Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

Люди сменяли друг друга на узких диванчиках и скамейках, а он всё сидел и это было ненормально. А всё, что не нормально — априори, подозрительно. Хотя, конечно, Николай зря себя накручивал. По большому счёту, всем было на него наплевать. Ведь у всех свои дела, свои заботы и до какого-то незнакомца никому никакого интереса нет. Вот она, прелесть современного общества — всем на всех плевать. При таком устое складывается идеальная среда для желающего стать невидимкой. Механизм отлажен и работает последние двадцать пять лет на вечном двигателе, именуемом человеческим безразличием. Каждый, в погоне за деньгами, либо в угоду иного вида алчности или простому желанию выжить, несётся вперёд, ничего и никого не замечая. Но, бывают и осечки. Песок человеческих чувств, который ещё не до конца вымыл поток капиталистической жижи, проходящий сквозь каждого и уносящий истинное, оставляя на его месте лишь многонулёвые ценники, иногда попадает в шестерни и те останавливаются. Вот и сейчас, молоденькая девица, то и дело поглядывающая на Николая из своего окошка, вышла на перерыв и, вместо того, чтобы упорхнуть в подсобку на коротенький обед, присела рядом. Булавин мельком глянул на девушку, дежурно улыбнулся и отвернулся, уставившись на экран электронной очереди.

— Здравствуйте, — первой обратилась она. — Вы очереди своей ждёте?

Николай повертел головой и, не найдя иного адресата обращения, утвердительно кивнул.

— Вы уже так долго сидите, — озвучила она свои наблюдения, — может вы пропустили? Тогда возьмите ещё талончик. А то, вы так до вечера просидите здесь.

— Нет, спасибо, всё нормально, — отмахнулся Булавин, впрочем, сделав это вполне дружелюбно. — Я слежу, — кивнул он на экран, — не было ещё.

— Да, быть такого не может! — мягко запротестовала девчонка. — Очередь небольшая, больше пятнадцати минут никто не задерживается. Можно, я посмотрю?

Она, не дожидаясь ответа, взяла талон. Николай не успел среагировать и сжать бумажку в кулак. Обычно с реакцией у него было всё в порядке. Просто сейчас мысли метались в голове, словно шальные и Булавин просто не знал, что делать дальше. Не обращать на себя внимание у него не вышло. Чего нужно было девице — тоже не понимал. Может, простого флирта? Он нравился женщинам, так что — вполне возможно. Правда, девчонка была лет на десять моложе. Но, сейчас многих интересуют мужчины постарше… Или она просто решила помочь? Этого Булавин не знал, а потому, просто сидел, будто в глубочайшем ступоре. Хотя, почему, будто?

— Ну, вот же! — щелкнула девушка по талону ухоженным ноготком — C 232! А сейчас уже, вон, — кивнула она на табло, — уже 260-й идёт! Так что, пропустили вы свою очередь!

— И, что делать?

— Возьмите новый! — улыбнулась девчонка. — А, вы меня не узнали?

— Нет, — повертел головой Николай.

— Вы с моим папой работали. Я — Маша, — указала она на бейджик. — Маша Нисифорова!

— Ах, да, — промямлил Булавин, — конечно. Помню, помню, — сказал он то, что, очевидно, хотела услышать девушка, однако, смотрел уже сквозь неё. Внимание приковали вошедшие в банк люди в форме — инкассаторы.

Николай трепетно ждал и почти обморочно боялся этого мига. Однако, теперь уже было всё равно — дороги назад не оставалось. Его лишили выбора. Почти лишили… Конечно, он мог послать всё к чёртовой матери. Но на это уже не было сил. Просто хотел, чтобы все отстали, раз и навсегда. Конечно, то, что должно было сделать, отнюдь, не способствовало такой простой и незатейливой мечте. И, все же, это давало шанс. Возможно, один из тысячи… О других вариантах Николай не думал. Просто потому, что время на раздумье уже давно вышло. Осталось лишь для действий. Оно уже наступало. Вот-вот и нужно будет выйти вслед за инкассаторами. Сделать то, после чего заварится такая каша, которую уже не расхлебать. Понимание этого, почему-то веселило.

Влезть по уши в дерьмо — перспектива, конечно, та ещё… Но была какая-то животная уверенность — лишь запятнав себя сможет отвести удар от близких. Если же не сделает то, на что, с дуру, подписался — продажные блюстители закона, коих в России справедливо опасаются гораздо больше, чем бандитов, превратят жизнь всей его семьи в ад. Это Николай отчетливо понимал, в отличие от того, как распрощаться с дочерью старого знакомого, которая его узнала и за какие-то мгновения до мига «икс» приковала к нему свой ясный голубоглазый взор. Этот взгляд давал стопроцентную гарантию того, что остаток жизни Булавин проведёт за решёткой, откликаясь на присвоенный ему порядковый номер.

Инкассаторы прошли мимо. Николай на силу расфокусировал взор. Повзрослевшая дочурка старого, но не очень близкого знакомого, поплыла, превращаясь в бесформенное пятно, а широкие спины охранников чужих денег, удаляющихся в недосягаемые простым посетителям кабинеты, стали чёткими до рези в глазах. Булавин почувствовал, как всё его нутро начинает потряхивать, словно под разрядами несильного тока. Постыдная и неконтролируемая дрожь начала медленно переползать в конечности. Ещё немного и девушка заметит неладное. «Чертова девка!» — ругался про себя Булавин. «Чёртов Горбин, чёртов Сардиев, чёртова жизнь!» Николай почувствовал, как, сама по себе, начинает подергиваться левая нога. «Всё!» — сказал он себе, — «сейчас».

— Маша, я, наверное, в следующий раз зайду. Дела, — прервал он щебетание девицы, которое, в полном объёме, проходило мимо ушей. — Папе привет передавай.

Он натужно улыбнулся и на негнущихся ногах, как можно быстрее, но стараясь не переходить на бег, пошёл к выходу. Оказавшись на улице, Булавин запустил руку в чёрную барсетку, нащупал на продолговатом свёртке выпуклость кнопки. «На месте, сволочь…» Он ещё раз обернулся на двери банковского отделения, нервно подмигнув в камеру видеонаблюдения.

Ещё когда в первый раз он, со своими будущими подельниками — двумя неразговорчивыми кавказцами, прибыл для ознакомления с местом, то отметил, что на площадке у банка практически нет слепых зон. Камерами простреливалось всё пространство в радиусе тридцати метров от входа. Тогда-то он и понял, для чего Сардиеву нужен был «левый» человек, точнее не человек — «козёл отпущения», тот на ком сойдутся стрелки. Ну, что ж, если так легли карты — «козлом» станет он. Но, никто не обещал, что этот самый «козёл» пойдёт на заклание своими собственными копытцами.

Булавин закурил. Желтый язычок, нехотя лизнувший сигарету, долго не хотел показываться на свет — зажигалка, терзаемая мокрыми пальцами, решительно не желала давать искру. Времени хватило на четыре глубокие затяжки — слишком мало, чтобы привести скачущие мысли обратно в стойла. Потом появились они…

Двое инкассаторов вышли на улицу и уверенным шагом проследовали к своей бронированной машине. Первый — коренастый, лет тридцати, при ходьбе слегка задевал пальцами коробку «Кедра». Руки его были свободны, а глаза цепки к деталям и, то и дело, стреляли по сторонам. Второй — высокий детина. Нёс в руке небольшой плотный мешок и не проявлял никаких признаков человека, обученного охранять чужие деньги. Походка была какой-то безалаберной, взгляд, вместо того, чтобы оценивать обстановку, прилип к попке удаляющейся молоденькой девицы. В общем, «охранник так себе» — подумал Николай, но от этого положение дел лучше не становилось. Первый, с цепким взглядом и пистолетом-пулемётом, легко расправится с ним — к гадалке не ходи.