Михаил Гиголашвили - Кока

Жена пропала. И он до сих пор не знает: сбежала она или была убита?.. Или поймана и уведена в рабство?.. Или ей просто-напросто надоела жизнь бедной затворницы?.. Возжелала иной судьбы?.. Год мучился Лука, днями бродил по лесу, надеясь найти хоть какие-нибудь следы, но тщетно, Гарра исчезла, как исчезали девы из снов.

Через год Лука смирился – с Богом не поспоришь. И стал жить дальше, хотя и тосковал по доброй душе пропавшей жены, но не позволял себе бросить начатое, борясь с угнетавшими его душевными хворями, когда ничего не оставалось, как лежать в хижине и смотреть в бревенчатый потолок. Да, истинно говорит пророк Малахия: “Никогда не придёт царство света приметным образом, ибо Царство Божие внутри нас есть с рождения!”

Утром, проснувшись, Лука увидел скрюченную фигуру – Иуда спал ничком, лицом в тюфяк, подложив мёртвую руку под лоб, поджав ноги.

Лука вздохнул: уж очень жалок и несчастен вид старика. “Всю жизнь бродит, неприкаян… Ни дома, ни семьи…” – думал он, как будто у него самого есть семья и дом! Но он – другое дело, он счастлив своей работой.

Присмотревшись, Лука заметил шевеление.

– Иуда! – позвал он. – Не спишь?

Иуда приподнял голову.

– Нет. Думаю. Сегодня великий день!

Сели под навесом у стола: Лука – на табурете, разложив на доске пузыри с дубовыми чернилами, калам, пергамент. Иуда, умытый, побелевший от волнения, но собранный, с заткнутой за пояс мёртвой рукой, – на камне напротив.

Лука неспешно написал заголовок: “Послание Иуды людям”.

Старик насторожённо косился на пергамент.

Лука поднял на него глаза.

– Говори!

Ёрзая кадыком, глотая слюну, старик нахмурился и начал частить, покачиваясь в такт словам:

– Иуда Алфеев желает всем людям мира, милости и любви! Имея усердие подвизаться за веру, говорю вам: подвизайтесь и вы за веру, однажды преданную Иудой Искариотом! Ибо кто же охранит веру от нечестия, как не сами люди? Но вкрались в человеков некоторые грешники, язычникам подобные, которые полны грехом, как беременные женщины – плодом!

Он перевёл дух. Лука кивнул, но попросил говорить медленнее, он не успевает записывать.

Иуда тряхнул головой.

– Сии люди злословят то, чего не знают сами! Что же, как бессловесные животные, знают и понимают – тем тешат себя! И вас хотят заставить! Таковые вредны у власти и на ваших вечерях, ибо, пиршествуя с вами, без страха утучняют себя, блудят и вас тому же учат! Эти люди – безводные облака, носимые ветром, осенние бесплодные деревья, свирепые волны, пенящиеся срамотами своими! Они исполнены всякой неправды, ибо за похоть и желание своё пойдут на всё! Разбой, зломыслие, мздоимство и подлость – их работы! Они ничем не довольны, лукавы, злобны, корыстолюбивы! Клевещут, обманывают, самохвалятся, гордятся, разжигаются похотью друг на друга, мужчина с мужчиной делают срам, пьют бесовские зелья, изобретают во лжи! Но все они – заблудшие овцы без пастыря, потерявшие дух свой во тьме! Бывает, уйдёт овца, и ищет её пастырь, а найдя – возрадуется. А другие овцы не уйдут, пасутся у взгляда его, и радость об них не так сильна, как о заблудшей овце! Блажен негрешивший, но трижды блажен грешивший и раскаявшийся!.. Поэтому говорю: грешащие, раскайтесь! Да будет дух ваш сильнее тела вашего! Две заповеди скажу я вам: не злобствуй никогда и не осуждай брата своего, ибо, судя другого, тем самым судишь и себя. Не суди, а увещевай! Страдай за веру и пойми в страданиях сладость! Тогда растворятся пред тобою доселе закрытые двери! И если случится, что осудят тебя люди, не суди их в ответ! Не держи в душе скверной злости! Всё тяжёлое от Бога, а не от мира!

Лука заметил, что старик дрожит и близок к исступлению.

– Отдохни!

Но Иуда, не пожелав или не сумев остановиться, продолжал громко и отчётливо (а Лука, дивясь на складность его речи, сейчас поверил в то, что старик и правда ходил по миру, нёс слово Иешуа, увещевал людей на базарах, толковищах или возле храмов):

– Различай добро и зло! Будь бдителен – кажущееся добром иногда оборачивается злом! Если видишь: разбойник насильничает и убивает, его возьми и увещевай, а не добившись покаяния – убей! Восстанови правду! Сделай белое белым! – почти кричал он, не замечая, как дёргается щека, пятно, веки. – Это ропотники, ничем не довольные, поступают по своим похотям! Уста их произносят надутые слова! Но вы, возлюбленные, помните предсказанное: в последнее время появятся ругатели, поступающие по своим нечестивым похотям. Это люди без веры, без духа. Пусть их! Не трогайте их, а себя назидайте на вере Иешуа! Сохраняйте себя в любви для вечной жизни, как учил Учитель! И к одним будьте милостивы с рассмотрением, а других спасайте, исторгая их души из огня!

Лука записывал. Слова Иуды казались ему путаными и туманными, но старик дрожал от напряжения, выкрикивал фразы с брызгами слюны, и Лука, не прерывая его, продолжал записывать, надеясь после исправить и подчистить его речь, но потом решил ничего не менять – пусть будет всё так, как говорит Иуда.

Видя, что старик мелко трясётся, Лука предложил:

– Дальше завтра?

– Завтра может не наступить… Cей же час всё, всё… – отозвался старик и встал. – Братья! Помните: жаждая славы, идёт человек по пути суеты! Жаждая мудрости – идёт по пути в обитель предвечного рая! Бывает, что щенков охранных собак подкладывают в кошары к овцам, отчего овцы впоследствии не боятся и слушаются этих собак, но вы, люди, не будьте подобны этим овцам! Не слушайте, не верьте, не внимайте никому, кроме Иешуа!

Стоять уже не мог, сел. Стал делать странные движения, будто снимает с себя паутину. Но продолжил:

– Некий человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некий нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях. Умер нищий и отнесён был ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза, увидел вдали Авраама и Лазаря и возопил: “Отче Аврааме! Умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем!” Но Авраам ответил: “Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе и богатое в жизни твоей, а Лазарь имел только злое, ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь. И это справедливо по велению высшего судии!”

Иуда так разъярился на богачей, что стал бить по столу кулаком и кричать:

– Вот два человека вошли в храм молиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей молился сам в себе так: “Боже! Благодарю, что я не таков, как прочие люди! Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю!” Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо, но, ударяя себя в грудь, повторял: “Боже! Будь милостив ко мне, грешному!” Сказываю вам, что сей последний пошёл оправданным в дом свой более, нежели тот, кто себя возвышает: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится. И первые станут последними, а последние – первыми в царстве Иешуа, где счастье и благоденствие!..