Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

– Который час?

– Почти четверть третьего.

Прошло полчаса с ее последней схватки. Ей не нужна была Дороти Геллер, чтобы понять, – до разрешения оставалось много времени.

– Подождем еще немного.

Джозеф вернулся к стулу и медленно опустился на него.

– Спасибо, – сказала Фанни. – За твои слова о Хираме.

– Иногда я волнуюсь, Фан. Я так увлекся превращением Флоренс в чемпионку по плаванию, что забыл спросить, чего хотела добиться в жизни ты.

– Ох, папа. Я в порядке.

– Разве?

– Я так думаю. Я так надеюсь.

– Быть женой, конечно, очень важно, – медленно сказал Джозеф, – но это не единственная важная в жизни вещь.

– А что еще осталось? – Она не хотела звучать настолько саркастично, но так уж вышло.

– На заводе у меня есть миссис Саймонс. У нее есть муж, но еще она умелый секретарь и невероятно компетентный логист. Она кажется счастливой. Возможно, правильнее даже сказать, удовлетворенной.

Была ли Фанни когда-то удовлетворена? Возможно, в тот день, когда впервые взяла на руки Гусси. Обычно она не чувствовала вообще ничего. Это длилось так долго, даже до смерти Хирама, что она забыла, каково это – чувствовать себя по-другому.

– Когда ребенок немного подрастет, – сказал Джозеф, – может, тебе стоит выйти ко мне на работу?

– В магазине?

– Нет. В офисе. На заводе.

В теории это было захватывающее предложение, но на практике оно могло оказаться менее удачным.

– Вместе с Айзеком? – спросила она, пытаясь представить, как будет справляться с браком, если у него не останется естественных преград, никаких тихих мест, чтобы укрыться. Она представила, как каждое утро будет собирать два обеда. В середине дня, во время перерыва, Айзек будет есть свои пикули – и ее тоже.

– Возможно.

– А Айзеку это понравится?

– Это разве имеет значение? – тихо спросил отец.

На это у Фанни не было готового ответа. Ничего мудрого или язвительного. Она не могла изобразить обескураженность – не сейчас, когда Эстер по всему городу разыскивала ее мужа. Лучше бы она сперва заглянула в больницу. Фанни могла бы подсказать ей, где искать. Или попросить и вовсе не беспокоиться об этом.

– Ты умная девочка. Всегда была такой, – сказал Джозеф.

По правде сказать, Фанни представления не имела, что люди делали в офисах. В секретарской школе она научилась писать меморандумы и деловые письма и отвечать на звонки, но она бросила занятия, прежде чем они приступили к чему-нибудь сложному.

– Я не знаю о бизнесе ровным счетом ничего.

– Научишься.

Когда без четверти три доктор Розенталь вернулся проверить Фанни, Джозеф встал и вышел из палаты.

– Буду ждать в коридоре, – озвучил он, хоть и не был уверен, что его слушают.

Он беспокоился, что не слишком хорошо заменяет Эстер, которая – будь она здесь – знала бы, что нужно спросить у доктора Розенталя и что сказать, чтобы успокоить Фанни. Обе его девочки родились в квартире над магазином, и в каждом случае он только ходил по гостиной да возносил молитву, когда акушерка сообщала, что у него здоровая дочь и, еще важнее, здоровая жена. Шеэхейану [34] Шеэхейану – благословение, которое произносят перед исполнением какой-либо заповеди первый раз в году. .

Он услышал шаги жены на лестнице до того, как она появилась в коридоре. Со своего места у палаты Фанни он мог в полной мере оценить ее приближение: уверенный стук каблуков, упрямо сжатую челюсть, широко распахнутые – возможно, впервые за два месяца – глаза. Ее выдавали только морщинки в уголках губ. Она боялась.

– Ты нашла его? – спросил он, когда Эстер подошла достаточно близко для громкого шепота.

– Я сдалась и оставила записку на двери их квартиры.

– Где его черти носят?

– Они не перевели ее?

– Еще нет. Думаю, скоро. – Он изучил встревоженное лицо жены.

Они простояли несколько минут в тишине, все еще не зная, что сказать друг другу после ссоры. Когда Джозеф не мог больше терпеть, он заговорил.

– Бубала, ко мне сегодня подошла миссис Саймонс.

По лицу Эстер скользнула тревога. Он знал, что миссис Саймонс всегда ей нравилась.

– С ней все в порядке, – успокоил ее Джозеф. – Дело в Айзеке.

– Что опять?

– Она думает, что он крал у компании деньги.

Эстер не казалась удивленной. Только усталой.

– Как?

– Он нашел в этом месяце несколько новых клиентов. В Нортфилде. Открыл для каждого кредитную линию. Но миссис Саймонс говорит, что на самом деле они платили за заказы наличными.

– Она считает, что Айзек забирал себе их платежи?

– Она в этом уверена.

Она закрыла глаза, помассировала пальцами переносицу.

– Ты говорил с ним?

– Еще нет.

– Что ты…

Дверь открылась, и доктор Розенталь вышел в коридор.

Эстер подняла глаза.

– Как она?

– Я хочу дать ей еще несколько часов, посмотреть, сможет ли она справиться сама, – сказал он. – Если справится, мы переведем ее.

– Я могу ее увидеть? – спросила Эстер.

– Да, но недолго. Ей необходимо отдохнуть. Да и вам обоим тоже стоит поспать.

– Айзек может быть уже на пути сюда, – сказала Эстер, и доктор Розенталь недоверчиво приподнял бровь.

– Я подожду внизу, – сказал Джозеф. Он взял руку жены, сжал ее и кивнул на дверь в палату Фанни. – Иди.

Эстер не ответила на его жест, не обернулась посмотреть на него. Когда она исчезла в комнате дочери, он вдруг впервые за все это время осознал тяжесть их решения сохранить смерть Флоренс в тайне от Фанни. Сидеть с ней и внимательно следить за каждым словом, каждым выражением лица было изматывающе. Он согласился на план жены, но не помогал ей воплотить его. Ничего удивительного, что она все время сердилась.

В приемном покое было пусто. Джозеф сел на диван недалеко от двери, чтобы увидеть Айзека, когда тот придет. Чем его зять занимался в три часа ночи? Он знал, что Эстер желала лучшего, когда настояла, чтобы Гусси осталась у них на лето, но теперь Джозеф задумался, не лучше ли было взвалить на Айзека заботу о собственном ребенке. Эстер могла приглядывать за Гусси днем, пока Айзек был в офисе, но если бы их внучка по вечерам отправлялась домой с отцом, наверное, Айзек меньше времени проводил бы, шарахаясь по Атлантик-Сити и занимаясь бог знает чем.

Айзек прибыл в больницу через несколько минут. Распахнув тяжелую входную дверь, он впустил запах океанского бриза, который по ночам носился по острову Абсекон. Джозеф проследил, как Айзек бегает глазами по приемному покою. Он поднял руку и подождал, пока зять не преодолеет разделяющее их пространство.

– Что происходит? – спросил Айзек вместо приветствия.

Джозеф не был настроен на то, чтобы дать ему желаемую информацию. Пока нет.

– Где ты был?

– Я, наверное, не слышал телефонного звонка.