Катриона Иннес - Кэйтлин и Купидон

– Хорошая идея. – Я подаю знак официанту, указывая на ее напиток. – Еще два таких, пожалуйста! – говорю я, когда он подходит и доливает нам немного шипучки в бокалы. Официант смотрит на нас обеих, выразительно приподняв бровь.

– Конечно, – отвечает он и неторопливо удаляется.

– Это что мы тут бровки хмурим? – шепчет Верити. – Он нас осуждает? – Она снова гугукает. – Меня не волнует, я в восторге от себя! По-любому! – Она нетерпеливо потирает руки, сияя от предвкушения: – Мне нужно выпить, и я хочу поскорее услышать о вчерашнем вечере… – Она понижает голос: – С Уильямом!

Я улыбаюсь. Озорное выражение на ее лице возвращает меня к тому времени, когда мы жили вместе. Всякий раз, когда я приводила домой парня и она не знала, кто это, – она вытаскивала в коридор свое кресло-мешок и устраивалась там с пуховым одеялом и кипой «желтых» журнальчиков. Когда парень пытался тихонько выбраться с ботинками в руках, то натыкался на нее – помахивающую ему рукой и хрустящую уксусными чипсами из пакетика. Потом она ныряла ко мне в комнату и расспрашивала обо всех подробностях.

– Ну, мы с ним переспали, – признаюсь я, оглядываясь по сторонам, дабы убедиться, что никого из его начальства нет поблизости.

– Это и ежу понятно! – говорит подруга. – Ты не могла оказаться рядом с таким мужчиной и не переспать с ним. Боже, он великолепен!

– Кажется, ты упомянула, что он не в твоем вкусе, – замечаю я.

– Он и не в моем! – защищается Верити. – Мне нравятся мужчины с татуировками. Но все же… – Она восхищенно присвистывает. – Расскажи скорее, как он тебе?

– Хорош. – Я краснею.

– Ты же знаешь, что я хочу большего! Расскажи мне про его член! – выпаливает она, как раз когда официант с размаху ставит на стол наши напитки. Он громко цокает языком, услышав это.

– Теперь он точно нас осуждает! – шепчу я, ожидая, пока он уйдет из зоны слышимости. – И я не расскажу тебе про его член!

Верити выпячивает нижнюю губу:

– Ну хорошо, зануда. Что ты можешь мне рассказать?

Я замолкаю, вспоминая губы Уильяма на своей шее, как он покрывал поцелуями все мое тело сверху донизу, а я смотрела в ночное небо.

– Это было на пляже, на острове персонала.

– Жаркая страсть на берегу, – кивает она одобрительно.

– И он был… – Я осекаюсь. Другим, вот что я хотела сказать. Совсем не таким, как Гарри. – Нежным, добрым, м-м… внимательным.

Я вдруг осознаю, что говорить об этом намного труднее, чем прежде. Верити обычно расспрашивала о теле моего любовника, о его движениях, а я хихикала и подробно рассказывала, пока она не говорила: «Перебор, прекрати немедленно!» А затем мы заказывали пиццу и сплетничали об остальном, что произошло в тот вечер. И меня осеняет: все те мужчины были лишь тропинкой к любви всей моей жизни, и не имеет значения, почему я с ними рассталась – был ли секс плохим или они оказывались полными придурками. Как я всегда себе говорила – я училась на своих ошибках, и они привели к тому, что я встретила правильного человека. А теперь Уильям – первый мужчина на новом пути. Пути прочь от Гарри.

– Ну и ты… испытала? – Подруга делает очередной долгий глоток из своего бокала. Он почти опустел. Я стараюсь не отставать, отпивая добрые несколько дюймов из своего, а затем беру с тарелки кусочек аккуратно нарезанного киви и задумчиво жую.

– Ну же! Эта пауза меня убивает! – стонет Верити, и я с улыбкой киваю, а она вскидывает руки вверх и восторженно аплодирует. Пара за соседним столиком смотрит на нас и улыбается.

– Браво, Уильям! – восклицает она. – Я хочу сказать, что и ожидала этого от него, ты же знаешь мою особенность…

– Ты всегда можешь сказать, способен ли мужчина доставить оргазм, – продолжаю я за нее. Она складывает руки в молитвенной позе:

– И я благодарю Господа за это!

Затем Верити смотрит на меня, улыбка еще не совсем стерлась с ее лица – она по-прежнему там, лукаво поблескивает в ее глазах. Но ее губы сжимаются в маленький бутон, и я знаю, что она собирается задать серьезный вопрос.

– Как ты себя чувствуешь сегодня? – спрашивает она, вглядываясь в мое лицо в поисках подсказок. Я не снимаю солнцезащитных очков, прикрывая свои воспаленные красные глаза. Я не хотела, чтобы она увидела их первым делом.

– Сегодня утром чувствовала дерьмово, – пожимаю плечами я. – Хорошенько поплакала на берегу, долго.

– Ох, Кэйтлин… Прости.

– Ничего, мне нужно было побыть одной… Но потом пришла Джен.

– О, нет! – Верити качает головой. – Проклятие отпускных друзей.

– Нет, она вела себя великолепно, – говорю я, вспоминая, какой доброй была Джен, какой ободряющей, какой настоящей. – Она тоже потеряла своего мужа, только давно. Было приятно поговорить с кем-то, кто понимает.

Верити кивает. Я надеюсь, что не расстроила ее, но она просто продолжает разговор:

– Что она сказала?

– Что я не должна винить себя за то, что чувствую, что это нормально – злиться на весь мир, на своих друзей… – Я подцепляю макаронину, отщипываю кусочек и кладу вилку обратно. Смотрю на Верити. Она улыбается мне в ответ.

– Мудрая женщина, – замечает она. – Твои друзья – и конкретно твоя покорная слуга – будут с тобой, несмотря ни на что. И не важно, как ужасно ты станешь себя вести.

– Даже если я не расскажу тебе о размерах члена Уильяма? – спрашиваю я.

Она торжественно кивает:

– Даже тогда!

Мы обе расплываемся в широких улыбках – таких, от которых впоследствии сводит челюсть. Я чувствую тепло, исходящее от нее, – спокойное, надежное и нерушимое. Мне хочется нырнуть и искупаться в нем.

– Она сказала, что Уильям – плейбой, что он всегда развлекается с туристками, – морщу я нос.

Верити делает знак официанту. «Еще два!» – шепчут ее губы. А потом она невозмутимо произносит:

– Конечно.

– Ты это знала?

Она глядит на меня, сбитая с толку:

– Так же, как и ты!

Я вспоминаю взгляд, которым Уильям смотрел на меня, все комплименты, которые он мне делал. И отрицательно качаю головой:

– Кажется, я даже не подозревала.

Перед нами со стуком появляются наши напитки. Официант отступает на шаг, осматривая наш столик.

– Могу я все это убрать, дамы?

Корки от тостов плавают в макаронном соусе, половинка кекса валяется в тарелке с фруктами, его крошки облепили побуревшие банановые дольки. Верити качает головой:

– Нет, мы еще едим! А, кстати! Еще немного чипсов будет в самый раз. Чтобы макать.

Официант глядит на нее, затем на стол, потом снова на нее. Она мило ему улыбается.

– Куда макать? – спрашивает он.

Она показывает на макароны:

– В соус. Зачем добру пропадать? Чем в таз, лучше в нас и все такое.

– Как вам будет угодно, – отвечает официант сквозь стиснутые зубы. – Чипсы уже на подходе.