Марсель Паньоль - Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

– Мадемуазель, сдается мне, что этот ученый молодой человек, несмотря на вашу помощь, знает не больше нашего и не в состоянии помочь нам! К счастью, есть еще господин кюре! – А поскольку она с удивлением уставилась на него, добавил: – Да, да. Его верная служанка недавно сообщила местным кумушкам, что он знает секрет источника и откроет его нам в воскресной проповеди.

– Но откуда ему это известно?

– Видите ли, служанка заявила, что слышала, как он готовил проповедь в своей комнате и громко вопрошал: «Хотите знать, кто забил источник? Мне это известно, и я вам скажу!» Между нами, предполагаю…

Но господин Белуазо не успел высказать своего предположения, вместо этого он встревоженным тоном спросил:

– Что это?

Эльясен, неотесанный мужлан, арендующий небольшую ферму в холмах, большими шагами решительно направлялся к мэрии; по пути он сбил с ног старуху Фразию и даже не удостоил ее поворота головы, когда она стала бросать ему вслед заслуженные оскорбления.

С дубинкой из можжевельника в руке, в черной шляпе, надвинутой на лоб, он прошел мимо них так, словно их не было, и направился прямо в зал заседаний мэрии. Ворвавшись туда, как ветер, он резко захлопнул за собой дверь, так что задрожали вставленные в нее стекла, и вскоре из зала донеслось его мощное рычание. Манон подбежала к закрытому окну, желая увидеть и услышать, что происходит; ее примеру последовал господин Белуазо.

Эльясен стоял подбоченясь перед Филоксеном и орал на него:

– Кто председатель Синдиката воды? Ты, а не я!

Бернар, булочник и мясник тотчас поднялись и встали в ту же позу, что и Эльясен.

– Я председатель Синдиката воды в силу того, что являюсь мэром, а мэр я в силу того, что у меня есть телефон, – невозмутимо и с большим достоинством отвечал Филоксен.

Тут Эльясен вынул из кармана листок бумаги и принялся потрясать им перед глазами учителя:

– А это? Что это такое?

– Это квитанция на оплату воды по вашему абонементу, – холодно произнес учитель.

– Прекрасно! – заорал гигант. – Пятьдесят два франка плюс марка! Вы мои денежки взяли? Так где вода, которую я оплатил?

– Эльясен, будьте разумны! Наш источник в данный момент перестал давать воду…

– Пришел бы утром, инженер объяснил бы тебе все про орографию, – не терпящим возражений тоном заявил Клавдий, мясник.

– Ты должен считаться с орографией, – подняв палец, назидательно вторил ему Филоксен.

– Я ни с чем не считаюсь, а с этим и подавно! Если бы вы мне сказали: «Мы образовали Синдикат воды, но только для того, чтобы обирать тебя», я бы поберег денежки и не стал бы обустраивать луг. Но теперь он великолепен, и на нем пасутся две коровы… Так что я заплатил за воду, будьте добры, подайте мне мою воду.

– Послушай, грузовик с цистерной, полной воды, будет приходить к нам ежедневно до тех пор, пока снова не забьет вода в источнике. Тебе нужно только спускаться сюда за водой со своим мулом и двумя бочками, и я буду отпускать тебе сто пятьдесят литров в день…

– Для начала: у меня нет ни одного мула. Дальше: сто пятьдесят литров – этого хватит для кафе, но не для луга. И третье: я платил за воду из источника, а не за воду из грузовика!

– На мой взгляд, грузовик наполняется водой из источника, – заметил учитель.

– Но не моего! – завопил Эльясен. – Я заплатил за воду, подайте мне мою воду!

– Не ори так, – бросил Филоксен. – Это тебя утомляет, нас утомляет и ни к чему не ведет.

– О, Царица Небесная! – простонал, закрыв глаза, Эльясен, в огромной голове которого, судя по всему, свершались какие-то процессы, в результате которых перед его мысленным взором проходили страшные картины. Он возвел руки к небу и отчаянно промычал: – А мои баклажанчики! Двести кустов, которые так дружно созревали, и вот на тебе, уже начинают никнуть… А шестьсот кустов помидоров, которые уже с кулак, но пока зеленые… Им что, так и оставаться зелеными? О нет! Нет! Это вам так не пройдет!

Слезы полились у него из глаз. Учитель поднялся из-за стола.

– Эльясен, вы должны понять, что мы в таком же отчаянии, как и вы… Но это общая беда, у нас, так сказать, форс-мажорный…

– У вас, может, форс и мажорный, зато у меня отборный! – вдруг завопил Эльясен, как будто его резали. – Я хочу получить причитающуюся мне воду!

– Но раз вода не течет, где мы тебе ее возьмем? – в свою очередь завопил и столяр.

– Мне все равно, где вы ее возьмете, но сделайте так, чтобы она потекла из моего крана! И потом, тебя это не касается. Хоть ты и советник мэра, я за тебя не голосовал. Так что не лезь, куда тебя не просят, не то получишь дубиной по голове!

– Что, что? – вскинулся Памфилий.

Он был добрым, но вспыльчивым, а потому тут же схватился за молоток для игры в крокет. Филоксен бросился к ним.

– Ты нас достал! Ты где, по-твоему, находишься, деревенщина? – прикрикнул он на мужлана.

– У жуликов, похитивших воду! – взревел в ответ «деревенщина» и в приступе ярости одним ударом дубины разнес в пух и прах гипсовый бюст Республики, после чего замахнулся и на успевшего вскочить на стол столяра; Филоксен обошел нападавшего сзади и вцепился в его дубину, не позволяя пустить ее в ход, чем воспользовался Памфилий, чтобы ударить молотком по шляпе Эльясена; носитель черепа неандертальца лишь на две секунды выбыл из строя, но Филоксену этого хватило, чтобы крепко обхватить его за шею двумя руками, скрестив их под его подбородком, и повиснуть на нем; несмотря на немалый вес мэра, Эльясен вместе с ним устремился к столу и схватился за щиколотки Памфилия, тот рухнул вперед, но при этом с ожесточением вцепился в густую гриву противника. Не упустил случая принять участие в потасовке пыхтящих и ругающихся на чем свет стоит односельчан и булочник: недолго думая, он вскочил на стол и, одной рукой уцепившись за свисающий с потолка светильник, прыгнул на темя варвара, оседлал его и стал сучить ногами, напоминая виноградаря в бродильном чане… С намерением разнять дерущихся учитель сделал три шага по покрытой зеленым сукном поверхности стола и тоже ввязался в схватку, но стол не выдержал, заскрипел, затрещал и с оглушительным шумом развалился.

Приникшим снаружи к грязным окнам Манон и господину Белуазо трудно было различить во всех подробностях этапы эпического рукопашного боя, зато им было хорошо слышно.

– Ну и мясорубка! Нужно позвать на помощь! – не растерялся бывший помощник нотариуса.

– Сюда! Они дерутся! – закричала Манон.

Фонтанщик Анж, который проходил мимо, завернул во двор мэрии, не спеша, словно на прогулке, подошел и поинтересовался:

– Думаете, сцепились не на шутку?

Подошли также близнецы Англада…

Снова раздался грохот сломанной мебели – в дело пошли стулья, из здания мэрии донеслись хриплые крики, и вдруг из разбитого вдребезги окна с треском вылетела чернильница; господин Белуазо не выдержал и решительным шагом направился к двери. Но не успел он открыть ее, как она сама распахнулась, и на пороге появился Эльясен: взлохмаченный, с раздувшейся щекой, красным носом и пеной на губах, он держал в руке оторванный рукав своей куртки.