Владимир Высоцкий - Песни и стихи. Том 2

Я для своих песен стараюсь выбирать людей, которые находятся в самой крайней ситуации, в момент риска, которые могут заглянуть в лицо смерти каждую следующую секунду; тех, кто нервничает, беспокоится, а не тех, кто жуёт или отдыхает в данный момент. Поэтому я нахожу их там, в тех временах. Но вы не считайте это песнями-ретроспекциями. Это песни-ассоциации, написаны они человеком, который никогда не воевал, для людей, большинство из которых этого не помнит, значит, в них обязательно содержится что-то, из-за чего я их написал теперь.

Я пишу ночью, пишу так, чтобы сосредоточиться. Не только оттого, что у меня нет времени — это естественно, потому что днём мы снимаем, играем, репетируем — а ещё потому, чтобы просто никто не мешал. Значит, я от сна у себя отнимаю время, происходит какое-то таинство, никого нет, что-то такое откуда-то спускается, получаются какие-то строчки; пишу я вместе с музыкой, иногда раньше стихи, иногда раньше музыка, иногда — просто ритм. И всегда это дело живое, я даже не знаю, какая будет песня — смешная или ироничная просто, и будет она печальная, и будет трагичная, грустная, и поэтому, когда я её сделаю, я начинаю проверять её на аудитории, и даже мелодия не установлена до конца, и только через 10–15 раз получается, выкристаллизовывается, если можно так выразиться, мелодия.

Я вообще, когда начинал писать свои песни, не рассчитывал, что у меня будут в будущем большие аудитории — там, стадионы, или даже вот такие компании больше, как сегодня.

Я занимаюсь авторской песней. Я считаю, что это другой песенный жанр — это стихи, которые исполняются под гитару или под какой-нибудь другой музыкальный инструмент. Это просто стихи, положенные на ритмическую основу. Это дело — авторская песня — требует очень большой работы. Эта песня всё время живёт с тобой, не даёт тебе покоя ни днём, ни ночью, записывается она иногда моментально, но работа на неё тратится очень большая. И если есть впечатление, что это делается легко, то это ложное впечатление. Если на одну чашу весов бросить всё, что я делаю кроме авторской песни — деятельность мою в театре, кино, на радио, телевидении, концерты, а на другую — только работу над песнями, то, мне кажется, что эта чаша перевесит, потому что, повторяю, песня всё время не даёт покоя, скребёт за душу и требует, чтобы ты вылил её на белый свет и, конечно, в музыку.

Добрый день. Ну, вы, конечно, все понимаете, что я сегодня буду вам показывать песни, играть ничего не буду. Для того, чтоб мне играть, нужны партнёры, и если у нас сегодня наша встреча пройдёт удачно, для вас и для меня, особенно для вас, то мы сможем встретиться в следующий раз с моими товарищами по театру. Мы можем приехать к вам и поиграть вам сцены из наших спектаклей, читать стихи и так далее. Так что, в общем, я только первый раз (аплодисменты).

Ну, я сразу займусь делом. Если возникнут какие-то вопросы ко мне, а вопросы наверняка возникнут, потому что очень много всяких разговоров ходит странных, я даже не знаю, почему, но, прежде всего, я сразу вам скажу, что я не воевал, не сидел (смех в зале), и громадное количество песен, по которым меня знают, — они не мои. Я их не пел никогда. Это кто-то — лишь бы был хриплый голос, и так далее. Были у меня какие-то вольные песни, шутливые песни, пародийные лет десять тому назад, так называемые блатные песни, я их уже не помню (смех в зале).

На самом деле, дело в том, что я уже в течение десяти лет пишу песни в спектакли, в фильмы — больше тридцати вещей у меня поётся в картинах, в спектаклях нашего театра и других театров. Многие из них я вам сегодня покажу.

Я начну с военных песен, потому что у меня очень много военных песен, я даже сделал программу военных песен, хочу на телевидении сделать выступление. Вот несколько из них я вам покажу. А все собрались здесь, конечно, для того, чтоб услышать новые песни, и я очень беспокоюсь о том, что я буду повторяться. Но я прошу вас, вы особенно не взыщите, я постараюсь спеть много новых вещей, но если будут кое-какие повторы — то особенно не обижайтесь.

Теперь, значит, за отчётный период, который я с вами не виделся (движение в зале), я хотел [рассказать], что произошло в нашем театре. Так как у нас встреча, то обязательно должна быть какая-то беседа. Значит… Я… Несколько слов просто о том, что произошло в театре… Ну… Последние премьеры… Пожалуйста, успокаивайтесь… Последние премьеры театра — это спектакль «А зори здесь тихие». Вы знаете, что мы больше всего играем не драматургию, в связи с тем, что драматургия в нашей литературе, она, мягко говоря, не на первом месте, и поэтому всегда лучше играть хорошую поэзию или хорошую прозу. И поэтому, вы знаете, у нас в театре очень много поэтических представлений, много стихов, мы играем прекрасных поэтов. Вот и сейчас в плане у нас Евгений Евтушенко «Под кожей статуи Свободы». Мы делаем по его поэме спектакль, и по произведениям Пушкина. Это инсценировка, сделанная Любимовым по письмам, воспоминаниям и на поэзии Пушкина. Так что поэтическая линия в театре всё равно будет продолжаться. Но одновременно с этим мы играем прозу, а именно, взяли повесть Васильева, которая называется «А зори здесь тихие» и сделали инсценировку (театр сам всегда делает инсценировки) и сделали спектакль, который называется «А зори здесь тихие». Этот спектакль, как-то неожиданно даже и для нас, и для автора, вырос до размеров большой трагедии. И если кто-нибудь бывал в театре и видел спектакль «А зори здесь тихие», вы, наверное, в этом сами могли убедиться, до какой степени, особенно к концу, в конце спектакля захватывает, особенно перехватывает горло и вызывает те чувства, которые должна вызывать высокая трагедия.

После того, как это было сыграно, и спектакль даже сейчас представлен на соискание государственной премии, после этого, приобретя такой опыт на этом материале, играя трагедию, мы взяли хорошую пьесу под названием «Гамлет». Написал её Шекспир. Премьера состоялась недавно, буквально две недели тому назад, 29 числа состоялась премьера спектакля «Гамлет». В этом спектакле я играю роль Гамлета. Сейчас только немножечко от неё отошёл, а то я всё время не улыбался и не острил, а такой ходил мрачный. Но, должен вам сказать, что спектакль наш, в отличие от многих даже, которые я видел, смотрится, ну что-ли, если можно так сказать, недолго, с интересом. Очень динамичный спектакль. Рассказывать о нём очень трудно, я вам только могу сказать, что, судя по всем рецензиям, (две пока, которые появились), вы, наверное, можете судить о том, что такой постановки ещё не было, и самым главным завоеванием театра, и может быть, больше всего главного режиссёра нашего театра — это то, что вдруг Гамлет зазвучал, наверное, так, как когда его написал Шекспир. Ведь когда он писал «Гамлета» и вообще писал свои произведения — это же не звучал ни выспренный язык, ни казалось, что нужно говорить, завывая, и так далее. Нормально играли. И так же мне кажется, что наш спектакль звучит сейчас так, как он звучал тогда. Мы играем перевод Пастернака, прекрасного поэта, играем двух гениев, и все как-то стараются дотягиваться до этого уровня. О спектакле рассказывать сложно, и поэтому мне даже не хотелось бы останавливаться на этом. Если вас заинтересует или будут какие-то вопросы, я с удовольствием отвечу на эти вопросы и о постановке, и о том, как это играется, и, как говорится, когда приходят люди, говорят: а какая концепция? И одно время я бегал по театру и искал концепцию в кабинете у главного режиссёра, у директора. Но, оказывается, концепция есть, её искать не надо, всё это в спектакле существует. Так что милости просим, пожалуйста, приходите, мы с удовольствием его покажем вам (смех в зале). Ну, не сейчас, не сейчас, конечно, но позже.