Йоханнес Зиммель - Мечтай о невозможном

«Деда. Деда, Джордан, Фабер. Три имени, — подумал Фабер. — Какое же из них настоящее?»

— Детская книга, — сказал Горан.

— А что еще? — Это Белл произнес очень громко.

Обращаясь к Фаберу, он тихо сказал:

— Горан находится в сомнамбулическом состоянии. Он реагирует не на все, что ему говорится. Поэтому я просил вас приехать. Горан должен хоть иногда бодрствовать.

И снова очень громко:

— Горан! Что еще? Из книг для взрослых какая тебе больше всего понравилась? Ответь, пожалуйста, Горан!

— Ура… — произнес мальчик невнятно.

«Голос смазанный, — подумал Фабер. — Что это за слово? Но оно так звучит».

— «Ура», что? — Белл почти кричал.

— «Ура, мы еще живы», — пробормотал мальчик.

Возле него Фабер видел капельницу, заполненную золотистой жидкостью. От бутылки к Горану тянулся пластиковый шланг.

— «Еще живы», — повторил он. После этого он закрыл глаза, голова упала набок.

— Вот так все и происходит, с самого момента его поступления в госпиталь, — объяснил Белл. — Возможно, вы скоро снова уедете, господин Джордан.

«Спасибо, Натали!» — подумал Фабер.

Белл упрямо отбросил назад голову:

— Но чудеса еще случаются. Они случаются непрерывно. И у нас тоже.

Рука Горана, вздрагивая, скользила поверх одеяла.

— Он ищет вашу руку, — сказал Белл. — Дайте ему руку! Если вы поможете, чудо случится. Нет, не вашу руку на его. Ему будет больно. Положите свою руку под его! Да, вот так хорошо.

Горячая влажная рука лежала на левой руке Фабера. Внезапно он почувствовал сильную тошноту.

«Я этого не выдержу», — подумал он.

— Спасибо, господин Джордан!

— За что?

— Что вы держите руку Горана.

«Ах, Натали».

— Конечно, мальчик не может ходить, — сказал Белл. — Он был доставлен с самолета машиной «скорой помощи». Вы видите, он сидит под углом примерно в сорок пять градусов. Собственно говоря, лежать он не может, его брюшная полость настолько переполнена жидкостью, что в положении лежа он не сможет дышать. Я говорил вам об этом по телефону. Поэтому он и говорит с таким трудом. Он сильно исхудал, весит сейчас всего тридцать пять килограммов… Нет, нет, он ничего не понимает, когда я говорю негромко… Прежде всего атрофировались мышцы, потому что возник дефицит белка. Фрау Мазин говорит, что в последние недели он почти ничего не ел и не пил. Конъюктива глаз пожелтела и кожа стала коричневой, потому что не происходит выделения билирубина, пигмента желчи, являющегося продуктом расщепления красных кровяных телец. Показатель билирубина, как я сказал вам по телефону, безумно высокий. По всему телу у него гематомы — печень не производит больше ферменты, способствующие свертыванию крови. Она не удаляет также вредные вещества из организма. Поэтому в крови мальчика избыток аммиака. Это просто невероятно, что выдерживает Горан. Спит он в основном сидя. Питание — искусственное. Мы ввели катетер в центральную вену. Вы видите это. Катетер ведет к предсердию. Только таким искусственным путем мы можем обеспечить высококалорийное питание Горана: белок, сахар, жиры, витамины, микроэлементы… Результаты анализа крови — ужасные, показатели работы печени тоже, не говоря уже о функции почек, ЭКГ и эхо-кардиографии. Уровень холестерина нулевой. Разумеется, мы немедленно применили медикаменты. Мы предполагали…

— Что?

— «…еще живы», — пробормотал Горан.

— Говорит во сне, — сказал Белл. — Нет! Не убирайте руку!

Фаберу вспомнилась строфа из стихотворения Роберта Фроста…

«Сколько миль, Натали? Сколько миль?»

Белл сел на вторую кровать, которая стояла в палате.

«Это была кровать фрау Мазин. Баки. До приступа фрау Мазин находилась здесь с утра до позднего вечера. Таких пациентов, как Горан, мы никогда не оставляем в одиночестве. Все палаты оборудованы с расчетом на одного ребенка и одного родственника. Они могут у нас готовить еду, какую пожелают дети. Но они должны тогда приносить продукты.

«Я не умею готовить, — подумал Фабер. — Идиот!»

— Разумеется, ночью дежурят врачи, сестры и санитарки. Когда дети чувствуют себя лучше и хотят лечиться амбулаторно, многие живут вместе с кем-нибудь из близких в гостинице напротив клиники, так они всегда в случае ухудшения могут быстро попасть к нам.

— В гостинице? — Фабер посмотрел на Белла.

— Она предоставлена в наше распоряжение компанией «Фаст-фуд». Два этажа.

— Два этажа дома отданы в распоряжение госпиталю?

— Не только нам, — сказал Белл. — Эта компания финансирует подобные гостиницы во многих европейских странах, не говоря уже об Америке. Наша прямо-таки люкс. Вы увидите!

«Страна чудес», — подумал Фабер, сбитый с толку. Его настроение постоянно менялось. Страна чудес, где живут болезни и смерть, и люди, работающие, как этот Белл, до изнеможения для спасения жизни. Жизни больных детей. А всего лишь в тридцати минутах полета отсюда, в бывшей Югославии, соседи самым жестоким образом истребляют соседей, гибнут сотни тысяч людей. А здесь множество людей борются за жизнь одного-единственного ребенка. Никто не знает этих людей, пребывающих в безвестности, никто ничего о них не знает. Никто не вручит им орден. Ордена вручают кровавым совратителям людей, палачам. Зато от компании «Фаст-фуд» они получают в подарок дом…

— Фрау Мазин ночевала в гостинице. — Белл прервал размышления Фабера. — Там чемодан с ее вещами и вещами Горана. Вы можете себе представить, что можно забрать с собой, уезжая из города, который в течение двух лет был в блокаде, а теперь лежит в развалинах. В гостинице фрау Мазин свалилась без сил от сердечного приступа. Хозяйка дома нашла ее и позвонила нам.

— Где сейчас Бака… где фрау Мазин?

— В городской больнице. Это огромный комплекс. Она лежит в женском терапевтическом отделении. Я позвонил туда сразу, как только вы объявились сегодня утром. Это совсем недалеко. Господин Джордан, я сказал, что во второй половине дня вы приедете к ним. Договорились?

— Конечно, — сказал Фабер. «Но слово я должен держать». А почему, собственно говоря?

Мальчик застонал.

— У него боли, — сказал Белл. — Они становятся все сильнее. Жидкость, накапливаясь в организме, давит на все. Когда он поступил к нам, врачи, сестры и санитары очень сомневались, есть ли вообще смысл подвергать его мучительному обследованию.

— А вы? — спросил Фабер. — Вы тоже сильно сомневались?

— Естественно. И все еще сомневаюсь. Но я гоню эти сомнения. Я не могу себе представить, что Горан умрет. Я знаю его уже так давно.