Йозеф Кот - День рождения

Он повел меня через внутренний двор с высохшим, заросшим сорняками фонтаном в заднее крыло замка, затем по недлинному коридору, украшенному охотничьими трофеями.

— Вы должны рассказать мне все с самого начала, — сказал я, усевшись в кожаное кресло в его сумрачном кабинете.

— Кофе? — предложил Юрига, включая электроплитку.

— Да нет, спасибо.

— А вы выпейте. Я завариваю жидкий, как чай. После такой дальней дороги вы, верно, изрядно проголодались.

— В поезде был вагон-ресторан.

— Жаль, — сказал он, вынимая из ящика письменного стола две чашки. — А то у нас найдется что перекусить.

— Да вы не хлопочите. Провиантом я запасся! — И я показал на свой туго набитый портфель.

— Ну как в Братиславе? — вдруг спросил он.

— А что? Обыкновенно.

— Дождя нет?

— Нет.

— Жара поди страшная.

— Это есть.

Кастелян Юрига помолчал, как бы собирая силы для нового потока идиотских вопросов.

— Как ехали? Хорошо?

— У меня плацкартный билет.

— Этот замок построен в 1629 году, — не изменяя тона, перешел он вдруг на совершенно иной предмет, и я воспринял это с облегчением. — Построил его граф Вилани. Затем замок сменил нескольких владельцев и три раза выгорал дотла. Бывала здесь и Мария-Терезия.

Все это он произнес с цицероновской непринужденностью, в пространство, машинально, как бы не сознавая ни моего присутствия, ни клокотания закипевшей воды, ни шипения брызг на раскаленной спирали плитки.

— Что ж, здание неплохо сохранилось, — отозвался я в некотором замешательстве. — Удивительно, как это его не захватило для себя какое-нибудь учреждение.

— О нет. — Глаза его как-то странно подпрыгнули, и он покраснел. — Хотя я иной раз и желал бы этого, никогда этого не будет, потому что никто не согласится въехать в замок, в котором…

— Вы хотите сказать — в котором нечисто, — перебил я его.

— Ах, не говорите так. Нельзя об этом говорить вслух. По крайней мере при мне… — Он испуганно и вместе как-то доверительно коснулся моего плеча.

— Кто-нибудь еще живет в замке?

Юрига окинул взглядом стены, словно искал чего-то.

— Нет, — ответил он. — Только… только…

— Стало быть, вы здесь не один?

— Тут еще это… — Он наклонился ко мне, губы его сложились, однако ни звука из них не вырвалось.

— Понял, — сказал я. — Вы ведь об этом и пишете.

— Боже мой, неужели?!

— Могу вас заверить, все останется между нами. Говорите с полной откровенностью. Понимаете? С полной откровенностью.

— Живу я тут один как перст. И порой мне бывает тоскливо. Особенно по вечерам. Тогда что-то подкатывает к сердцу, и я занимаю себя всякой чепухой. Знаете, что я делаю? — Пот выступил у него на лбу, зрачки неестественно расширились. — Пасьянсы раскладываю. На этом самом письменном столе до утра раскладываю пасьянсы, а там уж и светает, день настает, а я все сижу за этим источенным червями столом и не чувствую никакого утомления.

— Вам не следует этого делать. Сон гораздо ценнее.

— Когда я не сплю — знаю, оно не придет. Оно прокрадывается, только когда я сплю.

— Так хоть притворитесь спящим.

— Нельзя обмануть самого себя. Я слышу его шаркающие шаги, слышу их совсем явственно, даже за пасьянсом, — постоит недолго за дверью, иной раз даже на ручку нажмет, но не входит, словно боится больше, чем я.

— А может, и боится.

— Вы думаете?

— Привидения заслуживают жалости. В сущности, эти создания так же беззащитны, как любой из нас. Вы пробовали поговорить с ним?

— Да что вы обо мне думаете?!

— Напрасно, — сказал я. — Это ваша принципиальная ошибка.

Юрига залил кипятком кофе в чашках.

— У меня свои принципы, — сказал он. — Заговорить с ним — значит признать его существование.

— Да ведь вы и так его признаете.

— Но не юридически.

— Ну это, пожалуй, неважно.

— Могу ли я исполнять свои обязанности, одновременно общаясь с призраками? Это повредило бы репутации моего замка.

— Привидения всегда считались главной прелестью старинных замков.

— Но не сегодняшних. Не таких, которые призваны расширять познания нового человека.

Я предложил осмотреть здание. Не торопясь, лениво обошли мы оба этажа. Никакого исторического значения замок не имел. Я подозревал, что это обыкновенное графское гнездо конца века, лишь по недоразумению зачисленное в разряд памятников культуры. Комнаты смахивали на лавку старьевщика, в которую усердные ревнители старины натащили без ладу и складу разностильную мебель и цветные репродукции портретов дам в уборах рококо и длинноволосых предков.

— Вот это самая ценная часть здешней коллекции, — молвил кастелян. — Картины…

— Кто их писал?

— Все это полотна неизвестных художников, — с оттенком гордости ответил мой спутник. — Куда до них нынешним! Взгляните — как живое! — Он прикоснулся к бантику на подвязке здоровенного рыцаря. — Вот он, реализм-то! Прямо душа поет при взгляде на такую живопись.

— Пойдемте дальше, — безжалостно прервал я его восторги. — Скоро стемнеет, а я хотел бы еще осмотреть чердак и подвал.

— Как угодно. — Он взял с комода тройной подсвечник. — Это на случай, если темнота застанет нас врасплох. Там, внизу, нет электрического освещения.

Осмотр чердака и подвала ничего не дал. В глубине души я надеялся, что тут где-нибудь мы обнаружим еще одного квартиранта «Курьей ножки», который по неизвестным причинам тайно поселился под ее надежным кровом. Но никаких следов мы не обнаружили — повсюду царил образцовый беспорядок, валялись груды пожелтевших книг и никому не нужных бумаг, ржавые светильники, дырявые ведерки для угля и тому подобный хлам, свидетельствующий о том, что ни чердак, ни подвал не принадлежали к экспозиции замка, хотя я добродушно заметил кастеляну, что в них, валюты ради, можно бы устроить первоклассные застенки и казематы. Кастелян возразил, что таких статей у него в бюджете нет, и мы вернулись в его кабинет. Я скромно заметил, что он еще не указал мне место ночлега.

— Конечно же, в Розовом салоне, — сказал Юрига. — Он прямо создан для ночлега. Но я думал, вы будете бодрствовать вместе со мной…

— Глупости, — отрезал я. — Вы же сами говорили, что призрак к вам не входит. А мне надо с ним потолковать. Конечно, если он существует.

— Никогда не забуду вашей услуги! — воскликнул Юрига. — В Розовом салоне есть кровать под балдахином. В ней спала графиня Элеонора, когда развелась с герцогом из Дубравки. Говорят, очень красивая была дама. Только вот портрет ее не сохранился, — добавил он с некоторым смущением.

— В котором часу раздаются эти шаги?

— Как только часы в вестибюле пробьют полночь.

— Значит, впереди еще шесть часов. Что станем делать?

Юрига предложил посмотреть телевизор. Изображение было нечеткое, экран мелькал, как часто бывает в таких глухих уголках, но хотя бы это избавляло нас от разговоров. Мой хозяин вскоре задремал. Возможно, сказались бессонные ночи, а может, у него был слишком развит вкус к реализму. Я выключил телевизор и ушел в Розовый салон. Поужинал и, не раздеваясь, бросился на кровать. Скрипнули пружины, и я куда-то провалился. Отлично выглаженные простыни холодили.