Михаил Рицнер - Гудбай, Россия

• Закон Харди — Вайнберга . Я уже упоминал о запрете в СССР ряда наук, таких как генетика, кибернетика и психология . Разгром генетики на сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года привел к закрытию лабораторий и увольнению сотен ведущих профессоров и преподавателей. Все работы по генетике человека и медицинской генетике были прерваны на четверть века. Однако эти науки развивались в других странах, особенно генетика. Например, известно, что гены имеют отношение к формированию характера человека, влияют на его способности и поведение, здоровье и болезни. Взаимодействуя со средовыми факторами, гены влияют на поведение человека, а генофонд популяции — на поведение масс людей. Причины конца коммунизма до сих пор не ясны. Почему именно в 80-е годы ХХ века на новую российскую элиту снизошло осознание необходимости демократической модернизации общества? Откуда взялись эти социально активные люди, коих десятилетиями советская власть элиминировала из генофонда страны? Ведь потеря таких людей существенно повлияла на поведение населения и на распространение «совковой» ментальности. Можно предположить, что в результате действия закона Харди — Вайнберга произошло восстановление потерь генофонда популяции и в ней увеличилось количество пассионарных личностей. Попробую объяснить, что я имею в виду, хотя это будет непросто. Одним из последствий демографического разорения в стране было резкое понижение доли пассионарных личностей в популяции. Выживали в большинстве своем осторожные, послушные и социально пассивные люди, которые были способны жить по «правилам» новой власти («Homo Soveticus»). Однако по прошествии примерно двух поколений после смерти Сталина доля пассионарных личностей в популяции советских людей, похоже, восстановилась. Гены пассионарности не исчезают из генофонда с гибелью и эмиграцией их носителей. Закон Харди — Вайнберга объясняет восстановление сбалансированного генофонда страны и накопление в нем пассионарных личностей. По этому закону частоты генов в популяции остаются постоянными из поколения в поколение (при выполнении некоторых условий). Накопление пассионарных личностей и их влияние на «народ» и власть положили конец коммунизму в 90-х годах. Можно сказать, что генетика «отомстила» жестокой власти за незнание и нарушения ее законов, за запрещение генетики! Очередная потеря пассионарных личностей после начала перестройки в 80–90-е годы может вновь восполниться за пару поколений, то есть в 30-е годы ХХI века могут быть очередные социальные перемены. Надеюсь, что они будут хорошими для народов России.

Советская империя самоликвидировалась в 1991 году,

когда меня там уже не было.

1971 год, Биробиджан — Новокузнецк,

18 лет до подъема в Иерусалим

У хорошего врача должны быть большое сердце и раздутая аорта, перекачивающая целое море сострадания и доброты.

Лента новостей: 1971–1975 годы

15 февраля 1971 г.Израиль строит поселения в Иудеи и Самарии.

18 июля 1972 г. Президент Египта Садат высылает из страны 20 тысяч советских советников.

12 июня 1973 г. Д. Форд — 40-й президент США.

6 апреля 1974 г.Ицхак Рабин становится премьер-министром Израиля.

2 ноюбря1975 г. М. Тэтчер избрана лидером Консервативной партии.

Шел 1971 год. Мои надежды остаться в медицинском институте в аспирантуре или ординатуре и заниматься наукой оказались несбывшейся мечтой. Меня распределили на работу в Биробиджанский медицинский техникум, где я учился на фельдшера. Ехать по распределению не хотелось, но выхода не было. Надо было отработать обязательные три года. Защита кандидатской диссертации могла помочь что-то изменить в моей профессиональной судьбе. Но как это сделать? Галина еще училась в Хабаровском мединституте. Эдику было 2,5 года, он был на попечении ее родителей — Марии Ильиничны и Израиля Исааковича Бекерман, которые в нем души не чаяли.

В Биробиджане как молодой специалист я получил комнату 12 кв. м в общежитии завода силовых трансформаторов. В ней были небольшой стол, кровать, холодильник и электрическая плитка. Все остальные удобства — в коридоре, а на входе сидел вахтер. Я не мог даже предполагать, что задержусь в Биробиджане на целых десять лет. Правда и то, что мы с женой были полны сил и желания растить сына, учиться, лечить и спасать жизни. Нам было по 23 года, и мы радовались тому, что есть. Эдик начинал бойко говорить и был для нас загадкой и откровением одновременно. И что из него получится? А что из нас получится? Семья собиралась по выходным, когда Галя приезжала в Биробиджан. Нам предстояло жить на три дома, пока Галина не окончит мединститут. Целых три года!

Майя Павловна Николаева, директор медицинского училища, в распоряжение которой я был распределен, предложила мне преподавать невропатологию и психиатрию. Кроме того, на полставки я был принят врачом в неврологическое отделение областной больницы. Рабочие будни были однообразны: утром неврологическая клиника, после обеда лекции студентам и 4–5 раз в месяц ночные дежурства врачом скорой помощи (полезный опыт и деньги).

Начинать было непросто. Ну, во-первых, у меня не было клинического опыта. Во-вторых, я был не намного старше моих учениц, и они откровенно пытались кокетничать. В-третьих, меня назначили классным руководителем группы, состоящей из 30 молодых девиц, а я не знал, как и о чем с ними разговаривать на наших еженедельных собраниях. Они шалили, как все студенты в этом возрасте (college girls). Я старался понять их нужды и защищал перед дирекцией. Постепенно мы нашли подходящий стиль общения с четкими границами и «табу» — запретом на какие-либо «личные отношения». Эти «правила игры» они приняли, и мы подружились. Когда я уехал учиться на невропатолога в Новокузнецк (1973), моя группа писала мне туда письма! Это было трогательно.

Бывали в наших отношениях и казусы. Например, однажды после ночного дежурства на скорой помощи я дал им контрольную работу. Дело было во второй половине дня. Раздав контрольное задание, я наблюдал за его выполнением. Меня разморило, и я не заметил, как заснул на несколько минут. Проснувшись, я увидел понимающе улыбающихся студенток. Они были уверены, что я провел бурную ночь с подружкой. Ночь была и правда неспокойной, но провел я ее с моей бригадой на станции «Скорой помощи». «Бригада Рицнера на вызов», — надрывался противным голосом громкоговоритель почти каждый час. Как же мне не нравилась моя фамилия! Больше я не проводил контрольных проверок на уроках после ночных дежурств.