Анатолий Чмыхало - Седьмая беда атамана

— Посмотри! Целый обоз! — Полина показала мужу на идущие по проселку крестьянские телеги.

Николай понял, что она отвлекает его от не нужной никому ссоры, и, внутренне согласившись с нею, подсел к окну.

В Красноярск они прибыли зорним утром. Сдав окованный железом сундучок в камеру хранения, отправились в холодные улицы пешком искать Цепляева.

Они устали, пока, бродя по пыльным улицам, разыскивали штаб губернского чона. Кого они только ни спрашивали, и никто им не ответил толком, где же оно есть, учреждение с довольно странным названием. Обнаружили они его сами, совершенно случайно, оказавшись прямо под его вывеской.

Цепляев принял Николая сразу. Вышел навстречу и провел в свой кабинет, сказав адъютанту, что для всех теперь занят и что освободится не скоро. Такое вступление к их беседе немало воодушевило Николая. Значит, комдив дорожит своим боевым товарищем, не забыл, как ели кашу из одного котла.

— Вон ты каков! Дай-ка посмотрю хорошенько, — Цепляев подвел Николая к стрельчатому окну. — Ничего себе, молодчина. Сколько мы с тобою не виделись? А?

— Думаю, с полгода, товарищ комдив.

— Только-то! — удивился Цепляев.

Он усадил Николая в кожаное кресло, в котором тот утонул так, что поверх остались торчать только голова и острые колени.

— Полгода? А что? Полгода тоже срок, — Цепляев размеренно ходил по комнате, позванивая серебряными шпорами, лишь иногда останавливаясь перед Зарудневым. Крупный, с бритой головой, с закрученными вверх черными усами, одетый в новую гимнастерку с красными ромбами в петлицах, он нисколько не рисовался, держал себя просто, говорил с подкупающей прямотой, которая свойственна натурам широким и сильным.

— Введу тебя, Заруднев, в курс дела, а оно, заметь, тонкое, весьма и весьма деликатное, — сказал он низким рокочущим голосом. — Здесь нельзя надеяться на одни пулеметы да шашки. Здесь гибкость нужна, вселенская дипломатия, если хочешь. Тебе придется воевать с Иваном Соловьевым, с бандитом дерзким, непримиримым. Слышал?

Николай утвердительно кивнул. Он готов хоть сегодня покончить с бандой, тем более, что банда не так уж велика: каких-то тридцать или сорок отчаявшихся оборванцев. На что они, в сущности, способны? Какое могут оказать сопротивление? Это же смешно!

Но Цепляев не был склонен смеяться. Он серьезно посмотрел на Николая, уже торжествующего победу, и спросил:

— А знаешь ли, что банда оперирует целых четыре года?

— Как же так?

— Не спеши с выводами, — внушительно продолжал Цепляев. — Все сложнее, чем кажется. До тебя воевали с ним умные и талантливые командиры — ничего плохого не скажу. Гонялись за Иваном Николаевичем по всей тайге.

— Сил было мало? — с пониманием спросил Николай.

— Ты погоди. Прыток он, и поддержка у банды немалая, что в русских селах, что в инородческих улусах. Против него в свое время стояла целая дивизия. Вот подробный материал по Соловьеву, ознакомишься, — Цепляев поднял со стола и тут же положил назад толстую папку. — После разгрома у Поднебесного Зуба бандитов судили, и картина, прямо скажем, нарисовалась неожиданная…

Николай весь ушел в обстоятельный рассказ Цепляева. Бандиты, разумеется, есть бандиты, они, не задумываясь, подняли оружие против народной власти и должны понести за это суровое наказание. Вплоть до высшей меры, до расстрела. Это, так сказать, в теории, а что же выходит на практике? Губернский суд решил судьбу большой группы бандитов, по процессу проходило сто семьдесят человек, из них девяносто девять были приговорены к высшей мере с конфискацией имущества. Выписки из приговоров послали на места, так что же оттуда ответили? А то, что у большинства бандитов нет ни кола ни двора. Бедняки горемычные.

— Ну что? — в упор спросил Цепляев.

— Вот дураки!

— Не туда, брат, пошли. Не к тому берегу прибились. А почему? Ну, здесь причин много, — шумно вздохнул Цепляев.

Вздохнул и Николай, он не знал, что сказать комдиву. У того, конечно, уже были какие-то соображения на этот счет.

— Девятерых, самую настоящую контру, расстреляли, остальных отпустили. С террором покончено, Заруднев. Государство у нас сильное и великодушное.

— А если снова уйдут к Соловьеву?

— Зачем? Нет, не уйдут. Бандой Соловьева занимался губком партии. Усиливается агентурная работа по ее развалу. Может быть, даже придется прекратить боевые действия. Есть сведения, что Соловьев идет на переговоры. Нам надо подтолкнуть его к добровольной сдаче. Кстати, там произошло какое-то недоразумение, которое расследуется. Ты непременно вникни.

— Хорошо, товарищ комдив.

— Такова, брат, обстановка. Кулаки пока что сторонятся Соловьева, хотя, может быть, и помогают ему тайно.

Николай вдруг вспомнил вагон и парня в черненом полушубке. Парень тогда отчаянно нес на ГПУ, что оно якобы чуть ли не продалось Соловьеву. Конечно, все это ерунда, но ведь почему-то такое пришло ему в голову!

— Что ж, — медленно, словно нехотя, проговорил Цепляев. — Из песни слова не выбросишь. Была у Соловьева в осведомителях одна дамочка из Ачинского политбюро. Хитрая дрянь.

— И что с ней?

— Что бывает в таких случаях? Расстреляли. Так вот. Приказ на руки получишь сегодня же. Ты один?

— С женой, товарищ комдив.

— Оформляй документы на себя и на нее. Проездные там и прочее. А до отъезда сходи-ка в губсуд. Есть там старший следователь Косачинский. Поговори с ним — мужик толковый, он и составил обвинительное заключение.

— Сделаю, товарищ комдив.

— А жена где? — спохватился Цепляев.

— Там, — неопределенно ответил Николай. Боясь показаться навязчивым, сейчас он посчитал лишним знакомить Полину с Цепляевым. Вот если комдив приедет к Зарудневым, тогда можно, тогда другой разговор.

Следователь Косачинский, худющий, нервный очкарик с калмыковатым лицом, сидел у себя в прокуренном кабинете, обложившись разноцветными папками, и сосредоточенно писал. Некоторое время Николай в нерешительности постоял у порога, затем нарочито громко прокашлялся, на что Косачинский тоже не обратил внимания. Тогда Николай представился следователю уже по всей форме.

Косачинский поднял глаза, увидел у него на груди орден, сразу захлопотал, подставляя гостю стул, и тут же пожаловался, что по горло занят подготовкой нового процесса. Поймана банда уголовников в самом Красноярске, нахально грабила вагоны с товарами на ближайших станциях. Есть за бандою и мокрые дела.

— Значит, я не вовремя, — констатировал Николай.

— Представьте себе — да, — Косачинский достал из кармана кусочек синей фланели и принялся старательно протирать очки. — Приходите-ка лучше завтра.

— Завтра я должен быть уже далеко отсюда, — Николай поджал губы.