Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

До двадцати одного часа Фабер и Мира провели время с Гораном. Мальчик был очень спокоен.

В двадцать один час пятнадцать минут пришли два врача из операционной бригады Меервальда, попросили Фабера и Миру подождать в коридоре и взяли у Горана еще один анализ крови, который был немедленно отправлен в лабораторию и, как оказалось позднее, показал самые лучшие показатели свертываемости крови за последние месяцы. Оба врача внимательно осмотрели Горана. На левое запястье ему прикрепили браслет, на котором стояло его имя, дата рождения и характер предстоящей ему операции. Когда ушли эти врачи, следом пришли другие. Горану поставили капельницу. Фаберу и Мире сказали, что они могут оставаться с ним до того момента, когда его доставят в предоперационный блок на восьмом уровне, где располагалось отделение трансплантационной хирургии.

Самолет «лир-джет» медицинской авиации Вены приземлился в двадцать один час тридцать две минуты в аэропорту Схипхол, в двенадцати километрах юго-западнее Амстердама. Первый пилот попросил диспетчерскую службу Схипхола сообщить о посадке диспетчерам Швечата. Что и было немедленно сделано. Те, в свою очередь, передали информацию об этом Таммеру и Прагеру в ЦКБ.

У трапа самолета уже стояла машина «скорой помощи» и две патрульные машины полиции. Россварт и Гарт схватили свои чемоданчики с инструментами и бегом бросились к машине «скорой помощи». С включенными мигалками и сиренами маленький конвой тронулся и в скором времени уже мчался на большой скорости по автобану в сторону больницы Академисх Зикенхуис Свободного университета по улице Де Булелан 1117 в район Буитенфельдерт. Прямо из машины Гарт связался с координатором Шток и предупредил о своем и Россварта прибытии в ближайшие полчаса.

В двадцать два часа тридцать минут два санитара с каталкой вошли в палату, в которой находился Горан. Оба мужчины были турками по национальности, и оба плохо говорили по-немецки.

— Теперь мы должен доставлять господин Рубич в подготовительный, — сказал более высокий из них.

— Идти, пожалуйста, с нами, дама и господин! — сказал невысокий.

Санитары покатили носилки с Гораном по коридору в сторону лифта для пациентов. Мира и Фабер следовали за ними. Вместе они опустились до восьмого уровня. Коридоры здесь были гигантские и казались бесконечными. Не было видно ни одной души. Наконец возле одной из двойных дверей они увидели врача. Тот поздоровался с Гораном и его дедушкой и бабушкой.

— Коллега Белл говорит, что теперь вы можете ехать домой, — обратился он к последним.

— Да, — ответил Фабер.

— Так будет лучше, — тихо проговорил врач, беря Миру и Фабера под руку. — Это продлится довольно долго… Вам будет трудно вынести это. Спасибо за понимание! Вы можете еще попрощаться…

Фабер и Мира подошли к Горану. Оба поцеловали его.

— Всего, всего хорошего! — пожелала ему Мира.

— До завтра, старик! — сказал Фабер.

— Береги мою книгу! — попросил Горан.

— Ну конечно! — пообещал Фабер.

— Ну, тогда — пока! — сказал Горан и криво улыбнулся.

Фабер и Мира улыбнулись ему в ответ.

Врач нажал на кнопку. Створки большой двери в предоперационный блок бесшумно отворились. Санитары вкатили носилки внутрь. Врач последовал за ними следом. Створки снова бесшумно закрылись. Фабер и Мира оказались одни в коридоре. И только после этого она начала плакать.

Конвой из «скорой помощи» и двух патрульных машин подъехал к больнице Свободного университета в одну минуту одиннадцатого. Водитель «скорой» связался с диспетчерской службой Схипхола, те передали информацию в Швечат, а те, в свою очередь, сообщили Таммеру и Прагеру в ЦКБ о прибытии бригады хирургов в больницу. Таммер поставил в известность операционную бригаду Меервальда. Оба хирурга, которые уже осматривали Горана, пришли к нему снова уже в предоперационном блоке. Они попросили сделать еще одно ультразвуковое обследование Горана; Меервальд должен был получить самую точную информацию о расположении и состоянии печени.

В доме по Альзеггерштрассе в Вене Людмилла подала сандвичи. Этим троим с большим трудом удалось хотя бы немного поесть. Людмилла хотела остаться на ночь, но Мира отправила ее домой.

— Втроем мы сведем друг друга с ума. Попытайтесь поспать немного, Людмилла! Господин Фабер и я попробуем прилечь…

Чуть позже они так и сделали, легли наполовину одетые в кровать Миры. Они молча слушали, как воет внезапно поднявшийся ветер.

Уже в двадцать два часа десять минут Россварт и Гарт вошли в операционную, в которой на столе лежало тело донора. Первый хирург сделал скальпелем надрез на теле самоубийцы от горла до паховой области и затем, сделав еще один поперечный надрез от одного бока до другого, так широко развел края, что стали хорошо видны все внутренние органы. Пилой он распилил грудину и при помощи большого механического инструмента, который называли «железным помощником», развел в стороны две части грудной клетки. Стало видно молодое, сильное сердце, а под ним гладкая, розовая поверхность здоровой печени.

В аорту и полую вену ввели канюли и подключили аппарат искусственного сердца и легких. После этого сердце облили холодным физиологическим раствором и пережали аорту, в желудочки закачали обогащенный калием раствор, который остановил работу сердца и начал процесс его консервации.

Всего несколько надрезов скальпелем, и вот уже итальянский хирург обеими руками вынимает из грудной клетки «средоточие жизни» в форме обвисшего, серо-розового сгустка и передает его операционной медсестре. Она тут же окунает сердце во второй охлажденный раствор, который несколько мгновений назад был приготовлен в большом стерильном сосуде. Последние капли крови донора смыты, и сердце помещают в пластиковый контейнер с раствором электролитов, который принимает на себя функцию межклеточной жидкости тела. Чем дольше сердце и другие органы находятся в консервирующем растворе, тем на большее расстояние их можно будет перевозить. Консервация предшествует «клеточной заморозке», то есть быстрому закачиванию охлажденного, тщательно приготовленного раствора электролитов в кровеносные сосуды органа.

Иногда хирург закачивает раствор сразу после извлечения органа, тогда артерии, которые питают орган, еще до его извлечения подсоединяются к канюлям, и их промывают раствором. Это делается для того, чтобы как можно быстрее заменить кровь донора на раствор и снизить температуру органа. Донорское сердце, обложенное льдом и заключенное в холодильник, вместе с бригадой из Неаполя было на пути в аэропорт, когда Россварт и Гарт переступили порог операционной.

Они тщательно обследовали открытую печень и сравнили ее показатели с имеющимися у них данными.