Кирилл Рябов - Никто не вернётся [сборник litres]

Барановский вылакал полбутылки «Святого источника», открыл файл и стал читать. Минуты через три до него дошло, что он читает порнороман, присланный читательницей. На моменте, где героиня сосала одновременно два члена, он замолчал.

– Так. Это не то. Минуточку. Извините.

Кто-то опять кашлял.

«Умри ты уже», – подумал Барановский. Он открыл файл своей книги и без остановки прочитал четыре рассказа подряд. Потом сунул телефон в карман и спросил:

– Здесь есть Лиза Матвеева?

Барановскому показалось, кто-то в него вселился и взял управление на себя.

– Лиза Матвеева пришла?

Он посмотрел на постные лица. Все молчали. Лизы среди них не было.

– Никто не знает Лизу Матвееву? Нет?

Тишина. Покашливание.

– Меня интересует её судьба, понимаете? Мне это важно. Я на днях даже заходил к Сане Кожухову, он теперь депутат, но я знал его раньше. Он озверел. Не понимаю почему. Подскочил, как обезьяна, и выгнал меня. Я испугался. А вдруг он её убил? Никто ничего не знает? Ладно.

Барановский достал телефон, начал читать ещё один рассказ, но на середине остановился. Понял, что не сможет больше.

– Спасибо за внимание, – пробормотал он.

Ему поаплодировали, но без особого энтузиазма. Ладно, бывало и хуже. В том же Нью-Йорке никто не смог разобрать его английский язык. Над ним смеялись.

Анна поднялась на сцену.

– Вы очень хорошо выступили, очень хорошо. Я так рада. Сейчас народ разойдётся, и мы тут в соседнем помещении немного выпьем и закусим. Да ведь?

Она глуповато подмигнула Барановскому.

– Ага, – сказал он. – Это не помешает.

– Ах, Иван, я знаю, как вам тяжело.

– Да?

– Ваша мама.

– Что? – испугался Барановский.

Достал телефон. Пропущенных звонков от Миши не было.

– Тяжело болеет, – сказала Анна. – Вот я о чём.

– А, да.

– Всё будет хорошо. Сегодня утром я зашла в церковь и поставила свечку за её здоровье.

– Правда?

– Конечно.

Барановский поцеловал её в губы.

– Я замужем, Иван. Простите.

– Всё в порядке.

Они зашли в небольшое служебное помещение.

Там стоял стол с закуской и выпивкой. Несколько женщин тут же окружили Барановского.

– Ах-ах, мы в таком восторге.

– Вы хорошо так выступили.

– Спасибо, вы самый мой любимый писатель.

– А то, что вы читали в самом начале, это ваш новый роман?

– Нет, это не моё. Я ошибся.

– Вы любите такое читать?

– А Лиза Матвеева – это кто?

Водки не было. Но вина оказалось в достатке. Барановский протянул руку к бутылке, решив в ней утонуть.

Проснувшись, он почувствовал, что за спиной кто-то лежит. Протянул руку и нащупал мягкую, тёплую ногу. Барановский перевернулся и приподнял одеяло. Женщина была ему не знакома. На вид лет тридцать, волосы светлые, корни не прокрашены. На животе небольшие складки. На полу он заметил подсохший, сморщенный презерватив.

Было позднее утро. За окном моросил дождь. Барановский нашёл трусы, заглянул в холодильник. Там было несколько коробок сока, которые он не допил. Выбрав апельсиновый, он присосался к отверстию.

– Мяяуу! – взвизгнуло за спиной.

Барановский дёрнулся и плеснул сок на грудь и живот. Дама сидела на кровати и, морщась, тёрла груди. – Вы меня напугали, – сказал Барановский.

– Вы? Какой вежливый стал.

– Соку?

– Давай.

Барановский протянул коробку, сел рядом.

– Я что-то не очень помню.

– Меня, что ли?

– Да. И вообще. Ты с вечера?

– Нет, я ночью приехала.

– Откуда?

– Ты дурак, что ли?

– Ты была на выступлении? Мы там познакомились?

Она слезла с кровати и ушла в душ. Барановский отыскал телефон. Пропущенных вызовов не было. Он подобрал презерватив и бросил в ведёрко для мусора.

Она вышла из душа и стала одеваться.

– Значит, ладно, ночь была не полная. За половину ты мне должен четыре тысячи. И пятьсот за фейсситтинг. – Что это ещё за фигня? – спросил Барановский.

– Так, не начинай. С тебя четыре пятьсот. Начнёшь выделываться, я уйду, но приедут Бородач и Седой.

– Ладно-ладно, – махнул рукой Барановский. – Я против, что ли? Просто спросил.

Он порылся в бумажнике.

– Как тебя зовут?

– Магдалина.

– Ты карты принимаешь?

– Ебанись, родной! Какие карты? Я что, с терминалом хожу?

– Не кричи. Тут рядом есть банкоматы?

– Бля, мне это не нравится.

– Чего такого, – сказал Барановский. – Вместе спустимся, я сниму деньги и отдам.

– Ну смотри. Захочешь кинуть, Седой тебе голову отпилит.

– Не надо угрожать. Я, вообще-то, известный писатель. Я не обманываю людей.

– Ну ага. Меня один гад на два косаря кинул. А говорил, что народный артист.

– Я не артист. Терпеть их не могу.

Они оделись и вышли из гостиницы. Банк находился в соседнем доме.

– Жди тут, я быстро, – сказал Барановский Магдалине.

Она закурила.

– Давай, давай.

В вестибюле стояли четыре банкомата. Барановский снял с карты деньги. Он повернулся, чтобы выйти, и чуть не врезался в вошедшую женщину.

– Извините, – сказал он.

– Пожалуйста! – ответила она.

– Лиза! – заорал Барановский.

Женщина попятилась, таращась на него.

– Лиза Матвеева! Лиза Матвеева! Лиза Матвеева!

Его заело.

– Успокойтесь! – сказала она. – Тихо! Молчите!

Барановский замолчал.

– Вы кто?

– Лиза Матвеева, – повторил он тихо. – Это чудо! Чудо, слышишь?

– Предположим.

– Я Барановский Иван. Помнишь?

Она немножко наклонилась и прищурилась.

– Надо же.

– Вспомнила?

– Ну вспомнила, конечно.

Он глуповато засмеялся, так что выступили слёзы. – А я в Москве живу. Приехал вот. И вспомнил тебя.

Я всё вспомнил. И всегда помнил.

Открылась дверь, появилась голова Магдалины с её непрокрашенными корнями.

– Эй, фраер, бабки отдавать собираешься?

– А?

– Что «а»? Бабки мои где?

Барановский сунул ей деньги и закрыл дверь. Лиза смотрела равнодушно.

– Слушай, мне надо деньги снять. И ещё у меня дел много.

– Ага.

Он вышел, закурил. Через пару минут появилась Лиза, на ходу убирая деньги в сумочку.

– Давай посидим где-нибудь, – сказал Барановский.

– Зачем? – спросила Лиза.

– Поговорим.

– О чём?

– О нас.

– Каких нас?

Барановский пожевал губами, достал изо рта волосок.

– Ладно. А у тебя всё хорошо в жизни?

– Не жалуюсь, – пожала она плечами.

– Прекрасно. Замечательно. Может, всё-таки зайдём в кафе?

– Нет, – сказала Лиза.

– Нет так нет. Хочу, чтобы ты знала. Я тебя прощаю.

– За что, интересно? За то, что в кафе с тобой не пойду?

– Ахахаха. Нет. За другое. Ты сама знаешь.

– Да? Уверен?

– А что, забыла? – спросил Барановский и отшвырнул сигарету.

С похмелья его стало подташнивать.

– Напомни.

– Как ты меня шваркнула.

– Что сделала?