Вильгельм Оствальд - Искусство цвета. Цветоведение: теория цветового пространства

Общеизвестно, что глаз, благодаря своему оптическому устройству, дает внутри себя маленькие изображения предметов внешнего мира, где эти изображения падают на разветвление зрительного нерва, так называемую сетчатую оболочку и обусловливают ее раздражение. Это раздражение доходит при помощи зрительного нерва до мозга, где и вызывает световое или цветовое ощущение. Отчетливое отражение ограничено углублением, которое находится против чечевицы и называется центральной ямкой, лежащей в центре желтого пятна, являющегося местом самого острого зрения. Острота зрения уже на маленьком расстоянии от желтого пятна быстро уменьшается. Этот недостаток возмещается очень большой подвижностью глаза, которая дает возможность «фиксирования» каждой точки, которую мы желаем рассматривать, т. е. помогает перевести его отражение на это желтое пятно [9] Подробнее см. у H. Podestà. Physiologische Farbenlehre. 1922. Verlag Unesma. .

В историческом введении нашей книги уже было указано на тот основной факт, что человеческий глаз содержит два совершенно различных нервных органа, один из коих, более старый, воспринимает лишь ощущение светлого и темного, а другой, более молодой, воспринимает хроматические цвета. По их форме эти концевые органы воспринимающие свет и цвет и различаются как палочки и колбочки.

Хотя для полного проведения этого понимания встречаются еще некоторые трудности, но оно все-таки объяснило многое и имеет полное право на наше признание.

Так как в историческом развитии колбочки, как видно, произошли от прежних палочек то надо полагать, что в них еще имеются остатки свойств палочек; этим устраняются те противоречия, которые могли получиться благодаря молчаливому предположению об абсолютной отдельности друг от друга этих обеих функций.

Анатомическое распределение их таково, что желтое пятно и в особенности центральная ямка снабжены только колбочками, в то время, как боковые области сетчатой оболочки глаза имеют только палочки; между тем и другим имеется смешанная область, где есть и колбочки и палочки. Этому соответствует постоянно наблюдаемый факт, что всякий человек нормально видящий цвета, – в боковых областях поля зрения оказывается все же слепым к цветам. Границы видимости боковыми частями сетчаток для разных красок различны. Это указывает на постепенность развития цветоощущения, в ходе коего мы раньше различали синее-желтое, а затем уже и красное-зеленое. Усложненность ощущений в области колбочек имеет своим следствием уменьшение чувствительности. Поэтому при увеличении темноты мы лучше видим палочками, и гораздо раньше теряем возможность различать цвета, чем отличать светлое от темного. Бесцветность лунных ландшафтов есть следствие этого явления.

Палочки являются главными носителями адаптации или приспособления глаза к общим отношениям яркости. Процесс зрения в палочках связан с разрушением светочувствительного вещества, зрительного пурпура, который вновь образуется благодаря нормальному обмену веществ. Каждой силе освещения отвечает состояние динамического равновесия между распадом и новообразованием зрительного пурпура, благодаря чему количество его делается тем меньшим, чем сильнее освещение. Тем меньшим становится абсолютно и изменение его количества при объективно равных различиях света, а также и связанная с этим чувствительность, как то и показывает нам явление адаптации. Можно принять простые химические отношения, по которым одинаковые относительные изменения силы света вызывают и одинаковые относительные изменения ощущения, независимо от абсолютного содержания зрительного пурпура, – что также подтверждается опытом.

Самое светлое место в спектре для палочек и колбочек различно, для палочек оно отодвинуто к коротким волнам, – от желтого к зеленому.

Все учение о цвете, которое изложено в данной книге, относится исключительно к зрению колбочками, так как только колбочки воспринимают цвета. Поэтому оно применимо только к таким силам света, при которых зрение колбочками является определяющим. При этих условиях глаз ограничивает функции палочек совершенно новым, для нас пока что неизвестным способом, так что их превосходящая чувствительность к свету не проявляет себя. Учение о цвете в дальнейшем поэтому совершенно не должно касаться зрения палочками.

То большое упрощение, которое разнообразие смесей различных световых лучей претерпевает, является следствием того состояния, в котором находится в настоящее время организация нашего цветоощущения и указывает на то, что воспринимающий орган не реагирует различно, на каждый, физически особый, свет, т. е. не достаточно тонко развит, но однородно раздражается целыми, довольно широкими областями соседних световых волн, воспринимая при этом различия только в силе света. Если мы пожелаем спросить опыт, сколько имеется таких областей, то необходимо раньше всего уяснить себе, какое расположение опытов было бы здесь решающим. Если мы будем цветовой круг рассматривать через светофильтры, объединяющие все цвета в один и дающие нам лишь светлые и темные оттенки одного цвета, то число таких однотонных областей, по моим опытам, будет равняться не менее пяти. Эти области соответствуют цветам желтому, красному, синему, морскому-зеленому и лиственному-зеленому. В связи с этим можно предполагать, что орган, воспринимающий цвета, состоит из пяти родов аппаратов, каковые проявляют себя пятью резко отличающими друг от друга способами, независимо от присущего всем им различения силы света.

То обстоятельство, что при помощи трех цветов, соответственным образом отстоящих друг от друга, можно получить все тона цветового круга, было, с другой стороны, основанием для теории Юнга и Гельмгольца. При ближайшей проверке теория эта показала, что кроме хороших результатов ей присущи и большие трудности.

Наконец, естественное расположение четырех первичных цветов в цветовом круге побудило Э. Геринга положить в основу обеих пар: желтый – синий и красный – голубовато-зеленый, – процесс, имеющий полярные свойства (ассимиляция – диссимиляция). К ним добавляется еще и третья пара: белый – черный. Этим трем процессам раздражения, которые существенно отличаются друг от друга, соответствуют три существенно различные между собой нервные процессы или также и три различных органа, отвечающие каждый на один из этих раздражений.

Наши познания о сущности процесса раздражения и о законах его проведения и переработки настолько еще малы в настоящее время, что у нас нет средств, которые позволили бы решить этот вопрос в пользу какой-нибудь одной из вышеуказанных возможностей. Отсюда следует, что в настоящее время, в научном смысле, мало пользы будет, если даже мы и получим откуда-нибудь такое решение. Оно сейчас ничего не изменило бы в состоянии наших познаний, так как нам не известна еще зависимость между отдельными фактами. Оно, может быть, принесло бы пользу тем, что положило бы конец непродуктивно берущим энергию спорам о различных теориях. Но и этого еще может быть не было бы.