Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

– В Санкт-Морице. Там хороший снег. В гостях у друзей. Их адрес тебе неизвестен.

– А что со статьей о Делани?

– Я закончу ее, когда вернусь, – ответил Деспьер. – Это двадцатый век – насилие важнее искусства. Он посмотрел на часы.

– Я опаздываю, – сказал журналист.

Он похлопал Джека по плечу; на его лице появилась добрая, дружеская, мальчишеская улыбка, в ней не было ничего злого. Повернувшись, Деспьер направился сквозь подогретую алкоголем толпу гостей на свою несерьезную войну. Джек проводил взглядом невысокого покачивающегося человека в безукоризненно скроенном итальянском костюме. Он заметил, что француз ни с кем не попрощался.

Джек коснулся рукой оттопыривающегося кармана. Увесистый пакет вселял в Джека тревогу. Если я не вернусь, вскрой его.

Внезапный порыв заставил Джека броситься к двери, за Деспьером. На какую бы войну ни уезжал человек, он заслуживает того, чтобы его друг ушел с вечеринки и проводил его. Хотя бы до такси.

Но у двери путь ему преградила многочисленная компания вновь прибывших гостей, и не успел Джек протиснуться сквозь нее, как чья-то рука крепко схватила его за плечо и потянула назад.

– Привет, братишка, – сказал Стайлз. – Весь вечер собираюсь с вами поздороваться.

– Если позволите, в другой раз.

Джек попытался высвободиться, не привлекая внимания окружающих, но крупный Стайлз сжал его плечо еще сильнее.

Нельзя так обращаться со старыми друзьями, братец, – сказал Стайлз. – Только не говорите, будто вы меня не помните, мистер Роял.

– Я вас помню, – произнес Джек.

Он резко выдернул руку из пальцев Стайлза, но актер с поразительной быстротой преградил ему путь к двери. Мужчины посмотрели друг на друга. На лице Стайлза появилась пьяная агрессивная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Он явно был готов устроить скандал. Ладно, подумал Джек. Мне уже все равно не догнать Деспьера.

– Что вам угодно? – сухо произнес Джек.

В присутствии актера он испытывал смущение, чувство вины.

– Кажется, нам есть о чем потолковать, – сказал Стайлз.

У него была странная манера говорить, он почти не раскрывал рта, словно боясь выдать степень своего опьянения.

– Об искусстве, игре актера и связанных с ними вещах. Я ваш давнишний поклонник. В молодости пытался имитировать ваш голос.

Он выдавил из себя деланный смех.

– А теперь вам платят за то, что вы имитируете мой голос. Жизнь подшучивает над нами, а, Джек?

Он закачался, приблизившись к Джеку и обдав его запахом джина; Стайлз нечаянно плеснул напиток из бокала себе на брюки.

Вы ведь не станете этого отрицать, Джек? Тайные уединения в студийном зале. Вы слыли честным человеком, Джек, признайтесь, я прав?

– Я не собираюсь ничего отрицать, – сказал Джек.

– Вы видели мою игру. Сегодня вы – крупнейший в мире знаток моей игры, – громко произнес Стайлз. – Подскажите, что я должен сделать, чтобы улучшить ее?

– Пожалуйста, – отозвался Джек. – Вступите в Общество анонимных алкоголиков.

– Спасибо, – глухо сказал Стайлз. – Вы мне очень помогли. Моя мать твердит то же самое.

Он шумно отхлебнул мартини.

– Скажите, – продолжал он, – как будет звучать мой голос? Услышат ли в нем зрители искренность и волнение? Горечь и силу? Мужество и грусть? Понравлюсь ли я девушкам, Джек? Моя судьба в ваших руках. Отнеситесь к этому серьезно.

– Я отношусь серьезно к любой работе, – сказал Джек.

– Когда картина выйдет на экран, я, возможно, вчиню вам иск за искажение художественного образа.

Стайлз громко засмеялся над своим каламбуром.

Тысяч на пятьсот. Эти полмиллиона будут для меня не лишними. Особенно когда станет известно, что в Риме режиссер пригласил какого-то клерка дублировать мою роль. Дома цена на меня здорово подскочит, верно?

Прекратите жаловаться, – сказал Джек; залитый джином, пахнувший перегаром, вцепившийся в него актер, который приблизил свою искаженную гримасой физиономию к лицу Джека, уже начал порядком раздражать Эндруса. – Вам некого винить в ваших неудачах, кроме самого себя.

– Самая печальная фраза из всех когда-либо произнесенных и написанных, – сказал Стайлз; его рот растянулся в улыбке, на губах пузырилась слюна.

Сделав неловкое движение рукой, он задел бокалом плечо Джека. Бокал упал на пол и разбился. Стайлз даже не поглядел на осколки.

– Так им и надо, – сказал он, воинственно посмотрев по сторонам. – Мерзавцы даже не пригласили меня. Я тут – пария. Меня сторонятся как прокаженного. Но я все равно пришел. И у них не хватило духу сказать: вали отсюда, приятель, эта вечеринка – только для леди и джентльменов. Я пришел из-за вас, Джек. Я ваш старый поклонник. Захотел увидеть вас. Вы тронуты?

– Почему бы вам не пойти домой и не проспаться? – сказал Джек.

– Вы ничего не понимаете, Джек. Стайлз скорбно покачал головой.

– Большой, взрослый человек, а ничего не понимаете. Чтобы заснуть, мне надо выпить еще кварту…

– Желаю хорошо провести время.

Джек собрался отойти, но Стайлз своими дрожащими, но цепкими пальцами удержал его за рукав пиджака.

– Минуту, Джек, – сказал Стайлз. – У меня есть предложение. Его голос понизился до громкого, хриплого шепота. Губы

Стайлза как-то обмякли, расслабились.

Уезжайте. Уезжайте из города. Скажите этому подонку Делани, что вы передумали. Что вам мешает гордость. Что ваша жена при смерти. Что угодно. Уезжайте сегодня вечером. А, Джек? Я компенсирую ваши потери, сколько бы они ни собирались вам заплатить. Из моего собственного кармана, – с отчаянием произнес он; Стайлз поморгал, словно пытаясь удержать слезы, глаза его налились кровью. Устройте себе отпуск. За мой счет. Если вы согласитесь, я дам вам обещание до окончания работы над картиной не притрагиваться к бутылке.

Стайлз замолчал и отпустил рукав Джека. Он громко рассмеялся и вытер рот.

Я, конечно, пошутил. Черта с два, я не дам вам и цента. Я хотел увидеть вашу реакцию. Какое мне дело до всего этого? Фильм в любом случае получается дерьмовый. Может быть, я найму вас дублировать мой голос во всех моих будущих картинах. Возможно, я обрету новую жизнь в кинематографе. Не скучайте в Риме, братец.

Хлопнув Джека по плечу, он отошел к окну, распахнул его и замер перед ним, всматриваясь в темную улицу, вдыхая свежий воздух, широко улыбаясь.

Джек собрался уйти, хотя до свидания с Вероникой еще оставалось время, но тут он заметил, что Делани жестом подзывает его к себе. Вдыхая аромат духов, он пробрался сквозь беседующих гостей. Двое докторов пили грейпфрутовый сок из бокалов для шампанского.

– Здесь есть врач, – произнес один из медиков, судя по акценту, уроженец Миннесоты, – который утверждает, что добился поразительных результатов в лечении колита. Он кормит своих пациентов одним картофельным пюре в течение пяти дней. Каждые два часа. Другой пищи они не получают. Четыре килограмма пюре в сутки.