Михаил Гиголашвили - Кока

– Сделаю. Только неизвестно, когда суд.

Гольф взволнованно протёр очки.

– Ну, когда будет. Это письмо домой. Дай мне твой адрес, не будем терять связи! Да, я ещё хотел сказать тебе… – Он понизил голос. – Когда мы говорили про зверей, ты сказал, что травоядные живут в вечном страхе. А разве сами хищники не живут в таком же постоянном страхе? Живут, да ещё в каком!

Коке сейчас было не до этого, но Гольф с немецким упорством продолжал: он был с родителями на сафари в Африке, где гид говорил, что хищники больше всего боятся друг друга: мышь – хорька, хорёк – шакала, тот – гиену, гиена – гепарда, гепард – леопарда, тот боится львов, а львы боятся крокодилов, буйволов и бегемотов, не говоря уже о слонах и жирафах, убивающих их одним ударом мощного копыта.

– В природе правит вечный страх. Но у людей же должно быть иначе? На то мы и люди? – спрашивал, блестя очками, Гольф.

Кока (поняв, что в немчике, как в каждом молодом немце, саднит рана фашизма) заметил, что у хищников, как и у ментов, своя иерархия. Львы – генералы суши. Орлы-ягнятники – владыки неба. Тигры – маршалы. Акулы и крокодилы – адмиралы вод. Леопарды, ягуары, барсы – полиция. Пумы, рыси, росомахи – разведка, дикие собаки, волки, динго – солдаты. Гиены – ОМОН. Шакалы, кроты, барсуки, бурундуки, ласки – стукачи, топтуны и соглядатаи; они докладывают высшим чинам о том, кто, куда и зачем по саванне идёт, бежит, ползёт или пробирается, чтобы потом дожирать за генералами и маршалами объедки и остатки.

– Но если льва кормить – он же не будет убивать? – гнул своё Гольф. – Или инстинкт убивать лежит в живом существе изначально? Если есть еда и питьё, то зачем убивать? – с надеждой спросил, но получил от Коки едкий ответ:

– Это ты у Гитлера спроси, чего он полмира загубил? У него небось еды-питья было вдоволь?! Впрочем, настоящий киллер людей без дела никогда не убивает! А твой лев, известно, – самое ленивое существо на планете! Единственный во всей фауне, кто не охотится, а способен только отнимать еду у самок. Он альфонс, сутенёр, содержанец, жиголо…

– Но когда надо, он обнажает клыки и защищает прайд, – возразил Гольф, с чем Кока был согласен.

Да он вообще сегодня в согласии со всем сущим! Исправительные работы! Три года! Детский сад! Радостные струи вливались в него, он ощущал свою силу, как тот главный альфа-лев, у коего грива черна от тестостерона.

Угостив Гольфа печеньем, Кока сказал ему, чтобы тот не забывал: всякий мужчина по природе – охотник-добытчик, а охотиться можно на всё: на чины, власть, деньги, баб, наркоту, еду и питьё, квартиры, дома и всё другое. Можно быть научным стервятником – добывать и присваивать чужие мысли и идеи. Милицейский добытчик охотится на всё, что шевелится и имеет бабки. Художники воруют друг у друга свет, цвет, краски, навыки. Продавцы охотятся на покупателей, а те – на товары. Писатели и поэты сетями ловят слова и сюжеты, придают им вид и смысл, ведь книга есть разговор с умными людьми, а место встречи – голова читателя…

Как-то мартовским днём они сидели за чифирём.

Уже поиграли в города. Не позволяя зэкам скучать, Кока, как обычно, подкинул им тему: откуда взялись глаза? Все живые существа видят этот мир по-разному, ведь у всех разное строение этого органа, от глазных пятен у медузы до телескопной зоркости орлов, от перископов хамелеона до чёрно-белого мира собак. У игуаны, например, есть в черепе, сверху, третий недоразвитый глаз, он различает только свет и тьму, но этого достаточно, чтобы успеть сбежать, когда сверху накрывает тень хищника. А вот сова почему-то обделена глазными яблоками, из-за чего ей, бедной, приходится постоянно крутить богатой башкой, зато крутить может чуть ли не на триста шестьдесят градусов.

– И вообще, человек появился на свете благодаря орламягнятникам! – подал Кока новый тезис, поясняя, что в давние времена хищные птицы – орлы, беркуты, соколы – терроризировали обезьян, живших на деревьях, обезьянам приходилось часто прыгать с ветки на ветку, спасаясь от хищников, и чтобы оценивать расстояние, у них развилось бинокулярное зрение, глаза съехались вперёд на мордочках, но спины оставались незащищёнными, и мартышки стали сходить с деревьев, сбиваться в стаи, чтобы вовремя оповещать друг дружку об опасности, а там уже и до совместного труда и охоты недалеко.

– Я видел таких огромных орлов в Марокко! Страшные звери! Живут в скалах, на огромной высоте. Сидят целый день нахохлившись, о чём-то думают… Птенцов по два года от себя не отпускают!

– Где это – Марокко?

– Около Израиля?

– Под Сирией!

Никто, кроме Гольфа, не знал, где страна Марокко, пришлось рассказывать о поездке туда с одной барышней на две медовые недели. Это древняя страна. В восьмом веке у них в городе Фесе был первый в мире университет с ректором-женщиной! В Марракеше – мечети, медресе, жизнь бьёт ключом, но есть и трущобы, в которых нет улиц. Арабы перебрались через Гибралтар, научили дикие иберийские племена кухне, танцам, музыке. Вместо спасибо испанцы выгнали их, а хитрые французы завоевали Марокко и правили там пару веков, поэтому сейчас все знают французский, и любой мусорщик с тележкой верблюжьего дерьма шамкает беззубым ртом, уступая тебе дорогу: “Силь ву пле, месье!..”

Тихая, мирная, не в пример другим, арабская страна, королевство, граничит с Алжиром с запада и с Мавританией – с юга. Кто про неё слышал или видел по ТВ?.. А почему мирная?.. А потому, что все под кайфом – ни бунтовать, ни хорохориться, ни дома взрывать никому не хочется, даже бородатых моджахедов мало: французы научили берберов бриться, а за подозрительными бородачами в чалмах охотится гвардия короля. Гид рассказывал, что в трущобах Мараккеша как-то выловили обкуренного в дупель англичанина, который две недели плутал там, ночевал где попало, а после ареста шумел в полиции, почему его задержали, ведь он был в раю, это были самые лучшие дни в его жизни.

В горах Атласа растёт главная шмаль. А центр – город Кетама, это гнездо, точка сбора. Кстати, и модный зимний лыжный курорт! Там, в горах, на законы короля всем плевать, все живут за счёт гашиша.

– А хороша хоч шмаль? Краще нашои? – завистливо спросил Рудь.

Ничего, курить можно, но самый лучший первяк марроканцы оставляют себе на курево, его не купить просто так. Когда Кокину группу повезли на экскурсию в синий город Шифшаун (где все дома выкрашены синей и голубой краской), то выяснилось, что в этих сине-голубых прикольных домах живут не только арабы-аборигены, но и приезжие хиппи со всей Европы: там тепло, хорошо, уютно, круглый год плюс двадцать пять, а средняя зарплата аборигенов – сто долларов, поэтому хиппи за малые деньги может дёшево жить там и курить сколько хочет.