Наталия Полянская - Девятая жизнь [litres]

Дед настоял, чтобы Катьке сменили не только фамилию, но и отчество. Лишь имя осталось – его девочка любила, а раз так, то зачем… Дедовы знакомые покрутили пальцем у виска, в прессе тиснули пару статеек о том, что известный художник забрал к себе девочку из детдома (и, конечно, нашлись умники, посчитавшие, что дед так себе репутацию улучшает), да на том шум и закончился. Со временем все забылось, девочку считали родной внучкой великого Литке. А Катька… Катька привыкла не сразу и даже много лет спустя считала себя нищенкой, которую король почему-то до конца дней своих называл принцессой.

Одно Катька знала точно: зимнего колдуна привела к ней веселая осенняя лисица, потому что ее освободили и отпустили идти с шелковой бумаги куда глаза глядят. Лисица ушла и вернулась не одна. Бумага умеет быть благодарной.

Катька пересказала это Дамиру коротко – может, потом настанет время для длинных историй и воспоминаний, а пока так. Шагдетов слушал, не перебивая, иногда коротко кивал. Солнце поднялось выше, с улицы доносился привычный утренний шум, роса исчезла. Заглянула Мария Михайловна, принесла еще кофе и обещала приготовить яичницу, громадную как луна. Катька думала, что коты убегут за домработницей получать утреннюю порцию вкусняшек, однако лоботрясы остались. Фред распластался на коленях у Дамира, Джо уселся под Катькиным стулом. Ей было хорошо и свободно, как давно не было, словно этой историей она наконец отпускала деда – еще не совсем, неокончательно, однако уже с готовностью выпустить его туда, куда он ушел.

– Катя, ты позволишь кое-что сказать тебе? – спросил Шагдетов, когда она закончила говорить.

– Давай.

– Когда я придумал проект «Девять жизней», я долго сидел и об этом размышлял. Мой дедушка еще жив, а вот бабушки нет уже год. Моя родня в Адыгее не вся любит моего отца – он очень своенравен, и не со всеми у нас хорошие отношения, но… Это жизнь, такая, какая есть. Она никогда не бывает предсказуемой. А еще…

Шагдетов помолчал, и Катька тоже молчала – ждала, когда он продолжит.

– Говорят, у кошек девять жизней, – негромко проговорил Дамир, поглаживая разомлевшего кота. – Но никто не ведает, какая теперь по счету. Может, первая, а может, уже самая последняя. Уйдет такой кот в другой мир и не вернется. Мы и не узнаем. А у нас, людей, нет этого запаса, и наша жизнь – сразу девятая. Понимаешь, Катя? Если кот согрешил в жизни второй или третьей, переродится он на помойке и искупит все свои прегрешения – и тапки обоссанные, и руки исцарапанные… А мы сразу набело живем, нет у нас черновика. И вот тут решай, что важно. Знаешь сама или подсказать?

– Знаю. – Катька облизала пересохшие губы. – Самое важное – это счастье. Себе и другим.

– Наденьте кислородную маску на себя, а потом на ребенка, – усмехнулся Дамир. – Так в самолете объявляют. Счастье – то же самое, что кислород, без него не жизнь. Сначала сама вдохни, дыши им каждый день, когда спишь, тоже дыши. И вот тогда поделишься и с остальными, будешь кусочком их счастья. Только себя не забывай.

Он наклонился вперед, и Фред расплющился у него на коленях.

– Дедушка твой это знал, – произнес Дамир твердо. – Знал и говорил: всем нам нужно время. Ему – тебя принять такой, какая ты есть; тебе – себя найти, ту самую, что будет каждый день счастье испытывать. Не думай, что ты не успела что-то исправить. Все исправлено, понято, сделано до тебя; ничего, кроме счастья, дед тебе не хотел. Он давно свое нашел, а ты ему новое открывала. Я помню, как он говорил о тебе. Ни одной фальшивой ноты. Так что не думай о том, будто ты заняла чужое место. Просто живи и будь счастливой. Звучи. Я уже видел: в тебе нет ни капли фальши, Катерина.

Катька сглотнула и шепотом пообещала ему:

– Я буду.

– Ну вот, – сказала Катька, отступая от стены и любуясь творением рук своих. – Готово.

На стене шел пир горой. Люди ели, люди пили, и вместе с ними ели и пили веселые коты. Торчал со всех сторон задорный виноград, солнце каталось над холмами, как желток в хачапури по-аджарски. И веяло от росписи такой радостью, что наконец-то все встретились, таким восторгом от разговоров, людей, еды и вина, что хотелось немедленно тут же за столик сесть и выпить. Желательно – в компании друзей.

– Это еще лучше, чем я себе представлял, – сказал Дамир и приобнял Катьку за плечи. – Азамат, сделай нам кофе и завтрак, пожалуйста!

– Дамир, постой… – Катька остановила его. – Какой завтрак в два часа ночи? Я что-то выдохлась. Поеду домой, высплюсь, а завтра уже с новыми силами готова сесть за твой стол.

– Это ответ?

– Что? – Катька непонимающе нахмурилась.

– Ты сказала, что дашь мне ответ после того, как закончишь проект. Проект закончен. Я ждал три с половиной недели! – Он шутливо воздел руки к потолку. – Три с половиной недели ты, жестокая женщина, держала меня в неведении. Но теперь я заслужил ответ, и не думай отвертеться! Готова ли ты пойти со мной на первое свидание?

Катька встала на цыпочки, коснулась Дамировой щеки и пообещала:

– И на первое, и на второе, и даже на десятое. Давай попробуем.

– Точно? – спросил он уже без шутливых интонаций в голосе.

– Точно. Только сейчас отвези меня домой, пожалуйста. Я упаду в кровать и забудусь сном. Я очень долго починяла примус и устала.

…Дома, однако, Катьку одолели коты и бессонница. Коты соскучились (на последние объекты она привозила их ненадолго, чтобы фотограф мог сделать снимки, и потом отправляла домой), а бессонница… Вот с чего бы? Катька думала, что упадет в кровать и будет спать долго и сладко, но глаза не желали закрываться.

– Вот напасть, – пробормотала Катька, проворочавшись больше часа, и, как была, в пижаме, потащилась вниз. Коты остались спать на ее кровати, сладенько посапывая.

У Марии Михайловны наверняка имелось в запасе снотворное, но тормошить домработницу и требовать аптечку она не стала. Дед говорил, что от бесонницы хорошо помогает чай с мятой и ромашкой; Катька отыскала все необходимое в шкафчиках на кухне, заварила большую чашку и устроилась на полу в гостиной, чтобы почитать книжку со смартфона. Специально выбрала позануднее: глядишь, и сон сморит… Прочла всего пару строчек и обнаружила, что один рыжий кот валяется на ковре (это Фред), а второй оккупировал кресло (это Джо). Коты выглядели так, будто лежали тут вечность, хотя пару минут назад их здесь не было.

– Откуда вы взялись, лоботрясы? – спросила у котов Катька и вдруг задумалась. – А и правда, откуда?

Дед ей так и не рассказал. Когда Катька иногда под наплывом любопытства интересовалась в очередной раз, как так получилось, что воронам как-то бог послал эти два кусочка сыра, дед смеялся и отшучивался. То выходило, что котов принесли инопланетяне: сели как-то вечером на террасу и вручили – дескать, воспитывайте, Филипп Иванович, да не обижайте, иначе разнесем Землю на атомы! То сочинял, что выиграл котов в казино. «Всю ночь играл, Кисточка, а когда выиграл кучу денег, оказалось, что казино – банкрот! Принесли мне этих двоих, не оставлять же их там…» Или говорил, что котов доставили эльфы. Насчет эльфов Катька не сомневалась: дивные существа могли выпихнуть из леса бесполезных лоботрясов, вручить их первому попавшемуся деду и смыться, радуясь избавлению от нахлебников.