Уолт Уитман - Избранные стихотворения и проза

Проходя мимо этих видений, проходя мимо ночи,
Проходя мимо песни, что пела отшельница-птица в один
голос с моей душой, —
Победная песня, преодолевшая смерть, но многозвучная
всегда переменчивая,
Рыдальная, тоскливая песня, с такими чистыми трелями,
она вставала и падала, она заливала своими
потоками ночь,
Она то замирала от горя, то будто грозила, то снова
взрывалась счастьем,
Она покрывала землю и наполняла собой небеса,
И когда я услышал в ночи из далёких болот этот могучий
псалом,
Проходя, я расстался с тобою, о сирень с сердцевидными
листьями,
Расцветай во дворе, у дверей, с каждой новой и новой весной.

От моей песни я ради тебя оторвался
И уже не гляжу на тебя, не гляжу на запад для беседы
с тобою,
О лучистый товарищ с серебряным ликом в ночи.

И всё же я сохраню навсегда каждую, каждую ценность,
добытую мной этой ночью,
Песнь, изумительную песнь, пропетую серо-бурою птицею,
И ту песнь, что пропела душа моя, отзываясь на неё, словно
эхо,
И никнущую яркую звезду с полным страданья лицом,
И тех, что, держа меня за руки, шли вместе со мною на
призыв этой птицы,
Мои товарищи, и я посредине, я их никогда не забуду, ради
мёртвого, кого я так любил,
Ради сладчайшей и мудрейшей души всех моих дней и
стран, — ради него, моего дорогого,
Сирень, и звезда, и птица сплелись с песней моей души,
Там, среди елей душистых и сумрачных тёмных кедров.

Я отделяю тебя от всех остальных, ибо я принёс тебе весть,
Ты скоро умрёшь — пусть другие говорят, что хотят, я не
могу лукавить,
Я прям и безжалостен, но я люблю тебя — тебе спасения нет.

Нежно я кладу на тебя мою правую руку, чтобы ты
почувствовал ее,
Я не говорю ничего, я молча приникаю к тебе головою,
Я сижу с тобой рядом, я остаюсь верен тебе,
Я больше для тебя, чем сиделка, больше, чем отец или
близкий,
Я отрешаю тебя от всего, оставляю лишь духовное и вечное,
ты сам никогда не умрёшь,
Труп, который останется после тебя, это не ты, а дерьмо.

Нечаянно засияло солнце, где и не ждали его,
Сильные мысли наполняют тебя, и, доверчивый, ты
улыбаешься,
Ты забываешь, что ты болен, и я забываю, что ты болен,
Ты не замечаешь лекарств, тебя не волнуют рыдания
близких, ты знаешь, что я с тобой,
Я увожу от тебя посторонних, нечего тут рыдать над тобою.
Я не рыдаю над тобою, я поздравляю тебя.

Держи его с угрюмою злостью, — гляди, что оно посылает
назад (кто это там? неужели это ты?).
Снаружи нарядный костюм, внутри мерзость и прах,
Уже нет ни сверкающих глаз, ни звонкого голоса, ни упругой
походки.
Теперь у тебя руки раба, и глава, и голос, и походка раба,
Дыханье пропойцы, лицо объедалы, плоть сифилитика,
Лёгкие отгнивают у тебя по кускам, желудок дрянной,
разъедаемый раком,
Суставы поражены ревматизмом, кишки набиты пакостью,
Кровь циркулирует тёмной ядовитой струёй.
Вместо слов — бормотня, слух и осязание притуплены,
Не осталось ни мозга, ни сердца, исчез магнетизм пола, —
Вот что из зеркала глянет в тебя перед тем, как ты отсюда
уйдёшь!
Такой итог, и так скоро — после такого начала!

Где осаждённая крепость, бессильная отбросить врага?
Вот я посылаю туда командира, он проверен, он смел и
бессмертен,
С ним и пехота, и конница, и обозы орудий,
И артиллеристы беспощаднее всех, что когда-либо палили из
пушек.

Однажды я проходил по многолюдному городу, внедряя в
свою память для будущих надобностей его
зрелища, здания, обычаи, нравы,
Но теперь из всего этого города я помню только некую
женщину, которую я случайно там встретил, и
она удержала меня, потому что полюбила меня,
День за днём, ночь за ночью мы были вдвоём, всё остальное
я давно позабыл,
Помню только её, эту женщину, которая пылко прилепилась
ко мне,
Опять мы блуждаем вдвоём, мы любим, мы расстаёмся опять,
Опять она держит меня за руку, и мне нельзя уйти,
Я вижу её, она тут, и беззвучно дрожат её губы.

Вот возьми этот дар.
Я его берёг для героя, оратора или полководца,
Для того, кто послужит старинному правому делу, великой
идее, прогрессу и свободе народа,
Для бесстрашного обличителя деспотов, для дерзкого бунтаря;
Но я вижу, что мой издавна сберегаемый дар принадлежит
тебе, как любому их них.

Счастье только в тебе, ты не можешь достигнуть его при
помощи кого-нибудь другого,
Как не можешь родить или зачать при помощи кого-нибудь
другого.

За широкими воротами мирной риги деревенской
Озарённая поляна со скотом и лошадьми,
И туман, и ширь, и дальний уходящий горизонт.

Мальчишкою малым, бывало, замолкну и в изумлении
слушаю,
Как в воскресных речах у священника бог выходит всегда
супостатом,
Противоборцем какой-нибудь твари.

Женщины сидят или ходят, молодые и старые.
Молодые красивы, но старые гораздо красивее.

О вере, о покорности, о преданности:
Я стою в стороне и смотрю, и меня глубоко умиляет,
Что тысячи и тысячи людей идут за такими людьми, которые
не верят в людей.

Звучность, размеренность, сжатость, упорство и божественная
власть говорить слова;
Твои лёгкие стали могучи, и губы твои сделались гибки
после долгих усилий? после тяжких трудов? или
ты таков от природы?
Так же ли широка твоя поступь, как широки эти земли?
Должным ли путём ты пришёл к божественной власти
говорить слова?
Ибо, только пройдя через многие годы, через целомудрие,
дружбу, воздержность, наготу и рождение,
Реки грудью пройди, и озёра, и побродив по земле,
И горло своё разрешив, и всосав в себя темпераменты,
народы, века, изведав и науки, и свободу, и
преступления,
И утвердясь в своей вере, и возвысив, и очистив душу, и
сокруша преграды,
Лишь тогда ты, быть может, достигнешь божественной
власти говорить слова,
И к тебе поспешат без отказа тесным строем, плечо к плечу
Войска, корабли, древности, библиотеки, картины, машины,
города, ненависть, отчаяние, дружба, боль,
воровство, убийство, мечта,
Придут, когда нужно, и покорно прорвутся сквозь губы твои.

О, почему я дрожу, когда я слышу голоса человеческие?
Воистину, кто бы ни сказал мне настоящее слово, я всюду
пойду за ним или за ней,
Как вода за луною, безмолвной струистой стопой всюду
вокруг шара земного.
Всё только и ждет настоящего голоса;
Где же совершенные и крепкие лёгкие? где душа, прошедшая
через все испытания?
Ибо я вижу, что только такая душа несёт в себе новые звуки,
которые глубже и слаще других, иначе этим
звукам не звучать.