Джессика Фокс - Три вещи, которые нужно знать о ракетах [Дневник девушки книготорговца] [litres]

– Таков мой план, – ответила я и поцеловала его в щеку. – Спасибо.

Юан окинул глазами магазин, проверяя, не заметил ли кто из покупателей этого проявления нежности. – Как же по-американски ты себя ведешь, Джесси!

– Надо же, и с чего бы это? – улыбнулась я.

Держа в руке стопку листовок, я зашагала по главной улице Уигтауна. Наконец-то выглянуло солнце, выкрашенные в пастельные тона каменные домики теперь смотрелись весело и жизнерадостно, а по улице, заглядывая в книжные магазины, гуляли прохожие. Радостное возбуждение, бурлившее в городе во время фестиваля, все эти толпы, павильоны и мероприятия – все это закончилось, но такой Уигтаун мне нравился даже больше. Скромный и провинциальный, при этом не лишенный очарования.

По пути я встретила немало знакомых, которых помнила еще с предыдущего визита. С радостью я обнаружила, что они тоже меня узнают. Был там и тот самый одетый с иголочки пожилой господин в пиджаке, один рукав которого был аккуратно заколот булавками на месте отсутствующей руки. Он стоял в телефонной будке и улыбнулся мне, когда я проходила мимо. Впереди, напротив продуктового магазина, занимая сразу два парковочных места, стоял катафалк, из которого вылезла дама в готической одежде. Наклонившись, с заднего сиденья она забрала свою чудесную малышку. Я словно оказалась в шотландской версии фильма Феллини.

Мое сердце наполнилось искренней любовью к этому чудаковатому городу, и я, возможно, будучи самой странной из его обитателей, как никогда чувствовала себя там как дома. Я замедлила шаг, приблизившись к маленькому, выкрашенному в персиковый цвет домику по правую сторону от дороги, на фасаде которого виднелась вывеска – Mackerel’s . Под ней жирным курсивом было написано: «Крупнейший маленький магазинчик в городе». Каждый сантиметр оконных стекол был обклеен афишами и листовками с местными объявлениями, а снаружи на подоконнике и на крыльце, загораживая проход, сидела компания подростков, одетых в спортивные костюмы и вооруженных чипсами и лимонадом Irn-Bru. Прошмыгнув мимо них, я зашла в «самый большой маленький магазинчик в городе».

Я ожидала, что внутри будет темно, но помещение освещали электрические лампы, холодильники с газировкой и ярко разукрашенный игровой автомат, из которого звучала музыка. Пара подростков вслед за мной зашли внутрь и осадили холодильник с напитками, выложив на прилавок горсть монет. Узкие полки были завалены всякой всячиной. Здесь можно было раздобыть что угодно: от дров и газет до сладостей, – а кроме того, отдать одежду в химчистку. Я поняла, почему эта лавочка называлась «самым большим маленьким магазинчиком»: это место напоминало мне машину времени Тардис из «Доктора Кто», и, оказавшись здесь, я поняла, что нашла живое сердце города. В витринах этого мини-маркета с цементным полом царил сущий хаос, а за прилавком стоял хозяин собственной персоной – Макерел.

Это был мужчина средних лет, с мягким, спокойным голосом. До него магазином заправлял его отец, и местные сладости, цены на которые не менялись с 1950-х годов, пользовались большой популярностью среди нескольких поколений уигтаунской детворы. Сам Макерел был весьма непритязательного вида, но недооценивать его не следовало. Когда спустя ровно год он вдруг пропал на два дня, горожанами овладело немалое беспокойство по поводу внезапного исчезновения уважаемого члена местной общины. Однако тревожиться им пришлось недолго. Вскоре выяснилось, что Макерел был награжден орденом Британской империи за преданность родному городу и отправился в Лондон, чтобы получить награду из рук самой королевы. Он успел за двое суток скатать туда-обратно на ночных автобусах и открыл магазин на следующий же день.

– Привет, Макерел, – поздоровалась я, подходя к прилавку. – Я хотела спросить, можешь повесить на окно эту листовку?

– Давай-ка глянем, дорогуша. – Макерел надел очки и пробежал глазами информацию о пользе йоги. – Сей же час и сделаем, – сказал он, направляясь к окну.

– Спасибо. – Учитывая, что у меня совсем не было музыкального слуха, я с удивительной легкостью понимала местные акценты. – Может, ты и сам захочешь присоединиться?

Макерел тут же покраснел и рассмеялся. Я сказала это абсолютно серьезно, но тут же подхватила его смех и поскорей выскочила из магазина на улицу.

Пройдя еще немного, я добралась до багетной мастерской Венди. Фасад был выкрашен в благородный темно-зеленый цвет, а витрины – заботливо украшены: в них были выставлены товары для дома, открытки, украшения и предметы искусства.

Я распахнула дверь, и над моей головой зазвенел маленький позолоченный колокольчик, а за прилавком появилась элегантная пожилая женщина с серебристыми волосами. Она склонила голову, устремив на меня поверх больших очков взгляд своих лукавых глаз.

– Чем могу помочь? – спросила она, взглянув на листовки, которые я держала в руках. – Мы такие не берем.

Я смутилась, подбирая слова.

– О, я просто зашла поздороваться. Я – Джессика, – сказала я, подходя к прилавку.

Выражение на лице Венди смягчилось, и она широко улыбнулась.

– Так, значит, ты вернулась в Книжный? – В глазах Венди заискрился огонек. – Как там мой женишок и его золотистые кудри?

– Скучает по вас, разумеется. Говорит, вы разбили ему сердце.

– Ты мне уже нравишься, – засмеялась Венди с искренним удовольствием. – Теперь расскажи мне о себе, дорогая.

Вдоволь наболтавшись и оставив у нее очередную листовку, я направилась на другую сторону улицы, в отделение почты. Венди воодушевила меня, и я улыбалась, думая о том, что, возможно, только что нашла в Уигтауне своего первого настоящего друга, если не считать Дейрдре.

На почте выстроилась длинная очередь, но, как только я появилась в дверном проеме, все взгляды тотчас же обратились ко мне. Прощай, моя иллюзорная анонимность.

Если лавка Макерела была сердцем этого городка, то почта – его глазами и ушами. Здесь информация передавалась не только через письма и посылки, но и в оживленных разговорах. Именно здесь происходил основной обмен информацией. Я тихонько похихикала, подумав, что даже отдел НАСА по управлению знаниями позавидовал бы той скорости, с которой данные в совершенно нетронутом виде передавались здесь всем жителям города.

Отстояв очередь, я наконец-то протянула свою листовку грустной девочке-подростку, сидящей за стойкой.

– У нас нет места, – сказала она, возвращая ее мне.

– Что ж, если не возражаете, не могли бы вы подержать ее у себя на случай, если появится возможность ее повесить? – вежливо поинтересовалась я, снова протягивая ей листок.

– Йога? А что это такое? – спросила она так, будто слово «йога» было ругательным.