Нора Эфрон - Оскомина

— Да, — говорю я. — Верю.

Я поехала домой.

Натаниел остался в больнице.

Мы оба окрепли.

Я держала себя в руках.

Говорила очень мало.

Старалась следить за ходом обсуждения национального бюджета.

Пошла на званый ужин и держала хвост пистолетом.

Натаниела перевели из инкубатора, и теперь я могла брать его на руки и кормить.

Я читала Сэму множество рассказов о младших братиках.

Я не задавала вопросов типа: как у тебя дела, как дела у нас, ты ее все еще любишь, а меня еще хоть чуточку любишь, вы с ней по-прежнему намерены приобрести дом, что ты купил ей на день рождения, у тебя с ней все кончено, у тебя с ней когда-нибудь все кончится?

Прошло две недели.

Позвонила Бетти. Пригласила на ужин.

— Мы приготовим омаров, — сказала она. — А ты привези десерт. Сделай свой знаменитый торт с лаймом.

Если бы можно было все вернуть назад, я принесла бы совсем другой торт. А тогда, у Бетти, я запустила тем тортом в Марка и обляпала его — любо-дорого смотреть; но черничный пирог был бы куда лучше: его новый блейзер — который они выбирали с Телмой — оставалось бы только выбросить. Но Бетти попросила принести торт с лаймом, и я так и сделала. Готовить его очень просто.

Берете блюдо диаметром около 25 сантиметров и засыпаете дно слоем раздробленных крекеров из муки грубого помола. Взбиваете 6 желтков. Добавляете 1 чашку сока лайма (подойдет даже готовый бутылочный сок), 2 400-граммовые банки сладкой сгущенки и 1 столовую ложку натертой лаймовой цедры. Выливаете смесь в блюдо и убираете в морозильник. Минут за пятнадцать до подачи взбейте сливки, обмажьте пирог, дайте ему постоять минут пять и несите на стол.

Сейчас-то я понимаю, что швырять торт (а еще лучше — сначала подумать, что тебя довело до этого) надо было на несколько недель раньше, но швыряться тортами, если ты беременна, не так-то легко: ты сама очень уязвима. И я, честно говоря, еще не была готова швыряться тортами. К тому же, когда мне захотелось запустить чем-нибудь в Марка, мысль о торте пришла мне в голову отнюдь не первой, да и запустить в него чем-нибудь меня подмывало не впервой, но не хватало духу. К примеру, однажды, вскоре после того, как я узнала про его шашни с Телмой, я пришла в ярость, но под рукой оказалось лишь сделанное на заказ кресло «Тонет» [89] «Тонет» — немецкая компания по производству мебели. ; а я слишком буржуазна, чтобы бросаться такими креслами. Потом, особенно уже в больнице, я всерьез подумывала, не размозжить ли Марку голову отличной сковородой, купленной в магазине кухонных принадлежностей «Бридж», но я прекрасно знала: на такое я просто не способна. Да и вообще, размозжить мужу голову сковородой — в этом есть что-то удручающе феминистское, словом, вы меня понимаете.

(Я и по сей день задаюсь вопросом: решилась бы я швырнуть в Марка торт, если бы мы ужинали в столовой Бетти? Очень сомневаюсь. Пол в ее столовой застлан великолепным восточным ковром, и я побоялась бы его заляпать. К счастью, ужинали мы в кухне, там пол покрыт линолеумом. Как видите, я типичная буржуазка — в один миг схватила торт, готовясь швырнуть его в Марка, в один миг решилась на самый храбрый — пусть и банальный — поступок в жизни, однако же успела подумать: слава богу, что на полу линолеум, его легко отмыть.)

В субботу днем, после звонка Бетти, я вышла с Сэмом прогуляться и заодно купить все необходимое для торта. Мы с Сэмом долго прикидывали, что и как будет в понедельник, когда Натаниел приедет из больницы домой, договорились, что Сэм будет его любить и кормить вкуснейшими паучками. Купили в магазине «Нимз» все, что нужно для торта. День был погожий, и мы решили прогуляться до магазина игрушек на М-стрит [90] М-стрит — одна из центральных улиц Вашингтона. . Дорога шла мимо ювелирного магазина, где Марк купил для меня бриллиантовое кольцо, и я вспомнила, что так и не отнесла его в ремонт. Оно лежало в моем портмоне, в пакетике.

Сквозь витринное стекло я увидела хозяина магазина: милейший седовласый Лео Ротман в тридцатых годах сражался в рядах Бригады имени Авраама Линкольна [91] Бригада имени Авраама Линкольна — 15-я Интернациональная бригада (наряду с американцами в ней были и представители других стран) — в Гражданской войне в Испании (1936–1939) сражалась на стороне республиканцев. , в сороковых его выкинули из Министерства труда, а теперь он — ювелир с миллионным состоянием, сидит за прилавком и открывает электронной кнопкой дверь только белым посетителям. Дверь отворилась, Лео расцеловал меня. Когда Марк за мной ухаживал, он заваливал меня цветами, воздушными шарами и ювелирными украшениями, покупал он их у Лео, поэтому Лео считал, что сыграл важную роль в нашем браке — без его изделий не обошлось и на стадии ухаживания, и на свадьбе, и после рождения первенца (первая серебряная ложечка); похоже, Лео ничуть не досадовал, что, за исключением кольца с бриллиантом, Марк тратил на покупки не более нескольких сотен долларов.

Я рассказала Лео об ограблении; он заверил меня, что вставить камень в оправу — минутное дело. Мы с Сэмом наблюдали, как он достал инструменты и принялся за работу. Завязалась беседа. О том о сем. О всякой ерунде. Лео спросил, известно ли мне, что бриллиант в моем кольце во всех отношениях безупречный. Да, отвечаю я, Марк мне об этом говорил. Если вы когда-нибудь вздумаете его продать, говорит Лео, то сбыть его не составит труда — настолько хорош камень; в свое время Лео и Марку сказал, что охотно выкупит его за ту же цену. Очень рада слышать, говорю я. Понравилось ли мне колье, спрашивает он. Колье. Я замялась. Лео взглянул на меня, и лупа выскочила у него из глазницы.

— Я, видно, спутал его с другим покупателем, — бормочет он.

— Нет-нет, — говорю. — Я в курсе: пока я лежала в больнице, Марк что-то купил. — Так-так, значит, он купил ей на день рождения колье. Я валялась в больнице с трубкой в носу, а он покупал ей колье. — Вот плутишка.

— Надо держать язык за зубами, — бурчит себе под нос Лео.

— Я очень рада, что вы проболтались, — говорю я. — Теперь ясно, что меня ждет. А то откроешь ненароком коробку, там колье, а ты не в том настроении — что может быть хуже? — Меня уже несло, но сил остановиться не было: — Однажды я настроилась на ночную рубашку: Марк без конца намекал, что купил мне подарок на день рождения, и я в конце концов брякнула: «Мне все равно что, лишь бы не чемодан», а он, оказывается, именно чемодан и купил.

Я покраснела, как свекла.

Но Лео сосредоточился на кольце; я доняла его своим трепом, так что он лишь невнятно хмыкал. Закончив работу, он вручил мне кольцо. Изумительное кольцо. Под лучом заходящего солнца бриллиант засверкал, и на стене магазина заиграла яркая радуга. Сэм побежал к ней, я стала вертеть кольцо так и этак, радуга металась по стенам, а Сэм хохотал, прыгал — пытался поймать ее в ладошки.