Кирилл Рябов - Никто не вернётся [сборник litres]

После второй стопки Ульяне стало тепло но. Водка уже не жгла. Хотелось поговорить будь хорошем и весёлом.

– Ты меня, пожалуй, спас. Славный ты парень.

Коко смущённо сопел, жуя сыр и огурчики.

– Не думай, я завтра найду какой-нибудь вариант. Пока не знаю какой. Может, Светка поможет. Это подруга моя единственная. Может, ментов всё-таки вызову. Посмотрим. Квартира мужа, конечно, но я там прописана.

– Муж – пидор? – сказал Коко.

– Не в прямом смысле. В переносном. Хотя как знать. Если учесть, что он выбрал мужика, а не меня, возможно, и в прямом. Я об этом думала, но не всерьёз, в шутку. А теперь… да нет, конечно. У Аркаши что-то с головой случилось. А мозгоправ ему подзуживает. Ничего, разберёмся.

– Ойчень быстро, не понимаю, – отозвался Коко.

– Всё так сложно, – сказала Ульяна, обхватив руками пьяную голову. – Ведь если подумать, я же люблю Аркадия. Но и ненавижу. Это всё эмоции, эмоции, конечно.

– Быстро, не понимаю.

– Надо как-то разобраться, понять, упорядочить. Но я никакая, сил нет. Может, это депрессия? Как пропал Виталик, я будто в яму провалилась. Всё стало неинтересно. Плыву по течению. Слушай, а может, и хорошо, что Аркаша привёл этого козла вонючего? – Козла вонючного, – сказал Коко.

– Я вон как сразу ожила. Нет, глупости, конечно. Он просто эгоист. Сапиго говорит, что это компенсация. Но я сомневаюсь. Или Аркадий меня таким образом хотел встряхнуть? Или хотел разойтись, зать боялся? И такой способ нашёл. Господи, сколько вопросов, а ответов нет. Правильных нет. Или есть? Но какие правильные?

– Я не понял, – вздохнул Коко. – Я пишу книга про Россия.

– Кокочка, ты такой хороший. Ты это знаешь? И красивый.

– Кокушка?

– Ты снимаешь квартиру?

– Та, я снял квартир у старый говённый бабка.

– Ахаха. Что? Почему говённый?

Коко пожал плечами.

– Бабка мне сказал, что у неё есть карактер и говён.

– Может, гонор? А ты подумай, у меня же свекровь умерла сегодня.

– Веркровь.

– Мать мужа, Раиса Львовна. Он думает, что я её убила.

Коко разлил.

– Выпьем за веркровь!

– Да, надо помянуть.

Выпив, Коко достал сигареты.

– Бабка сказал не курить в квартира. Пошла на хуй, бабка.

– А ты бунтарь, – хихикнула Ульяна. – Ой, слушай, вот меня прямо отпускает, отпускает, эти зажимы внутри ослабляются. Так бы пила и пила всё время.

Он тут же наполнил стопки.

– Люблю водку.

– Ой, но это ведь тоже плохо. Опасно. Мой отец от пьянства умер. И мать спилась. Я даже не знаю, что с ней. Двенадцать лет не была в посёлке. А может, поехать к ней? Она ж не старая.

– Бабка членосос! – сказал Коко, видимо вспомнив квартирную хозяйку.

– Давай выпьем!

– За бабка?

– Ну вот ещё!

Выпив, Ульяна почувствовала лёгкую тошноту. «Всё, надо тормозить», – подумала она и тяжело икнула. Посмотрела на Коко сквозь слёзы и вдруг поняла, что хочет сидеть у него на коленях и целоваться с ним. Где-то на заднем плане маячил Аркадий, но от этого хотелось сильнее.

Она сходила за сумкой, достала смартфон. Было три пропущенных вызова. От Сапиго. Не от Аркадия.

«Ах ты тварь!» Она написала ему эсэмэс: «Ты меня предал. Будь ты проклят, бесчувственный гад!» Нажала «отправить» и заметила, что вместо «проклят» получилось «проколот».

– Мужу привет послала, – сказала Ульяна.

– Зачем? – удивился Коко.

– Нет, это не в прямом смысле, написала ему, что он сволочь.

– И пидор?

– Кстати!

«Пидор», – написала она и отправила. Коко дал ей сигарету. Первая же затяжка отправила Ульяну в нокаут.

Коко усадил её на икеевскую кровать. Комната скакала перед глазами, как необъезженная кобыла. Ульяна хотела сказать, что может лечь на пол или на раскладушку, если таковая имеется, но смогла издать лишь нечленораздельный звук и рухнула на бок. Коко поднял её ноги на кровать, открыл шкаф, достал подушку и одеяло. Ульяна закрыла глаза и провалилась в эпицентр тошнотворного урагана. Коко что-то добродушно бормотал на финском. Ульяна, пересилив себя, села, встала и на заплетающихся ногах побежала в ванную. «Позор, позор, позор», – пульсировало лове, пока её рвало. Зато ураган сразу же затих. Ульяна тщательно умылась, высморкалась, прополоскала рот водой и жидкостью для зубов. Она даже немножко протрезвела.

Вернувшись, Ульяна встала у двери и сказала:

– Извини. Не рассчитала. Говорю, давно не пила.

– Всё хорошо, – сказал Коко, застилая кровать. – Заябись.

Ульяна опустилась в кресло. Комната больше не скакала, но немножко покачивалась. А голова так ровила прилечь на плечо.

– Так, – сказал Коко. – Есть складной кровать, я лягу в неё.

– Раскладушка?

– Та, так.

– Ну вот ещё! На раскладушку лягу я.

– Нет. Я мужчина. Я в раскрадушка.

– А как же равноправие? – пробормотала Ульяна, напрягаясь, чтобы голова не откинулась назад.

– Мы в России, – нашёлся Коко. – В России мужчина может лечь на раскрадушка.

– Ага. А ещё выгнать жену из дома среди ночи.

– Твой муж? Он пизда.

Ульяна засмеялась.

– Спасибо. Мне стало легче.

Коко приволок раскладушку, быстро разложил её, застелил и залез под одеяло.

– Ну, ладно, как хочешь. А я на кровать.

– На кровять, – повторил Коко.

Она погасила свет, легла и закрыла глаза.

– Въсо будет хоррошо, – сообщил из темноты финн.

– Надеюсь.

– Хювя йуота.

– Спокойной ночи.

– Покойной нотчи, – сказал Коко и вздохнул.

Ей приснился Аркадий. Голый он бегал по двору, иногда останавливался, озирался и дёргал себя за вялую пипку, будто проверяя, на месте ли она. Сначала Ульяне было ужасно стыдно, она даже кричала, чтобы он прекратил это делать. Потом стало смешно. Аркадий залез на дерево и вдруг заплакал. Ульяна перестала смеяться. У неё сжалось сердце. Аркадий уронил очки. Они упали на землю и раскололись на части.

– Видишь, что ты наделал? – спросила Ульяна.

– Позови сына! – крикнул Аркадий.

– Не могу. Я не знаю, где он.

– Врёшь! Всё ты врёшь, скотина!

– Сам ты скотина! Слезай живо!

Аркадий сполз по стволу. Его трясло. Тело было исцарапано.

– Когда умру, свари меня, – сказал он и стал странно оплывать, как сгорающая свечка.

Ульяна вскрикнула и проснулась. Свет в комнате был тусклый, но всё равно заставил зажмуриться. Похмелье вцепилось ей в голову, в горло, в глаза. Она тихо застонала. Потом вспомнила всё, что случилось накануне, и застонала громче. Пришёл Коко, бодрый и свежий. – Хуоменто! – объявил он. – Топрое уртро.

– Что в нём доброго? – пробормотала Ульяна.

– Что? Не понял.

– Сколько времени?

– Тесить часов. Хочешь вставать?

– Хочешь, не хочешь, а надо.

Она долго умывалась, смотрела в зеркало на опухшее лицо и боялась выйти из ванной. Выдавила на палец пасту и кое-как почистила зубы. Потом заметила на полочке зубную щётку в упаковке.