Рэйчел Бинленд - Флоренс Адлер плавает вечно [litres]

Анне было слишком стыдно встречаться глазами с Джозефом или Эстер. Что они подумают? Вместо этого она опустила взгляд на лицо Гусси, которое сияло, как знак Шервин-Уильямс на пирсе Миллиона Долларов. «ПОКРОЙТЕ ЗЕМЛЮ», приказывал он яркими лампами. Анна всегда думала, что это хорошее сообщение. Гусси захлопала в ладоши, пока Стюарт не провел рукой по горлу, и она не остановилась.

– Я забыла! – прошептала она.

К моменту, когда Джозеф и Эстер согласно кивнули, Стюарт взял Анну за руку и повел ее вниз по Вирджиния-авеню, в сторону Набережной. Анна едва могла дышать.

– Куда мы идем? – спросила она.

Стюарт засмеялся.

– Понятия не имею. Куда-то, где сможем поговорить.

Они прошли полквартала, и Стюарт увлек Анну в альков закрытого на ночь магазина по ремонту обуви.

– Пойдет, – сказал он. – Мне просто надо все тебе выложить.

Он достал листок бумаги из кармана пиджака и вложил его в руку Анны.

– Что это?

– Это чек.

Анна перевернула его и начала изучать.

– После обеда я пошел в банк и открыл траст на имя твоих родителей.

– Траст?

– На нем пять тысяч долларов. Они принадлежат им. Я не смогу ничего с этими деньгами сделать даже при большом желании.

Анна не понимала, о чем он говорит. Ничего – ни чек со всеми его нулями, и уж тем более слова, вылетающие из его рта, – не имело никакого смысла.

– Что?

– Для иммиграционных виз твоих родителей, – сказал Стюарт. – Ты сказала, что им надо подтвердить возможность содержать себя. С этими деньгами и средствами, которые Джозеф уже положил на другой счет, они докажут это с легкостью.

– Ты можешь никогда не получить эти деньги обратно.

– Это не страшно, – сказал он. – Совсем не страшно. Я только надеюсь, что их хватит.

– Я не знаю, что сказать.

– Я не хочу, чтобы ты для визы выходила замуж за кого-либо, включая меня.

– Ох, – сказала Анна. Ее окатило стыдом. Как она могла настолько превратно истолковать его поведение? На пляже она так храбро расписывала свои сложности и убедила себя, что он может хотеть жениться на ней. Как же наивна она была.

– Анна? Ты в порядке?

Она была уверена, что выглядит пораженной, но попыталась найти слова, чтобы успокоить его. Мимо в сторону Набережной проехал водитель кресла на колесиках, выкрикивая: «Прокатись за пять центов!», и Стюарт отвлекся на источник шума. Анна попыталась взять себя в руки, но не смогла. Неужели у ее родителей действительно появился шанс попасть в Штаты?

– Деньги принадлежат им вне зависимости от твоего решения.

– Решения?

– Насчет меня.

Анна подняла на него глаза впервые с тех пор, как он упомянул деньги. Его взгляд был твердым и уверенным.

– Тебя?

– Я подумал, что обсуждение брака нам стоит проводить отдельно.

– Мы обсуждаем брак? – спросила она, не зная, смеяться или плакать.

– Я бы очень хотел этого.

Улыбка медленно расцвела на лице Анны.

– Прежде чем ты скажешь что-либо, есть кое-что, что я хотел сделать все лето… – Одной рукой Стюарт обнял Анну за талию, а другой коснулся мягкой кожи ее шеи. Ее дыхание перехватило в горле. Он пробежался пальцами под ее подбородком и медленно направил ее лицо к своему. Анна знала, что должна закрыть глаза, но не могла. Его теплый поцелуй на вкус был как лучшие воспоминания лета – бассейн в «Ковингтоне», соленый воздух, загорелая кожа и ириски с морской водой. Она утонула в нем, и ее глаза закрылись.

– Сердце Гусси будет разбито, – прошептала Анна, когда Стюарт отодвинулся, чтобы взглянуть на нее.

– Неправда, – возразил он со смешком. – Я попросил ее благословения.

– И она дала его?

– Дала, – подтвердил он, снова притягивая ее к себе. – Она сказала, что если я не хочу жениться на ней, ты будешь лучшим выбором.

Запах варящегося на кухне кофе разбудил Анну. За окном солнце, еще не видимое в небе, окрасило ночь сиренево-синим. Она посмотрела на часы на прикроватном столике. Пять утра. Рановато даже для Эстер.

Анна несколько минут лежала в постели, вслушиваясь в привычные звуки утра Эстер – открывающиеся и закрывающиеся двери ящиков, тихий звон доставаемой из сушилки посуды. Этим утром все звучало громче обычного, будто Эстер знала, как мало Анна спала, и пыталась ее разбудить. В итоге Анна перестала делать вид, что спит, завернулась в халат и пошла на кухню.

– Доброе утро, – сказала Эстер, едва Анна переступила порог. – Надеюсь, я тебя не разбудила.

– Нет, совсем нет, – сказала Анна, пряча улыбку.

– Кофе?

– Да, пожалуйста. – Анна села за кухонный стол, затянула пояс халата и приготовилась к неизбежному допросу.

Эстер налила кофе в кружку и поставила ее перед Анной как жертву перед алтарем.

– Ты поздно вернулась вчера, – сказала она.

Анна взяла сахарницу, уже выставленную на стол, и положила две с горкой ложки сахара в чашку. Затем она налила достаточно сливок, чтобы кофе приобрел глубокий карамельный цвет. Такого рода разговор невозможно было начать издалека. Требовалось просто выложить все напрямую.

– Стюарт попросил меня выйти за него замуж.

Эстер, обычно с такой ловкостью изображающая отсутствие интереса к делам Анны, вытащила из-за стола стул и плюхнулась на него.

– Неужели? – Она не казалась особо удивленной.

– Я согласилась.

– А как же Трентон?

Это был логичный вопрос, и Анна знала, что родители тоже его зададут.

– Поступление нужно было не только для учебы, но и для моей безопасности. – Было ли это правдой? Она уже не знала. Не приди к власти нацисты, она бы безусловно осталась в Германии и поступила в университет. Но она теперь стала уже совсем другой девушкой. Столько всего случилось с тех пор.

– Стюарт мог бы подождать, – сказала Эстер.

– Мог бы. Но я не хочу.

– Что скажет твоя мать?

– О том, что он не еврей?

Эстер склонила голову на плечо, будто спрашивая: «О чем же еще?»

– Конечно, она будет разочарована, – сказала Анна, оборачивая ладони вокруг теплой кружки. Она сделала глоток горячего кофе, почувствовала, как оно скользит по горлу и расцветает в груди. – Они оба будут разочарованы.

Эстер посмотрела на нее как на безумную.

– Я не думаю, что все настолько плохо, как вам кажется.

– Разве?

– У брака со Стюартом есть свои преимущества, – сказала Анна. – Они это поймут.

– Визы?

Анна кивнула. Она не хотела давать Эстер ложное впечатление, не желала, чтобы та полагала, будто ее решение выйти за Стюарта принималось по расчету. Но Эстер была практичной женщиной. Конечно же, она понимала, что у такого союза есть и другие достоинства.

– Гражданство гражданством, – сказала Эстер, – но ты знаешь, что отец не дает ему ни цента?

Анна сделала еще один глоток. Маленькая часть ее наслаждалась возможностью сообщить новости.