Станислав Смагин - Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

Вернувшись в гостиницу, я решил задать тот же вопрос мужичку-охраннику, скучавшему за администраторской стойкой и выполнявшему функцию работника за всё. Тот мгновенно весьма оживился; как потом Аркадий процитировал по данному поводу концовку «Бесов» Достоевского, мол, простой русский человек всегда оживляется, когда его спрашивают по поводу водки: «Попросите что-нибудь для вас сделать, и он вам, если может и хочет, услужит старательно и радушно; но попросите его сходить за водочкой — и обыкновенное спокойное радушие переходит вдруг в какую-то торопливую, радостную услужливость, почти в родственную о вас заботливость. Идущий за водкой, — хотя будете пить только вы, а не он, и он знает это заранее, — всё равно ощущает как бы некоторую часть вашего будущего удовлетворения». Мне, правда, нужна была не водка, а закуска, но эту информацию я своему собеседнику не стал озвучивать ввиду явной ее избыточности.

Вытащив меня на порог, мужичок со всей возможной участливостью и словоохотливостью рассказал и показал, что один магазин есть на другой стороне в переулке через пятьдесят — сто метров, а если он уже закрыт, то еще один, именуемый «Обжора», находится в подбрюшье площади Ленина, за трамвайными путями.

Магазин номер раз, естественно, горящими огнями витрин не порадовал, и я отправился на поиски второго, оказавшиеся, впрочем, несложными. На всякий случай я пару раз уточнял у прохожих маршрут, и все мне его подсказывали. Это меня немножко удивило — спроси меня в центре Ростова, где находится небольшой продуктовый магазин «Нина» или «ПБОЮЛ Хачикян» — я окажусь в замешательстве и вряд ли отвечу. Однако если сия торговая точка чуть ли не единственная, работающая допоздна, чего ж удивляться, что все ее знают.

Допоздна — это, чтобы точнее, до десяти часов. Так гласила вывеска на дверях. В магазине было светло и шумно, несколько праздношатающихся парней выбирали, если мне не изменяет память, пиво. Я купил пару салатов в пластиковых контейнерах, каких-то колбасок, на поверку оказавшихся крайне вкусными, сока, газировки, пластиковую посуду, и триумфально вернулся с добычей в гостиницу к уже начавшим волноваться и названивать по телефону товарищам.

Как рассказал мне на следующий день Пургин, в феврале — марте 2014 года «Обжора» еще работал круглосуточно и сыграл тем самым важнейшую роль в «Русской Весне». Именно там закупались духоподъемными и стимулирующими горячительными напитками все стороны не прекращавшегося ни днем, ни ночью противостояния, центр которого находился как раз, не в первый раз извиняюсь за тавтологию, в центре города.

Ноябрь 2016 года, мы со Славой Сальниковым едем на донецком такси до «Шахтер Плазы»,места проведения нашей конференции. Нормальное такое русское такси, с иконками, национальным флажком, кажется, флажком ДНР Как раз накануне в РФ был так называемый «День национального единства», и Слава спрашивает у водителя, праздновался ли он как-то в Донецке.

— Да никак, по сути. Так, Захарченко сказал по телевизору пару слов, и все. Мы, конечно, ожидали каких-нибудь мероприятий, хотя бы символического праздника. Почему нельзя было провести? Мы что, не Россия?

Слава начинает рассуждать, что, безусловно, наши еще должны многое сделать в плане интеграции республик.

— Наши ли? — горько усмехаюсь я.

— Вот-вот, — столь же горькой усмешкой отвечает водитель.

На прощание жмем ему руку, обещаем, что победа все равно будет одержана. А что еще тут скажешь?

После ноябрьской поездки в Донецк я провожал Сальникова и Минакова домой. Мы доехали до Ростова, посидели пару часов у меня, и я решил сопроводить друзей непосредственно до поезда, который с местного вокзала домой. Были мы, скажем так, навеселе, Захарченко презентовал Аркадию энное количество бутылок донецкой наливки производства кафе «Гуси-лебеди».

Уже у вагона Аркадий вдруг забеспокоился, что им-то сейчас предстоит лечь на полку и спать, а мне, такому веселому и пассионарному, возвращаться домой, а у меня на куртке георгиевская лента, и не случится ли нежданных приключений в виде столкновений с ночными лихими людьми. Я возмутился: «И что ж, мне снять ленту?! В родной стране?!» Хотел высказаться на мотив «никогда, никогда англичанин не будет рабом», но вовремя осекся, поняв, что «русский не будет рабом» с сохранением четкости и размера никак не получится, зато «россиянин не будет рабом» — великолепно, тютелька в тютельку. Даже родилась горькая шутка, что слово «россиянин» активно всучивают в том числе и чтобы соответствующая переделка гордой английской патриотической песни выскакивала машинально, сама собой.

Тут, кстати, рождается игра смыслов, ведь в оригинале не англичанин, а «британец не будет рабом», что на русском примерно так же нескладно, как «русский не будет рабом». Многие выдающиеся английские умы, в частности, великий Честертон, писали, что роль и место англичан в Великобритании, в Британской империи схожи с ролью русских в современной РФ: за все отвечают, все делают, склеивают остальные народы, но сами молчаливы и политически бесправны. Пары «русский-россиянин» и «англичанин-британец» словно перевернулись и отразились, как в зеркале.

Обратно добрался я, отмечу, безо всяких приключений, ленту, конечно, не снимал, да Аркадий и не предлагал, просто побеспокоился. Ирония в том, что боялся он враждебной активности в адрес русского символа именно со стороны горячих «россиян» (речь не о денационализированных русских, это второй строительный блок и одновременно главная цель и смысл «россиянства», и эти «россияне» как раз не горячи, а убийственно теплохладны).

Есть в украинской культуре элементы,еще до 2 мая 2014-го и геноцида Донбасса вызывавшие у меня сильное, тогда еще плохо объяснимое отторжение, и, собственно, во многом причиной одесской Хатыни и донбасской войны на истребление как раз и ставшие. Подчеркну, что речь именно об украинской, а не малороссийской культуре. Эмоциональное, пассионарное и смысловырабатывающее ядро современного украинства, его мотор — это галицийство. О нем и говорю.

Есть такой не чуждый провокационности автор Майкл де Будьон (М. А. Буденный), проживающий (проживавший?) как раз в Одессе. Помню, прочитал у него описание фильма Параджанова «Тени забытых предков» о «любви гуцульских Ромео и Джульетты». По словам Будьона, фильм этот несет совершенно чуждые европейцу культурные коды, что-то японское или африканское; какие-нибудь кинематографические польские танкисты, чехословацкие сыщики и итальянские недотепы-любовники нам много ближе и понятнее. Прочитал, пожал плечами, а через какое-то время посмотрел сию фильму и признал полную будийоновскую правоту. Натурально африканские пляски возле костра, участникам которых не хватало лишь кости в носу, убийство местным Мон-тыченко местного Капулетенко на церковном дворе за то, что тот кинул в кружку для подаяний то ли больше, чем он, то ли, наоборот, меньше. И проходящие через всю картину шаманско-колдовские мотивы, не языческие даже — взять знаменитый мультфильм «Детство Ратибора», его герои во всем своеобразии нам понятны — а натурально хтонические. Как вы относитесь к проблеме шаманизма в отдельных районах Севера, иначе не скажешь.