Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

— Не могу.

Он говорит с осторожностью человека, который тщательно подбирает каждое слово. Не знаю почему, но его вежливый тон еще больше пугает меня. Мягкость его голоса не вяжется с сегодняшними событиями. Какова его роль во всем происходящем?

Я стараюсь успокоиться и собрать остатки мужества.

— Тогда почему я здесь? Что вам от меня нужно?

Он не отвечает, а вместо этого подходит к свободному стулу и ставит его передо мной. Садится, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу. Что-то в этой позе кажется мне знакомым. Он смотрит на мою руку, и его взгляд останавливается на кольце.

Я инстинктивно сжимаю пальцы в кулак.

— Марисоль Феррера.

Холодок пробегает по спине, когда он произносит мое имя. Значит, они следили не только за Луисом — я тоже у них на прицеле. Возможно, они считают, что я ему помогаю? Может быть, они решили, что я — одна из тех, кто публикует его блоги за границей? А может, мое задержание связано с тем, что я ездила по стране, общалась с людьми и задавала им вопросы?

Мужчина переводит взгляд с кольца на мое лицо, а потом снова смотрит на кольцо.

— Ты не ушиблась? Я велел им обращаться с тобой помягче.

Неужели все кубинские похитители такие вежливые? Почему-то я в этом сомневаюсь. И все же его слова меня впечатляют. Он им велел, а не попросил. Да, он здесь главный.

— Меня схватили на улице. Как я должна себя чувствовать?

Я вижу сожаление в его темно-карих глазах.

— Понимаю и приношу свои извинения за произошедшее. Но я просто не знал, что делать.

— Но почему? Что вам от меня нужно? — снова спрашиваю я, вспоминая слова Луиса. За мной следили все время с момента моего приезда на Кубу?

— Вы привлекли внимание властей. Они и так уже давно следят за мистером Родригесом, а тут еще ты приехала на Кубу в качестве журналиста. Твоя семья известна тем, что поддерживает политику Соединенных Штатов, направленную на борьбу с кубинским режимом, и поэтому находится под прицелом нашего правительства. Как только ты прибыла в аэропорт, информация сразу была передана по инстанциям.

— А вы кто? Вы разве не имеете отношения к правительству?

Он слегка наклоняет голову, словно соглашаясь с моими словами.

— Я уже не так плотно связан с ними, как когда-то, но некоторые контакты у меня сохранились. Мне тоже сообщили о твоем прибытии.

Почему? Как же мне из этого выбраться? Все эти люди играют по своим правилам, с которыми я не знакома. Я не знаю, что мне делать и как себя вести.

— Вы следили за мной?

Он кажется почти смущенным.

— Я пытался защитить тебя. Когда я увидел твое имя, то попросил моих людей присмотреть за тобой, чтобы быть уверенным, что пока ты находишься в Гаване, тебе никто не причинит вреда. Но мистера Родригеса я защитить уже не мог — им занимаются слишком высокие инстанции.

— Почему вы заинтересовались мной? Вы знали мою семью до того, как они покинули Кубу?

Он слишком молод, чтобы быть ровесником моих прадедушки и прабабушки. Он кажется едва старше моих двоюродных бабушек…

Его рука дрожит, когда он засовывает ее в карман, и что-то в этом движении, в его позе — эта небрежная элегантность — кажется мне таким знакомым…

Когда он снова заговорил, отвечая на мой вопрос, я услышала напряжение в его голосе.

— Ты похожа на нее.

Последний кусочек пазла встает на свое место. Я чувствую, что сейчас заплачу.

Конечно же.

Я вижу в нем черты моего отца: глаза, манеры, телосложение.

— Я все поняла. — Я делаю глубокий вдох. — Вы тот самый человек из писем, да? Моя бабушка любила вас, а вы любили ее.

На его лице мелькает удивление, и он кивает.

События этого вечера обрушиваются на меня снова и снова, и мне требуется время, чтобы собраться с мыслями, чтобы справиться с этим новым поворотом. Каждый день моя поездка на Кубу все больше выбивает меня из колеи. Когда-то давно моя бабушка была влюблена в революционера. Человек, которого я всю жизнь считала своим родным дедушкой, на самом деле таковым не являлся. Мой биологический дед — революционер, один из сподвижников Фиделя, и теперь он, живой и невредимый, сидит напротив меня.

Интересно, что именно ему известно? Знает ли он, что моя бабушка была беременна от него? Знает ли он, что я его внучка?

— Письма не были подписаны, поэтому я не знала вашего имени. Я думала, вы умерли. Ноя… искала вас.

— Меня зовут Пабло Гарсия, — отвечает он.

Моего деда зовут Пабло Гарсия. Вроде бы так просто, но за этим скрывается целый мир.

— Почему вы заинтересовались мной? — уже более мягким тоном я повторяю свой вопрос, не сводя с него глаз.

— Потому что однажды я уже подвел Элизу, и я не могу подвести ее снова, — отвечает он. — Все эти годы я надеялся хоть что-нибудь услышать о твоей семье. Я следил за Анной Родригес и Магдой Вильярреал, потому что они были важны для твоей бабушки. Как я уже сказал, когда ты сюда приехала, твое имя сразу привлекло пристальное внимание властей. У меня еще остались друзья в правительстве, поэтому меня тоже проинформировали. Разве я мог оставить без присмотра внучку Элизы? Прошу прощения за обстоятельства, при которых произошла наша встреча. Я не собирался препятствовать твоему путешествию, я всего лишь следил за тобой, чтобы быть уверенным, что ты в безопасности. Но когда я увидел, что полиция собирается арестовать Луиса, у меня не осталось выбора. Я не хотел, чтобы они забрали и тебя, поэтому организовал твое похищение.

— Вам известно, где сейчас Луис? — спрашиваю я.

— Он жив. Сейчас они просто допрашивают его. Если с ним что-то случится, я узнаю.

— Что я могу для него сделать?

— В данный момент? Ничего. Я делаю все, что могу, но мне нужно время. Твое участие лишь усугубит ситуацию — Луиса могут заподозрить в шпионаже. — Пабло откашливается. — Может быть, пока мы ждем, познакомимся поближе? Ты не могла бы рассказать мне о твоей бабушке?

Несколько секунд я сижу молча. Я изучаю его, стараясь найти подтверждение того, что он хороший человек.

— Вы хотите, чтобы я вам доверяла.

— Да.

— Но я вас совсем не знаю. Мне известно лишь то, что много десятков лет назад моя бабушка была в вас влюблена. Кроме того, у меня есть письма, написанные вами. Разве этого достаточно?

— Да, я понимаю, но, пожалуйста, дай мне шанс.

Он на мгновение поднимает глаза к потолку, а когда снова смотрит на меня, я замечаю в его глазах слезы.

— Как сейчас она живет?

— Бабушка умерла. Полгода назад, — быстро отвечаю я. Он на секунду закрывает глаза. Когда он их открывает, я вижу, что в его взгляде появился влажный блеск.

— Мне очень грустно это слышать. Что случилось? Она заболела?

Он задает этот вопрос смиренным тоном человека, который уже видел, как его близкие умирают от различных болезней. У меня сжимается сердце от искренности в его голосе.