Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

— Хорошо, — сказал затем Россварт. — Выглядит очень хорошо. Начнем!

Координатор Элизабет Шток связалась по телефону с Таммером и Прагером в ЦКБ Вены:

— Ваши люди приступили к извлечению печени. Сейчас двадцать два часа шестнадцать минут.

— Подтверждаю начало изъятия в двадцать два часа шестнадцать минут. Спасибо, коллега, — сказал Таммер. Затем он проинформировал операционную бригаду.

Извлечение и трансплантация печени, значительно более сложный процесс, чем подобная процедура с сердцем. Необходимо пережать больше вен и артерий, которые значительно меньше и уязвимее. Печень, самый крупный орган, осуществляющий обмен веществ, в нем содержится много крови. Дополнительные проблемы создают желчный пузырь и желчные протоки. Больше того, печень посредством тончайших связок прикреплена к задней стенке брюшной полости. Малейшая ошибка при отделении органа может вызвать тяжелейшие кровотечения.

Россварт и Гарт, несмотря на свою молодость, были первоклассными специалистами. Меервальд работал только с самыми лучшими среди профессионалов. Чтобы вынуть печень, хирургу зачастую приходится работать вслепую и соблюдать при этом предельную осторожность, чтобы ничего не повредить, когда он освобождает орган от тела.

Теперь Гарт работал с трупом, у которого брали целый комплекс различных органов, Россварт ему ассистировал. Оба давно отлично сработались друг с другом, подобно артистам под куполом цирка. Каждое движение было выверено.

Двадцать три часа сорок минут:

— Печень вынута! — Гарт передал орган, который приобрел стальной цвет, операционной медсестре.

— Печень вынута! — сообщила координатор Шток Таммеру и Прагеру в Вену. Прагер передал информацию операционной бригаде Меервальда.

Так же, как итальянцы мыли «свое» сердце, так и Россварт с Гартом сразу после извлечения «своей» печени мыли и ополаскивали ее раствором до тех пор, пока последние капли донорской крови не были удалены с поверхности и из внутренних полостей органа. Очищенная печень была опущена в большую синюю сумку-холодильник.

Свои халаты, резиновые перчатки и маски Россварт и Гарт выбросили в контейнеры для стерильных отходов, с сумкой и чемоданчиками с инструментами они поспешили по пустынным коридорам больницы к лифту. Позади клиники ожидали машина «скорой помощи» и две патрульные машины полиции. Теперь наступила очередь голландских врачебных бригад, занявшихся извлечением других органов, а также костей, связок (по большей части для нужд пластической хирургии), и в заключение роговицы глаза.

Россварта и Гарта снова доставили в Схипхол. Фельдшер, сидящий рядом с водителем «скорой», сообщил в диспетчерскую службу, что они приедут примерно через двадцать минут. Диспетчерская предупредила пилотов «лир-джета». Когда Россварт и Гарт добрались до закрытой зоны аэропорта, двигатели уже работали.

Внутрь!

Самолет покатил по взлетной полосе. Ему немедленно было дано разрешение на взлет. В ноль часов пятнадцать минут 29 сентября 1994 года он набрал необходимую высоту. Второй пилот попросил диспетчеров Схипхола предупредить диспетчеров Швечата, а те, в свою очередь, должны были поставить в известность врачей ЦКБ, что и было незамедлительно сделано.

В ноль часов пятьдесят семь минут «лир-джет» пролетал над Франкфуртом-на-Майне. Второй пилот попросил диспетчеров проинформировать Вену.

После того как координатор Таммер в час и четыре минуты проинформировал бригаду тирольского хирурга Меервальда, Горана вкатили в операционную и переложили на операционный стол.

Анестезиолог стал вводить наркоз. Горану поставили специальный венный катетер. К нему подключили автоматический датчик «селл-сейвер» для поддержания клеточного состава крови, который в ответ на данные компьютера восполнял потерю крови свежей, и операционная медсестра уже несколько раз обработала его живот и верхнюю часть туловища коричневым дезинфицирующим раствором.

Томас Меервальд вошел в операционную. Этим вечером он был вместе со своей женой в кино, затем они легко перекусили у «своего» итальянца. По мобильному телефону Меервальд постоянно получал свежую информацию от Таммера. Теперь наступила его очередь. Он вскрыл брюшную полость Горана, однако не стал удалять ставшую почти бесполезной печень. С одной стороны, даже самая пораженная печень все же выполняет определенные функции и обеспечивает обмен веществ намного лучше любой машины или всех препаратов вместе взятых, с другой стороны, после долгих лет практики опыт подсказывал Меервальду о необходимости лично убедиться в том, что донорская печень действительно здорова и соответствует всем показателям. Новая печень может быть меньше размером, чем старая, она вырастет и заполнит свободное пространство, но она ни в коем случае не может быть больше, чем ее предшественница. Уменьшение слишком большого органа при помощи скальпеля и удаление одной из долей почти всегда имело неблагоприятные последствия. Стоило на короткое время пережать общую печеночную артерию, по которой в печень поступала обогащенная кислородом кровь, и воротную вену, которая снабжала ее питательными веществами, как это немедленно приводило к нарушению кровообращения. При этом пострадает вся система кровоснабжения.

По этой причине Меервальд, который несколько меланхолично рассматривал заменяемую печень (двенадцать лет назад я прооперировал Горана, двенадцать лет, как быстро пролетает жизнь!»), подсоединил аппарат «байпас», то есть обходной кровеносный сосуд для осуществления кровоснабжения между шейной и бедренной венами. Этот самый «байпас» направлял кровь из нижних частей тела непосредственно к сердцу. Установка и удаление этого отвода существенно удлиняли продолжительность операции, но Меервальд взял себе за правило идти по самому надежному пути.

В то время как он сосредоточенно работал, один из хирургов бригады передал ему информацию о том, что «лир-джет» приземлился в аэропорту Швечата в час сорок минут и Россварт с Гартом в этот самый момент садятся в вертолет, который должен через пятнадцать минут приземлится на крышу клиники. Через восемнадцать минут оба врача, которые привезли новую печень, шагали по коридору, в котором располагался вход в операционный зал. Входная дверь открылась. Маленькая тележка с сумкой-холодильником вкатилась внутрь…

Было один час пятьдесят восемь минут в четверг, 29 сентября 1994 года.

Фаберу все же удалось заснуть.

Когда он проснулся, кровать рядом с ним была пуста и в комнате было темно. Он включил ночник. Его часы показывали шесть часов утра. Он проспал почти шесть часов.