Олег Хлебников - Заметки на биополях [Книга о замечательных людях и выпавшем пространстве] [сборник litres]

Мы сами, пятидесяти-шестидесятилетние, для этих ребят старшими не стали. Сергей, Борис и кто-то еще, неведомый, простите!

…Бориса Рыжего я не знал – прочитал его стихи уже после того, как он получил «Антибукера». Казалось бы, вот литературная премия – значит, гарантированное внимание к молодому поэту, раннее признание и поддержка литпредшественников. Но, как выяснилось, этого оказалось далеко не достаточно.

Все нынешние премии – увы, только симулякры нормального литературного процесса. Ни читателей, ни даже заинтересованного отношения цеха (за отсутствием такового) они не дают.

…Сергея Золотуского я знал много лет. Публиковал его стихи в «Огоньке» времен перестройки и гласности. Не раз разговаривал – чаще по телефону. Наверное, недостаточно существенными и слишком торопливыми были эти разговоры. Во всяком случае, в последние свои минуты его рука не потянулась к телефону набрать мой номер…

Даже естественное желание увидеть изданной свою уже подготовленную и смакетированную книгу не удержало Сергея.

Борис Рыжий, Сергей Золотуский да, безусловно, Денис Новиков – они и были неформальными лидерами поколения NEXT, а значит, надеждой современной русской поэзии. Потому что не занимались эпатажем, не следовали моде писать «под Бродского», не силились казаться сложнее (как многие из постмодернистов) или проще (как концептуалисты) себя. У каждого – своя интонация, своя непридуманная боль, движущая сила настоящих стихов.

Конечно, надеюсь, есть еще кто-то из этого поколения. Заходят же в редакции и на поэтические вечера странные молодые люди. Некоторые – не без способностей.

За всех – страшно.

Что-то подобное происходило в Америке сороковых лет прошлого века. Об этом писал Генри Миллер:

«Большинство одаренных молодых людей, попадавшихся мне в этой стране, производили впечатление слегка тронутых. А что ж вы хотите? Они… жили с фанатиками жратвы и выпивки, продавцами успехов, изобретателями технических финтифлюшек, гончими из рекламных свор. …Кто, кроме горстки отчаянных душ, сможет распознать произведение искусства?..

“Отправляйтесь на Запад, юноша!” – так говорили когда-то. Сегодня нам приходится говорить: “Застрелитесь, юноша, здесь вам не на что надеяться”.

Я знал кое-кого, кто сумел выстоять и добраться до вершины… правильнее сказать, под купол дешевого цирка».

Ловлю себя на том, что и у меня иногда возникает малодушное желание залезть в этот самый дешевый цирк – под этот самый купол (он же – потолок). Но все-таки не для того, чтобы изобразить свое сальто-мортале и сорвать аплодисменты. Нет – чтобы сдернуть оттуда балаганных литературных циркачей, пошлыми трюками отвлекающих внимание невзыскательной публики от настоящих артистов, которые исполняют свои смертельные номера под открытым небом.

Не для случайных зевак, конечно, – для самих себя и Кого-то, Кто, может быть, смотрит на весь наш цирк с другой стороны небесного купола.

Мы с Анечкой (так почему-то называли ее все, она сама удивлялась) много лет собирались составить стихотворную книжку на двоих. Такой лирический диалог, состоящий из стихов или посвященных друг другу, или написанных друг о друге. Еще должны были там быть произведения, созданные совместно, – в основном иронические.

Эту книгу даже не надо было писать – только собрать то, что накопилось за многие годы жизни вместе. Вот так и прособирались…

Анечка стала самой страшной моей потерей, а была счастьем. Ушла внезапно, мгновенно. Она хотела еще многое сделать – и в прозе, и в кино. Ну а стихи у нее, как у истинного поэта, писались сами. Причем – накатами, по нескольку стихотворений одновременно.

О ней писали Евтушенко, Самойлов, Лиснянская, Рейн, Рассадин. Станислав Борисович, в частности, говорил о ее «высоком уровне нравственных претензий».

А что прежде всего приходит в голову мне, когда я думаю о ее стихах? Анин голос узнаваем, ни на чей не похож. Переводами готовых смыслов она никогда не занималась. Стихи для нее были главным инструментом самосознания и мирочувствования…

Но писать об Анечке, ее стихах и прозе сколько-нибудь внятно я пока не в состоянии. Когда смогу, не знаю. Поэтому просто процитирую ее стихотворение, которым могла бы завершаться наша общая с ней книга-диалог.

Эта Анечкина молитва, кажется, была услышана. В отличие от моей, где есть такие слова:

Однако посмел…

За и в силу рельефа над памятником Юры, который сделал Нугзар Мгалоблишвили и назвал собиранием креста (а памятник этот с каждым годом становится все больше похож на самого Щекоча), расположена могила некой Феодосьи Пантелеевны Холод 1921 г. р.

Пояснения о героях поэмы см. ниже.