя
острогá для угрей,
Что? Уже отлив? Я иду по песчаной отмели и подхожу к
собирателям устриц;
Я смеюсь и работаю с ними, как молодой озорник;
А зимою я беру мою вершу, я беру мою острогу
и шагаю по льду залива, и при мне мой
топорик, чтобы прорубать дыры во льду.
Посмотрите на меня, как тепло я одет; я иду с
удовольствием и к вечеру возвращаюсь
домой.
И со мною ватага товарищей, они молодцы,
И подростки, и взрослые, им любо работать со мною
и водиться со мною — больше, чем с другими
людьми;
Днём они работают со мною, а ночью они спят подле меня.
А в жаркую пору, в лодке, поднимать корзины
для ловли омаров, загружённые тяжелыми камнями
(мне известны все поплавки),
Как сладко майское утро, перед самым рассветом, когда я
плыву к поплавкам
И дёргаю бечеву вбок, и вынимаю корзины, и
тёмнозелёные раки отчаянно угрожают клешнями,
когда я беру их оттуда и сую в их клешни
деревяжки,
И объезжаю одно за другим все места, а потом гребу
обратно, к берегу,
И там кидаю их в кипящую воду, в котёл, и они кипят,
покуда не станут багровыми.

А в другой раз ловить скумбрию.
Сумасшедшая, жадная, так и хватает крючок
у самой поверхности моря, и похоже, что
ею покрыты целые мили воды;
Или ловить губанов в Чизапике [12] Губан — рыба. Чизапик — бухта в штате Мериленд на востоке США. , я один из загорелой
команды,
Или выслеживать лососей у Поманока [13] Поманок — индейское название Долгого острова. , я стою, привязанный
к баркасу,
Моя левая нога на шкафуте [14] Шкафут — верхний край корабельного борта. , моя правая рука бросает
кольца тончайшей лесы,
И вокруг меня юркие ялики, они юлят, выплывают
вперёд, их пятьдесят, они в компании
со мной.

О, пробираться в лодке по рекам,
Вниз по Сент-Лоренсу [15] Сент-Лоренс — река св. Лаврентия. , пароходы, великолепные виды,
Парусные суда, Тысяча Островов [16] Тысяча Островов — группа небольших островов на реке св. Лаврентия. , бревенчатый плот и на
нём плотовщики с очень длинными вёслами,
Малые шалаши на плотах, и струя дыма над ними по вечерам,
когда стряпают ужин.

(О, страшное, грозящее гибелью!
Далёкое от скаредной и набожной жизни!
Неверное! В горячке безумия!
Что со всех сорвалось якорей и понеслось на простор!)

О, работать на рудниках или плавить железо,
Раскалённый поток, плавильня, высокий корявый навес,
широкое тенистое место,
И домна, и кипящая жидкость, что струится, выливаясь
оттуда.

О, пережить сызнова радость солдата!
Чувствовать присутствие храбреца-командира и чувствовать,
что он расположен к тебе!
Видеть его спокойствие — и согреваться в лучах его улыбки,
Итти в бой — слышать, как трубы трубят и стучат барабаны!
Слышать гром артиллерии — видеть, как сверкают на солнце
штыки и мушкеты!
Видеть, как падают люди и умирают без жалоб!
Упиться по-дикарски человеческой кровью, — осатанеть до
конца!
Жадно глядеть на раны и смерти врагов.