Уолт Уитман - Избранные стихотворения и проза

Годы современности! годы несделанного!
Ваш горизонт встаёт, я вижу, что он расступается для более
величественных драм,
Я виску, что к ним готовятся не только Америка, не только
народ Свободы, но и другие народы,
Я вижу, как с ужасным грохотом выходят на сцену новые
лица, как старые сходят со сцены, я вижу новые
союзы, солидарность племён,
Я вижу, как с неудержимою мощью вступает эта рать на
мировые подмостки,
(А старые силы, старые войны, сыграли ли они свои роли?
акты пьесы, подходящие для них, кончены ли они
навсегда?)
Я вижу Свободу во всеоружии, победоносную, гордую, по
одну руку у неё Закон, по другую — Мир,
Великолепное трио, выступающее против духа касты;
К каким историческим развязкам приближаемся мы с такой
быстротой?
Я вижу быстрые миллионы людей, марширующих взад и
вперёд,
Я вижу, как уничтожены все рубежи, проведённые
старинною знатью,
Я вижу, как снесены все границы, установленные в Европе
царями,
Я вижу день, когда сам Народ возведёт свои рубежи на
земле (все другие долой);
Никогда ещё не задавалось таких пронзительных вопросов,
как ныне,
Никогда ещё не был простой человек и дух его более
богоподобен,
О, как он торопит, торопит, толкает массы вперёд, не давая
ни минуты покоя.

Его дерзкая нога и на суше и на море, везде, он колонизует
Тихий океан и архипелаги,
Своим пароходом, телеграфом, газетой, всевозможными
машинами войны,
Своими фабриками, всюду разбросанными, он связывает
воедино все страны, всю географию мира;
Что это за шопот, о страны, бежит перед вами, проносится
под глубью морей?
Или все народы ведут между собою беседу? Не создаётся ли
у земного шара единое сердце?
Или всё человечество стало сплочённою массой? Ибо, глядите,
тираны трепещут, короны, как призраки, тают,
Земля упрямо идёт к новой эре, может быть, ко всеобщей
священной войне,
Никто не знает, что завтра случится, такими знамениями
наполняются ночи и дни;
Вещие, пророческие годы! Всё пространство впереди предо
мной полно привидений, я тщетно хочу пронизать его,
Дела нерождённые, события, которые скоро случатся, бросают
вокруг меня отсветы,
Этот натиск и пыл, этот странный экстаз лихорадочных снов!
Сновиденья ваши, о годы, как они пронизают меня (сплю я
или не сплю, я не знаю),
Сыграли свои роли Америка и Европа, они тают и отходят
во мрак у меня за спиной,
Небывало гигантское будущее идёт и идёт на меня.

Всё, что даёте мне, с радостью я принимаю.
Немного провизии, лачугу и сад, немного денег — на память
о встрече с моими стихами,
Ночлег и еду для прохожего, когда я скитаюсь по Штатам, —
зачем же я стану стыдливо скрывать, что я
принимаю дары?
Разве сам я из тех, кто ничего не дарит ни мужчине, ни
женщине?
Нет, и мужчинам и женщинам я даю доступ ко всем
богатствам вселенной.

Мне приснился город, который нельзя победить, хотя бы
напали на него все страны земли,
И мне снилось, что это был город Друзей, какого ещё
никогда не бывало,
И что выше всего в этом городе крепкая ценилась любовь,
а все прочие его качества происходили отсюда,
И что эта любовь каждый час сказывалась в каждом
поступке жителей этого города,
Во всех их взорах и в их словах.

Я думал, что здесь я всего безопаснее, и вдруг что-то
ошеломило меня,
И я бегу из тихого леса, который я любил до сих пор,
Теперь я не стану бродить по лугам,
Я не пойду, не разденусь, чтобы встретиться с моим
любовником морем,
И не прижмусь моим мясом к земле, чтобы её мясо обновило
меня.

О, как это может случиться, что землю не тошнит?
Как можешь ты жить на земле, ты, весенняя зелень?
Как можешь ты давать мне здоровье, ты, травяная кровь,
кровь корней, плодовых садов и зерен?
Разве изо дня в день не пихают в тебя изгаженные
болезнями трупы?
Разве каждый материк не состоит из прокисших покойников?

Куда же ты девала эти трупы, земля?
Этих пьяниц и жирных обжор, умиравших из рода в род?
Куда же ты уволокла это мясо, эту гнусную жижу?
Сегодня её не видно нигде, или, может быть, меня надувают.
Вот я проведу борозду моим плугом, я глубоко войду в землю
лопатой и переверну верхний пласт,
И под ним, я уверен, окажется вонючее мясо.

Вглядитесь же в эту землю! рассмотрите её хорошо!
Может быть, каждая крупинка земли была когда-то
частицей смертельно больного — и всё же смотрите!
Прерии покрыты весенней травой,
И бесшумными взрывами всходят бобы на грядах,
И протыкают воздух изящные копья лука,
И каждая ветка яблони усеяна гроздьями почек,
И бледнолицая пшеница воскресает из гроба,
И просыпается бледная зелень над шелковицей и над ивой,
И птицы-самцы прославляют вечера и рассветы, а их самки
сидят в своих гнёздах.
И вылупляются утята из яиц,
И появляются новорождённые твари, корова рожает телёнка,
а жеребёнка — кобыла,
И из своих маленьких холмиков честно встают тёмнозелёные
листья картошки,
И из своих холмиков жёлтые стебли маиса встают, и сирень
цветёт у дверей во дворе,
И летняя зелень невинна и с величавым презреньем
громоздится над пластами прокисших покойников.

Какая химия!
Что ветры и вправду не веют заразой,
Что эта морская прозрачно-зелёная влага, которая так
влюблена в меня, что она не обман,
Что я смело могу ей дозволить, чтобы она лизала моё голое
тело множеством своих языков,
Что она не грозит мне горячками, которые влиты в неё,

Что всё чисто всегда и вовеки,
Что прохладное питье из колодца так прекрасно на вкус,
Что ягоды черники так сочны и пахнут так хорошо,
Что ни яблоки, ни апельсины, ни виноградные кисти, ни
дыни, ни сливы, ни персики не отравляют меня,
Что, когда я лежу на траве, она не заражает меня,
Хотя, может быть, каждая былинка травы встаёт из того,
что было когда-то заразой.

Теперь не страшна мне Земля, она так терпелива и
спокойна,
Она создаёт такие приятные вещи из такого гноя,
Чистая и совсем безобидная, вращается она вокруг оси, вся
набитая трупами тяжко болевших,
И такие прелестные ветры создаёт она из отвратительной
вони,
И с таким простодушным видом каждый год обновляет она
свои щедрые, пышные всходы,
И даёт всем людям такие дивные вещи, а под конец получает
от них такие отбросы в обмен.

Слёзы! слёзы! слёзы!
В ночи, в одиночестве, слёзы,
На берег падают капля за каплей, и их поглощает песок,
Слёзы, ни одна не сияет звезда, всюду тьма и безлюдье,
Мокрые слёзы из глаз, укутанных тёмной тканью;
О, кто этот призрак? эта тень в темноте, вся в слезах?
Что это за глыба бесформенная сгорбилась там на песке?
Слёзы, что струятся ручьями, слёзы всхлипов и мук,
заглушаемых дикими воплями;
О, буря, что зародилась и выросла и быстро помчалась
бегом по отлогому берегу моря!
О, дикая и мрачная буря ночная — о, рыгающий и бешеный
шторм!
О тень, ты при свете дня такая благопристойная, чинная,
с размеренным шагом и спокойным лицом,
Но в ночи, когда ты ускользаешь и никто не глядит на
тебя, — о, тогда вырывается из берегов океан
Слёз! слёз! слёз!