Михаил Гиголашвили - Кока

– Шевели поршнями! Руки за спину! Вперёд, япона мать!

Они вышли из лязгнувшей решётчатой двери на главную лестницу. Мимо по ступенькам прочастили две вертлявые девушки в форме, зыркнули, прыснули.

Кока шёл, тупо подчиняясь приказам сзади.

– Наверх! Второй этаж! Прямо!

По пути панически думал, что́ говорить на допросе, но не мог увязать мысли во что-нибудь ясное и сносное, хотя краем ума понимал, что предстоящее может разрушить его жизнь до основания. Ещё ему казалось, что у него – стеклянный прозрачный череп и сквозь него видны все его мысли.

– Тпру!

На двери табличка: “Следователь майор КОНЯГИН Пётр Ильич”.

Семёныч приоткрыл дверь:

– Привёл! Давай заходь!

В небольшом кабинете – Т-образный стол, шкафы с папками, карта, сейф, флаг России, фото Ельцина. Под фото – бухгалтерского вида пожилой человек с нелепой бородкой, в очках, связанных верёвочкой на переносице, в чёрных нарукавниках, в помятом синем костюме со старомодным ярким широким галстуком.

“Кто такой?.. Зачем нарукавники?.. Очки, верёвочка… Шкаф?.. Сейф?..” Пустые мысли отскакивали от главного, такого страшного, что шевелились волосы и звуки сплавлялись в единый гул.

– Садитесь! – кивнул Пётр Ильич. Поперекладывал на столе бумаги, приготовил чистые листы, несколько раз цепко оглядел Коку. – Студент? Работаете?

– Был студентом. Инженер.

– Ага, человеческих душ, – кивнул тот. – Я ваш следователь, Пётр Ильич. А вы? – Он открыл паспорт, прочёл фамилию и дату рождения: – Так… Николоз Гамрекели… Тысяча девятьсот шестьдесят шестого года рождения… Правильно? Так и запишем. А это что? – показал издали открытый паспорт.

– Виза во Францию.

– Зачем она вам? Там тоже занимаетесь контрабасом?

– Каким контрабасом? Я на ударнике играл, – не понял Кока.

Пётр Ильич хитро улыбнулся, помахал паспортом.

– А контрабандой! Вы ведь гражданин Грузии? А это теперь другое государство. За это больше дают. А у вас группа, сговор, ввоз и сбыт, – спокойно объяснил он, перенося данные из паспорта в протокол.

Кока хоть и был в полуобморочном отрубе, но сумел заметить, что пишет следователь перьевой ручкой, которую макает в чернильницу! “Что это? Какой век?”

– И чем вы, гражданин Гамрекели, занимаетесь в свободное от контрабанды время? Инженер, говорите?

– Работал в Горстрое. Сейчас закрыт, я без работы, – встряхнулся Кока, помня с детства: когда врёшь, вокруг лжи надо городить правду, а врать только главное, завёрнутое в плотные слои неглавного, и вообще говорить мало.

– Когда, с какой целью прибыли в Пятигорск? Каким путём?

– Прибыли на самолёте, недавно, два дня назад. На отдых. Минеральной воды попить, подлечить печень… И вдруг такое…

– Какое? – Пётр Ильич заглянул в другую папку. – Ваш подельник, джигит по кличке Нукря…

– Это имя, Нукри…

– Не важно. Он утверждает, что вы приехали на автобусе три дня назад… Но это детали… Очередная ложь… Значит, отдохнуть прибыли? И отдыхали в паршивых номерах при автовокзале?

– Ну да, денег мало, – растерянно пробормотал Кока.

– Как же мало? Четыре с половиной тысячи долларов у вас нашли, этого мало? Это что за деньги? Вырученное за анашу?

– Какие выручки? Это мои деньги. Разве нельзя иметь?

– Можно. Но вместе с куском гашиша в полкило и россыпью таблеток – они уже вещдоки! – Пётр Ильич покачал сухим длинным пальцем, поправил нарукавники. – А я вам скажу, что́ это за деньги. Вы привезли из Грузии и продали тут гашиша и таблеток на эту сумму, а наркотики, что у вас нашли, – это остатки, которые вы собирались толкнуть!

Кока попытался отодвинуть от себя тяжёлое, как могильная плита, обвинение.

– Мы ничего не толкали! У нас в Грузии пусто, ничего нет! Все сюда едут за анашой, а не в Тбилиси! Всем известно!

Пётр Ильич спокойно уточнил, аккуратно макая ручку в чернильницу:

– Значит, все едут – и вы поехали?.. Понятно. Так и запишем: приехали за анашой. Правильно? Этот вариант вам ничем хорошим не грозит! Картина номер два: вы прибыли сюда с целью купли и дальнейшей перепродажи на родине наркотических средств. Мы вас арестовали на автовокзале, где вы, приобретя гашиш и таблетки, собирались везти их в Тбилиси для употребления, реализации, распространения и обогащения…

Что делать? Остаётся одно – говорить, что куплено для себя. Кока собрался с силами и начал издалека:

– Я про таблетки ничего не знаю. Никаких таблеток не принимаю, можете проверить кровь. А деньги у меня потому, что собирался отсюда, после подлечения, ехать в Москву, где мне должны делать томографию мозга… Знаете, что это такое?.. Я болен, у меня черепное давление, мне только гашиш и помогает. – Его понесло отбазариваться от перепродажи и торговли, доказывать, что куплено только для себя, что было правдой. Но как это доказать? Бить на жалость? – Во всём мире признали лечебные свойства гашиша, только у нас за это почему-то сажают… – ляпнул напоследок.

– И надолго сажают, заметьте, – ласково согласился Пётр Ильич. – И деньги, и таблетки отягчают вашу участь! Будете, будете в тюрьме очко просиживать! Если таблетки не ваши, то чьи? Вашего подельника Нукри? Кто продал? Где купили? У кого? За сколько? – спросил он назойливо-настойчиво.

– Откуда я знаю? Это его сумка! У него спросите!

– Вот-вот, его сумка. – осклабился Пётр Ильич. – Если бы вы эту фразу внятно сказали при задержании, то не сидели бы сейчас тут и не ждали бы от трёх до десяти…

– Чего от трёх до десяти? – не понял Кока.

– Лет – чего ещё? Вам грозит от трёх до десяти. Не Пушкину же с Лермонтовым? Вы как, вообще, себе думали – беспредел тут творить?

Кока смолк, остолбенев и мало понимая, что происходит. Что?.. От трёх до десяти?.. Лет?.. Кому?.. Ему?..

Пётр Ильич, заинтересованно и внимательно следя за его лицом, подтвердил кивком:

– Вы оба залетели по-плотному. Что, домой позвонить?.. Пока нельзя – там идут следственные действия…

– Какие следствия? Где? – вконец опешил Кока.

Пётр Ильич словоохотливо пояснил:

– Где-где? В Караганде! В Тбилиси. Вдруг найдут у вас в квартире хоть грамм анаши и одну таблетку? Тогда станет предельно ясно, что это именно вы привезли сюда эту дрянь на продажу, а не наоборот.

– За это можете не беспокоиться – ничего не найдут, было бы там курить, сюда бы не тащились, – в сердцах горько усмехнулся Кока. – Кто будет в Тбилиси обыскивать квартиры?

– Местные кадры. В Тбилиси отправлен запрос с просьбой произвести обыск по месту вашего жительства. Вы же с вашим подельником Нукрей, судя по паспортам, соседи? Тем лучше, два раза не ходить. – Видя, что Кока смотрит на пачку “Космоса”, разрешил: – Курите! Вы, очевидно, заядлый курильшик! – И подал массивную хрустальную пепельницу (такая стояла в галерее Кокиной квартиры, а сам майор временами напоминал Коке деда-охотника – те же крепкие крылья носа, упрямый подбородок, редкие волосы).