Жорж Старков - Город ненаступившей зимы [СИ]

То, что инкассаторов было двое — уже не укладывалось в план. Обычно, как заверяли кавказцы, за деньгами ходил лишь один, второй оставался в машине с водителем. Почему всё было иначе сейчас — Николай не знал, равно, как и то, что делать дальше. Ведь, при таком раскладе просто швырнуть свёрток в машину, до того как закроется дверь — у него не получится. Просто потому, что ему не дадут приблизиться на достаточное расстояние, для стопроцентно точного броска, то есть, до пары метров. Если бы микроавтобус распахивал своё нутро полностью — это можно было бы сделать чуть ли не с другой стороны улицы. Однако, дверь открывалась ровно настолько — насколько нужно было, чтобы внутрь пролез человек, и то, всего на пару секунд. Так что, расстояние играло решающую роль.

Булавин тысячу раз прокручивал в голове сценарий своего налёта, но сейчас всё оказалось по-другому. Вместо героя из фильмов Гая Ричи, в паре десятков метров от бронированного автомобиля стоял простой русский парень, с пытающимся выпрыгнуть из груди сердцем, неконтролируемо трясущимися ладонями и барсеткой, с самодельной термейтовой бомбой, способной выжечь до тла всё содержимое микроавтобуса.

Инкассаторы прошли мимо, коренастый смерил взглядом, будто скукожившегося в наркотической ломке Николая и, не углядев в нем угрозы, проследовал дальше, а за ним и «дубина» с мешком. В корпус бронированного микроавтобуса последовало два удара костяшкой пальца, который чувствовал себя на курке «Кедра», как в мягкой постели. Дверь отъехала в сторону, а Булавин так и остался на месте, словно вкопанный.

«Сейчас или никогда» — билось в голове, обезумевшей от отчаяния птицей. «Подойти, окликнуть — будет пауза, секунды три. Этого хватит, чтобы совершить бросок. Или не хватит? Даже если хватит — что потом? Бежать? Смертельная очередь из «Кедра» догонит. Обязательно догонит. Чёрт! Что делать? Что делать?!»

Мысли, одна не утешительней другой, бурлили в голове, а тем временем ватные ноги сами, будто повинуясь чьему-то приказу, понесли к бронированной машине. Шаг, ещё шаг, ещё… Расстояние сокращалось, а ни одной четкой схемы действий не вырисовывалось. Да и могло ли? Мозг Николая стал, чем-то вроде котла, в котором пропитывались соком друг друга несовместимые ингредиенты, такие как злоба, нерешительность, адреналиновое безумие, жалось к ни в чём неповинным охранникам и страх… Страх был такой силы, что Булавин, если бы мог думать в те минуты хоть о чем-то конкретном, то, непременно, удивился бы, как ноги смеряют метр за метром, вместо того чтобы безвольно подкоситься, согнуться в коленях и прижаться к груди, сделав его похожим на невинный зародыш.

Расстояние сокращалось. Инкассаторы же почти пришли в свою точку «Б». Вот, вместо традиционного «кто там?», после стука в бронированную шкуру микроавтобуса, дверь отъезжает в сторону. В утробе автомобиля сидит ещё один охранник. Плотный, вальяжный, на коленях тоже пистолет-пулемёт. «Вот она — смерть» — в очередной раз пронеслось в голове Николая. «Три противника, не считая водителя, два ствола, а может и больше. И момент криминального откровения уже наступил. Может они в секунду запрыгнут в кузов и не оставят шанса? Ведь, это будет обстоятельством непреодолимой силы! Может тогда мне простят?» — пришла вдруг хилая надежда и сразу же развеялась, как последняя затяжка лёгкой сигареты. «Хрен там! Никто мне ничего не простит! Меня просто убьют! Или посадят. Или убьют меня и мою семью, Витюшу… Нет уж! Хрен вам всем на рыло!»

— Упффх, — фыркнул Николай, вместо призывного «Эй!»

От страха во рту пересохло, а язык прилип к нёбу. И, тем не менее, инкассаторы обратили на него внимание. Правда, вниманием это назвать можно было с большой натяжкой. Лишь боец, что шёл из банка впереди своего товарища несущего мешок, оглянулся, скорее непонимающе, нежели оценивающе обстановку и выискивая опасность, но уже через мгновение принялся загружаться в микроавтобус.

Николай пытался выдавить из себя хоть звук, но не мог. Всё нутро тряслось, словно каждый орган подключили к мощному аккумулятору. Сердце, желудок, лёгкие — всё трясло, но не в едином ритме, а в разнобой. На глазах выступили слёзы отчаяния, застилая взор. «Эй, мать вашу! Э-э-э-э-э-э-э-эй!» — кричал у себя в голове Николай, но не мог вымолвить вслух ни слова.

И, вдруг, пришла мысль о другом пути — надавить кнопку детонатора, обнять покрепче барсетку и уйти из этого мира, унеся с собой все невзгоды, подальше от родных и близких. «Да! Да, мать вашу! Так я и сделаю!» — безмолвно ликовал Николай. «Это и есть моя альтернатива! Такого вы не ждали, суки?! А я весь такой внезапный!»

— Нет! — вдруг отчётливо прозвучал в голове уже чужой голос. — Я с тобой, брат! Делай то, что должно! Я с тобой! Помни это!

Николай не успел осмыслить нежданно и неизвестно откуда возникший в его воспалённом и скованном страхом сознании голос, как в барсетке еле слышно пискнуло.

— У нас всего несколько секунд, — сообщил голос, — давай, брат.

Николай судорожно, негнущимися пальцами распахнул сумочку, с ужасом убедился, что огонёк индикатора, возвещающего о взводе безумно короткого таймера, задорно мигает. Замыленный взгляд стрельнул в микроавтобус. Инкассаторы загрузились в полном составе, а бронированная дверь уже вовсю плыла по направляющим.

— Нет, уже слишком поздно! — молча взмолился Николай.

— Ничего ещё не поздно! Вперёд! — жестко приказал голос и младший брат побежал.

До автомобиля оставалось всего несколько метров, но ему казалось, что расстояние вместо того, чтобы сокращаться, с каждым шагом только увеличивается. Шаг, ещё, переход на бег и…дверь закрывается полностью.

— Всё, — первое, что получилось сказать вслух.

— Не всё! — снова не согласился голос, и дверь снова открылась.

Один из инкассаторов чертыхается и отодвигает бронированную стену в сторону, чтобы дать ей разгон, дабы, хотя бы со второго раза, захлопнуть, как следует.

— Давай! Давай, придурок! — снова скомандовал голос, и Николай, словно не своей рукой, бросил барсетку, одновременно столкнувшись взглядом с инкассатором.

Небольшая кубовидная сумочка улетела за спину бойцу, остальные недоуменно проводили её взглядом.

— В сторону! — уже не просто командовал, а истошно кричал в голове такой знакомый голос.

Одновременно Николая будто кто-то толкнул и ватные ноги, наконец, подогнулись.

— Не бойся, брат! Сдюжим! — снова раздалось в голове за секунду до взрыва.

Как именно это было — Николай не видел. Сознание погасло и включилось снова, когда он уже бежал, не разбирая дороги, вниз по одной из узких и вечно грязных улочек, в сторону железнодорожного вокзала. Руку тяготил опалённый и довольно тяжёлый мешок с неразборчивым номером.