Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

— Ну? — спросила наконец Петра.

— Супер! — воскликнул Горан.

— А теперь мой подарок, — проговорила Петра. Она протянула ему тонкий сверток в серебряной бумаге. Горан осторожно развязал ленту.

Он увидел маленькую серую книжку, на переплете которой был оттиск маленькой птицы, взмывающей в небо. Поперек книги шла красная полоса, на которой стояло название: «В камине свистит соловей». Сверху стояло имя автора: Иохим Рингельнатц.

— Тебе знаком Рингельнатц?

— Нет.

— Я надеялась на это. Это один из самых моих любимых поэтов. Сразу после Кестнера. Я смотрела в словаре, он умер в тысяча девятьсот тридцать четвертом году. Эту книгу я сегодня купила для тебя, после того как мама сказала мне, что тебе вошьют новую печень. Он наверняка принесет удачу! Этот Рингельнатц просто чудесен, сам увидишь! Но ты можешь начать читать только после того, как я уйду. — Она поднялась на ноги и склонилась к нему.

Он резко отвернулся в сторону.

— Что такое? Ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловала?

— Конечно же, хочу, — сказал Горан. — На столе лежит дедушкина упаковка мятных карамелек. Пожалуйста, дай их мне!

— Ты совсем с ума сошел, — сказала Петра.

— Я просто не хочу, чтобы пахло изо рта, когда ты меня поцелуешь.

Она подала ему карамельки, он сунул одну в рот и раскусил.

— Подожди еще чуть-чуть! — сказал он. — Вот теперь, я думаю, можно.

— Тише едешь — дальше будешь, — сказала Петра и поцеловала его долго и крепко. Он держал ее в объятиях. Она прижала его ладони к своим маленьким грудям. Наконец она выпрямилась.

— Вот так, — сказала Петра. — See you later, alligator! [142] Увидимся, аллигатор! (англ.)

— After a while, crocodile, [143] До скорого, крокодил! (англ.) — ответил он.

Она поцеловала его еще раз, затем выбежала из комнаты. Горан открыл тонкую книжку. На чистой первой странице было написано: «Горану из-за 9 страницы, но прежде всего из-за любви. От его Петры, 28 сентября 1994 года». Он открыл девятую страницу и прочитал:

«Я так тебя люблю».

Горан лежал неподвижно и думал: «Я ее тоже. Так сильно».

К этому времени молодой доктор Таммер уже много часов сидел в отделе координации ЦКБ, состоявшем из множества маленьких помещений. В каждом из них говорили по телефону, спорили, что-то считали. Каждая команда состояла из двух врачей. Врача, который работал в паре с Таммером, звали доктор Петер Прагер. На его рабочем столе стоял радиотелефон.

После своего возвращения из Детского госпиталя Св. Марии Таммер в первую очередь связался с центральной станцией воздушной «скорой помощи» Вены.

— У нас есть донор печени в Амстердаме, в больнице Свободного университета. Самоубийца. У него возьмут комплекс различных органов. Наша очередь сразу после того, как извлекут сердце. Кардиохирурги начинают в двадцать часов тридцать минут. Им потребуется полтора часа, таким образом, они будут заняты до двадцати двух часов. К этому времени наши хирурги уже должны быть в клинике. Перелет Вена — Амстердам занимает тоже примерно полтора часа в зависимости от погоды. Прибавим еще полчаса на дорогу от аэропорта до больницы, в таком случае наши хирурги должны вылететь в двадцать часов. У вас есть свободный самолет?

Дежурный на станции воздушной «скорой помощи» позвонил в оперативный штаб аэропорта Швечат и уточнил обстановку.

— К двадцати часам вам подготовят самолет «лир-джет». Наши люди в аэропорту ведут переговоры с пилотами. Они наведут справки о метеоусловиях и составят маршрут полета. Я перезвоню, как только станут известны все данные.

Спустя полчаса все данные принял молодой доктор Прагер. Таммер позвонил своей коллеге Элизабет Шток в Амстердам и сообщил ей информацию о том, когда хирурги из Вены приземлятся в аэропорту Схипхол и когда они смогут начать свою работу в больнице Свободного университета. Задолго до этого он справился по своему компьютеру о том, кто еще из пациентов ЦКБ, ожидающих донорскую печень, мог претендовать на нее, если бы Горан в последний момент не смог бы ее принять по каким-либо медицинским показаниям. К этому моменту в одной только ЦКБ восемьдесят девять человек ожидали донорских органов. С остальными в любое время можно было связаться по пейджеру, и они сами могли приехать или были бы доставлены в клинику.

В то время как Таммер разговаривал по телефону с Элизабет Шток, Прагер связался по телефону с хирургами Россвартом и Гартом и сообщил им, что извлечение печени и ее трансплантация состоятся в Вене этой же ночью.

Молодые врачи явились в кабинет Таммера. Вчетвером мужчины составили точный повременной план всей операции, включая известные временные резервы, начиная с вылета из аэропорта Швечата и заканчивая временем, когда печень для Горана будет доставлена в операционную, работу в которой продолжит сам Меервальд. Эта сложная, многоступенчатая система заработала и для трех других пациентов ЦКБ, которым грядущей ночью тоже должны были пересадить органы. Для Таммера и его коллег этот день ничем не отличался от других таких же дней.

В восемнадцать часов Таммер позвонил в Детский госпиталь.

— Как дела у Горана? — спросил он у Белла.

— Все в порядке. Машина «скорой помощи» доставит его к вам в двадцать часов. Бабушка и дедушка будут его сопровождать.

— В таком случае Россварт и Гарт прямо сейчас осмотрят мальчика. В двадцать часов они уже должны вылететь.

Через двадцать минут к Горану пришли молодые хирурги. Россварт и Гарт осмотрели его и попросили Белла показать им все рентгеновские снимки, историю болезни и последние анализы крови. Затем патрульная машина доставила обоих в аэропорт. На специальной взлетной полосе их уже ожидал самолет «лир-джет» с двумя пилотами. Россварт и Гарт вылетели точно по расписанию. По рации диспетчерская Швечата поставила в известность координаторов Таммера и Прагера. Таммер снова позвонил в Амстердам доктору Шток и сообщил ей, что венские хирурги уже в пути.

В то же самое время, в двадцать часов, два санитара из Детского госпиталя погрузили Горана на каталку и выкатили его к машине «скорой помощи», которая ждала во дворе. Фабер и Мира, которые были у Горана, тоже сели в машину и скорая направилась к приемному покою ЦКБ. Там два других санитара доставили Горана и его дедушку с бабушкой на двадцатый уровень Зеленого корпуса, где располагались операционные. На этом этаже находились палаты, в которых лежали люди, ожидающие операции. Горана поместили в палату, которая была похожа на ту, в которой однажды лежала Мира. Санитары устроили его на кровати и исчезли.

Довольно далеко от Горана, в отделении интенсивной терапии, расположенном на том же уровне, уже два дня лежал маленький Робин Зигрист, который дышал через аппарат искусственного дыхания. По решению суда по делам несовершеннолетних Клостернойбурга опека над Робином была возложена на доктора Герберта Каничека, который немедленно заявил, что химиотерапевтическое лечение должно быть начато незамедлительно.