Шанель Клитон - Следующий год в Гаване

После всего, что произошло, разве я смогу приехать в Майами и жить, как раньше?

Со вздохом Луис обнимает меня еще сильнее. Он ничего не говорит, да и что тут скажешь? Я надеюсь, что скоро смогу вернуться, надеюсь, что отношения между нашими странами будут улучшаться и ограничения будут сниматься. Хотя кто знает, что нас ждет? Мы всего лишь маленькая страна в мире, полном трагедий.

Я хочу узнать побольше о своем дедушке, хочу снова увидеть Анну, посетить те части острова, которые еще не успела увидеть. И конечно, хочу вернуться к Луису.

Он наклоняет мою голову к себе, сливаясь со мной в яростном поцелуе. Моя рука лежит на его груди, а пальцы сжимают ткань его рубашки.

У меня было достаточно мужчин, и мне хватает опыта, чтобы понять: наши отношения с Луисом другие. Мое сердце отдано без остатка. Никогда и ни к кому меня не тянуло так сильно. После первой встречи с Луисом у меня возникло ощущение, что я знаю его очень давно — будто мы созданы друг для друга.

Позади нас кто-то смеется и разговаривает, но все вокруг уходит на второй план. В моем мире есть только я и он.

Я люблю тебя.

Я не могу произнести вслух эти слова. Наши жизни с Луисом слишком разные, и как бы я ни пыталась, я не могу представить его частью моего мира. Точно так же я не могу представить себя живущей здесь. Как бы мне ни хотелось принадлежать этой стране, но мой дом не здесь. Это земля моей бабушки, отсюда мои корни, но я не чувствую связи с современной Кубой, как бы ни старалась. Все слишком изменилось. Здесь покоится прошлое моей семьи, эта земля не может быть моим настоящим.

И все же именно здесь моя бабушка хотела найти свое последнее пристанище. Здесь, в этой стране, которой отдала свое сердце. А может быть, она хотела вернуться к любимому мужчине? Или воспоминания бабушки о Кубе и о Пабло были настолько переплетены и неразрывно связаны, что слились воедино? Она влюбилась в Пабло здесь, на Малеконе. Слова, которые они шептали друг другу, разносились по этому воздуху, а их взгляды были устремлены на эту воду.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Луис.

— О бабушке и о ее жизни здесь.

— У тебя осталось не так уж много времени, чтобы решить, где развеять ее прах.

— Я знаю.

Я смотрю на воду, солнце садится за линию горизонта.

— Я постоянно думаю о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы он не погиб. Тогда у них был бы шанс жить вместе. Интересно, смогла бы революция разлучить их? Или они любили друг друга так сильно, что выстояли бы?

Луис подносит наши ладони к губам.

— Даже не знаю.

И я не знаю.

Мы идем по темным улицам Ведадо. Туристы уже вернулись в свои отели, а тротуары заполнены местными жителями. В этом районе, в отличие от туристических мест, нет тематических баров и государственных ресторанов, и кубинцы развлекают себя сами. Компании людей танцуют на тротуарах, дети, собравшись в кружки, играют в игры, и до нас доносится их звонкий смех.

Луис улыбается, держа меня за руку.

— Теперь ты видишь настоящую кубинскую жизнь.

— Куда мы идем?

Весь вечер его настроение меняется от серьезного к игривому, но больше всего мне нравится, когда он меня поддразнивает.

— Увидишь, — отвечает он, подмигивая.

На улицу сворачивает машина, ослепляя меня ярким светом фар, и останавливается.

Луис притягивает меня к себе, заслоняя от машины.

Это не один из тех старинных автомобилей, к которым я привыкла в Гаване. Эта машина черная, квадратная и уродливая. Она тоже старая, но напрочь лишена красоты, гламура и ноток ностальгии.

Рука Луиса на моей талии напрягается, и он отпускает меня.

Из машины выходят двое мужчин.

Они одеты небрежно, в невзрачную одежду, которая не привлекла бы моего внимания при обычных обстоятельствах. Они идут так, словно на них надета форма, и их походка выдает в них представителей власти. Им не нужно показывать удостоверения — и без документов все понятно. Они представляют правительство. Хотя Фидель уже в могиле, эти двое, без сомнения, его люди.

Все происходит очень быстро: вспышка фар, звук открывающихся и захлопывающихся тяжелых металлических дверей автомобиля, топот ботинок по потрескавшемуся тротуару, голос Луиса, шепотом произносящего мое имя, но в этот раз его шепот звучит как крик.

— Марисоль…

Он отходит в сторону, оставляя меня одну с опущенными руками стоять на тротуаре. Он сделал всего несколько шагов, но он словно оттолкнул меня от себя. Секунду назад мы были вместе, а теперь уже нет. Секунду назад я ощущала себя кубинкой, а теперь я снова американка.

Луис стоит ко мне спиной, плечи его напряжены. Прохожие ускоряют шаг, чтобы быстрее оказаться на безопасном расстоянии, никто не смотрит в нашу сторону — взгляды людей устремлены куда угодно, только не на Луиса и не на приближающихся к нему мужчин. Они изо всех сил стараются не смотреть в нашу сторону.

Мужчины останавливаются перед Луисом. Они говорят очень тихо, и мне удается разобрать лишь обрывки фраз, но этого достаточно — они забирают его с собой. И я не знаю, куда именно.

Луис садится в машину, не оглядываясь. Он не оборачивается и не просит меня сообщить бабушке и матери, куда его увозят. Он не просит позвонить адвокату. Он не сопротивляется и не пытается бороться, словно в душе он давно смирился с неизбежностью происходящего.

Взвизгнули шины, и машина уехала, увезя его в ночь и оставив меня одну. Я теряюсь в догадках, вернется ли он когда-нибудь.

Мое сердце колотится, я думаю о своем паспорте, который лежит в сумочке. Может, мне стоит пойти в американское посольство? Или вернуться в дом Родригесов и сообщить Анне и Каридад о том, что случилось? Несколько минут назад я чувствовала себя в безопасности, я была счастлива здесь, в Гаване, рядом с Луисом. Теперь меня охватил ужас.

Улицы Ведадо уже не кажутся мне такими дружелюбными. Стемнело, и я не уверена в том, что смогу самостоятельно найти дорогу обратно в Мирамар. Может, мне вызвать такси? Или пойти в какую-нибудь гостиницу и попросить о помощи?

Рядом со мной останавливается еще одна машина. Я хватаю свою сумочку и крепко прижимаю ее к груди. Я пытаюсь вспомнить что-нибудь из уроков самообороны, которые почти десять лет назад посещала по настоянию бабушки.

Марисоль, девушке, живущей одной в Майами, осторожность никогда не помешает.

Из машины выходит человек с широкими плечами. Он относится к тому типу мужчин, с которыми женщины предпочитают не ездить в лифте.

На мгновение я замираю, мой мозг пытается примириться с тем фактом, что он идет ко мне. Он протягивает руку, хватает меня за локоть и тянет к машине. Я пытаюсь вырваться, кричу и колочу его руками и ногами.

Кто-нибудь мне поможет?

А потом появляется еще один, хватает меня, они вместе поднимают меня и запихивают на заднее сиденье автомобиля.