Юлия Верба - Одесская сага. Понаехали [litres]

– Ну, просто – не просто, это уже не мне решать. Штамп всегда больших денег стоит. А хороший – очень больших, вот только мало мастеров таких осталось, чтоб штамп сварганили долгоиграющий.

– Дядь Вань, а ты? Ты же можешь, знаю! – горячо зашептал Петька.

– Могу. Но не буду. Даже не проси. Сам влез в это дело – сам и расхлебывай. Я и так весь вечер себя ломал, чтобы сказать тебе, что сказал. Эх, Петька-Петька… во что же ты превратился?!

Беззуб встал и молча ушел к себе в комнату.

Наутро Петька радостно вывалил всю собранную информацию о причине поломки Циклопу, но тот повел себя более чем странно. Спросил, смотрел ли Иван чертежи, что спрашивал, что сказал, и с каждым словом Петьки мрачнел лицом и крепче сжимал губы.

Петька в запале красочного рассказа о вечерней беседе не увидел, во что превратилось лицо Циклопа. А зря. Страшное очень стало это лицо, это уже была маска готового на решительные действия убийцы.

– Значит, говоришь, Иван все про штамп подробно рассказал, но сделать отказался?

– Да, категоричсеки против. И сказал, что разговор окончен.

– Ну-ну… – недобро пробормотал Циклоп.

И только в этот момент Петька понял, какую глупость он сотворил, рассказав про Ивана и его подсказки, ведь чего проще было сказать, что сам додумался и понял причину поломок. Но врожденная немецкая порядочность и дисциплинированность категорически не допускали лжи. И он никак не мог заставить себя присвоить чужую инженерную славу.

Он долго молча смотрел на Циклопа, который все расхаживал по цеху и что-то непрерывно бубнил.

И с каждой минутой Петька понимал, какую беду навлек он на свою семью и семью Беззубов своей немецкой щепетильностью.

Петька ушел в рейс с тяжелым сердцем, а вечером, до его возвращения, Беззуб сам спустился к Вайнштейну.

– Ах ты сука неприятная! От меня не добился, к Петьке пошел?! Женькой шантажируешь? Оставь пацана в покое. Он починит твою шарманку, и больше чтоб не беспокоил. Не дай бог, заикнешься про Женьку – под трибунал пойдешь со всей своей шайкой. Понятно?

– Что-то ты, Ваня, сильно смелый стал, как я погляжу. Ты кто? Механик с железки? Забыл, кто я теперь? Твое слово против моего. А если на покровителей высоких надеешься, то увы – они далеко, и трон под ними тоже ходуном ходит. Поди, подстилку свою одесскую и не вспомнит. Так что ты не зарывайся. Тихо сиди. Кого расстреляют или чью семью на гоп-стопе кончат, еще вопрос. Вы у меня все теперь замазаны.

Ваня стиснет кулаки:

– Семен, не провоцируй. Я за своих без ЧК постоять могу. Оставь Петьку – это мое последнее слово.

Петька после двух бессонных ночей, шатаясь от усталости, зайдет во двор на Мельницкую.

Он сделает пару шагов. Софа Полонская дернет его за рукав и чуть ли не силой затащит к себе. Петька никогда не был в этой квартире. Мадам Полонская была, мягко говоря, эксцентричной пожилой дамой. В ее полутемной комнате пахло сыростью, нафталином и чем-то остро и узнаваемо старческим. Петька поморщился.

– Мадам Полонская, ну что за спешка на рассвете? Что стряслось?

Полонская колыхалась от волнения и громко шептала:

– Иди сюда, шлимазл! Что ты уже натворил! Ой мишигинер! Ой горе!

– Да что случилось? – Измотанный злющий Петька еле сдерживался, а Полонская вцепилась в его рукав мертвой хваткой.

– Сема будет убивать Беззуба.

– Чего?!

– Ты же знаешь, как у нас слышно соседей. Особенно, когда они думают, что ты старая и глухая. Особенно, если приставить стакан к стенке. Что смотришь? Обычная физика. Я не знаю подробностей, но Вайнштейн обсуждал… обсуждал убивство Беззуба. Будут делать несчастный случай.

– С кем обсуждал?

– А я знаю?! Я второго не слышала и не видела.

– Когда? – Петька пытался унять пульсацию в голове и дрожь в руках.

– Не знаю. Не сегодня, им пару дней надо, чтобы все устроить.

Я не знаю при чем тут ты, но хотели, чтоб ты не догадался.

Петька побледнел. Адреналин плескался в нем, смыв суточную усталость.

– Иди уже по-тихонькому, чтоб Сема не услышал, а то меня тоже пришьют. Я старая – подушкой придавят, и всего делов.

Петька по-кошачьи взлетел наверх. Рванул в спальню, вытащил листочки и карандаш. Выкинул карандаш, вытащил у Ксюхи чернильницу и ручку. Через полчаса он закончил, переоделся, поцеловал Женьку и вышел.

– Василий Федорович, там какой-то машинист с информацией про переворот и заговор с повинной пришел.

– Сумасшедший?

– Да нет вроде, по форме одет, с чемоданом фирменным.

– Машинист-заговорщик? Ну давай его сюда, повеселимся.

Василий Федорович по кличке Ирод второй год возглавлял отдел по работе с населением. Его сеть информаторов, стукачей, склоненных к сотрудничеству шантажом или пришедших по зову сердца и кошелька, позволяли держать всю Одессу в железном кулаке партии.

Ирод сохранял верность только одному человеку – Менделю Дейчу. И пострадал вместе с ним в двадцать втором. После триумфального восстановления в партии Макс вернул верному оруженосцу статус «смотрящего», определив его в самый спокойный и надежный отдел. Федорович по-прежнему собирал с выживших агентов Дейча не только информацию, но и дань, периодически развлекаясь показательными пытками.

Паренек был смешным, взволнованным и ярким. Не за деньгами, не сука, не сумасшедший – сразу «считал» его Ирод. А неужели реально заговор? Чем черт не шутит?

– Я пришел с повинной, – начал Петька. – Я виноват…

Он вывалит все, что видел у Вайнштейна, объяснит, что происходит на пуговичной фабрике, расскажет обо всем, вплоть до Бориных посылок.

Начальник отдела будет слушать и мрачнеть. Такая цепочка требует покровителей самого высокого ранга. На местном уровне не решить… А Вайнштейн – сука какая – носит десятину с мелочевки – со складов и спекуляции, а сам – патроны толкает. И сколько лет уже! Ах дрянь какая… И не ухватить его обычной проверкой… Там столько голов полетит – его самого, если сунется, крыша Вайнштейновская замочит… А если даже взять их громко, и Вайнштейн запоет – так и его, и Дейча к стенке поставят…

Петя попросит судить его со всей строгостью закона, но спасти Ивана Несторовича Беззуба.

– Как? Беззуба? – Ирод ухмыльнется. Вот это поворот! Это ж практически Дейчевский тесть. Ну козырь дополнительный есть.

Петька подпишет бумагу о неразглашении и о сотрудничестве.

Василий Федорович отправит его домой и пойдет к диковинке – специальная комиссия Черноморского округа связи успешно закончила испытание телефонной линии Одесса – Москва. Он дождется соединения и назовет секретный номер.

Дейч не прощал и не забывал. Он уже полтора года ждал подходящего повода для мести. Он знал, что один из доносов на него писал Сема. Но не он был его целью. Таких Вайнштейнов у него было под сотню. И вот он – случай поквитаться со всеми – и с теми, якобы товарищами по борьбе, кто исключил его из партии, и с теми прилипалами, кто писал доносы. Вайнштейн со своей торговлей оружием – отличный повод убрать всех врагов разом.