Роман Шмараков - Книжица наших забав

Один рыцарь, тяжело раненный в бою, привезен был в свой замок, исповедался и умер. Вскоре после этого священник, бывший при нем в смертный час, шел в полдень близ леса, что подле этого замка, и вдруг услышал шум, словно огромного войска. Он поспешил укрыться в лесу. Когда войско проходило мимо, священнику вдруг предстал умерший рыцарь, на коне, с копьем и щитом. Он сказал священнику, что не страх ему внушать пришел, а милости просить; что за грехи свои он терпит тяжкие муки, среди прочего за то, что увел быка у одного крестьянина и взыскивал несправедливые подати с земель, ему не принадлежавших; чтобы священник пошел к его брату, передал услышанное и просил вернуть отнятое. «Вот тебе и ему знак, чтобы вы мне поверили, — прибавил рыцарь. — Ты знаешь ларчик, в котором хранишь деньги, рассчитывая отправиться к святому Иакову: когда вернешься домой, обнаружишь, что их украли. Кроме того, прежде чем явиться тебе, я посетил известного тебе Гильома в его доме; от него ты услышишь все то, что я и тебе сказал». Молвил рыцарь и исчез с глаз. Священник пошел домой и обнаружил все, как было обещано: ларчик сломан, денег нет, Гильом подтверждает, что покойник приходил и поведал то и то. Брат покойника, однако, был в отъезде, и с ним было не поговорить. Вскоре священник, отправившись куда-то по своим делам, сошел с дороги, чтобы отдохнуть в тени ивняка. Тут ему явился покойный, все в том же вооружении, и, не дав смущенному священнику слова молвить, кротко заметил, что, когда ему нужен был добрый посланец к брату, он выбрал его, рассчитывая на его сострадание, но теперь видит, что ошибался. Священник заверяет его, что он не из каких-либо, а просто брата его было не найти, но теперь он немедленно к нему пойдет и все изложит. Только уйди, говорит, поскорее, сердце мое не выдерживает на тебя глядеть. Рыцарь снова заверил, что не пугать его ходит, а просить, но все-таки исчез. Священник, не смея далее откладывать поручение, пошел к брату и возвестил все по порядку, а тот, будучи человеком мирским, сказал: «Что мне до души моего брата? пока был жив, он располагал своим добром, — отчего же не удовлетворил обиженных? Пусть сам о себе заботится, я же за него покаяние творить не намерен». С тем священник ушел. И вот сидит он один дома, размышляя обо всем этом, как вдруг помянутый рыцарь в третий раз является пред ним, пеший и без оружия. «Богом тебя заклинаю, — говорит священник, — уйди и прекрати томить меня ужасом». Тот в ответ: «Коли ты так страшишься моего вида, знай, что больше меня в сей жизни не увидишь. В третий раз Бог позволил мне посетить тебя, чтобы от тебя добиться того, чего от брата не добился. Ты должен жалеть меня больше: он мне брат по плоти, а ты отец духовный». — «Сделаю, что смогу, — говорит священник, — только уйди, ради Христа». Рыцарь исчез. Священник пошел к крестьянину, у которого тот отнял быка, и расплатился с ним. Засим он отслужил мессу, раздал посильную милостыню бедным и просил клириков и монахов молить Бога за умершего рыцаря (Petr. Ven. De mir. I. 23).

Был один невежественный священник, знавший лишь одну мессу, что о Владычице нашей, и лишь ее служивший. Епископ, узнав об этом, запретил его в служении. И вот священник, в нужде и в унынии, призывает Богородицу, а Та, явившись ему, говорит: «Поди к епископу и скажи от Моего лица, чтобы восстановил тебя в служении». — «Госпожа, — отвечает священник, — я человек бедный и презираемый, он меня не послушает, и пути к нему я не найду». — «Иди; Я уготоваю тебе путь». — «Владычица, он ведь мне не поверит». — «Скажи ему, что в такой-то час и в таком-то месте он латал свою прохудившуюся власяницу, а Я придерживала ее за край; тогда поверит» (Caes. Dial. VII. 4).

Один рыцарь, слегши в тяжелой болезни, подле своего ложа увидел дьявола (лицо у него вроде обезьяньего и козьи рога); тот сперва угрожал забрать его душу, а потом предложил ради исцеления принести ему, дьяволу, оммаж, от чего рыцарь благоразумно уклонился. «Довольно насладившись беседою» (sic), рыцарь полюбопытствовал, где теперь душа недавно умершего Вильгельма, графа Юлихского. «Знаешь соседние города Волькенбург и Драхенфельс?» — спрашивает дьявол. «Знаю». — «Так вот, будь они железные, и горы, на которых они стоят, железные, и окажись они там, где ныне душа Вильгельма, растаяли бы быстрее, чем верхнее веко сомкнется с нижним». И дьявол со смехом добавил: «Но, когда его душа вновь соединится с телом, нынешний зной покажется ему молочной ванной» (Caes. Dial. XII. 5).

В тот же день, когда Вильгельм прогуливался близ рощи с соколом на руке, двое слуг графа Сайнского пронзили его копьем, и он тотчас испустил дух. В тот же час одна одержимая в селении, что зовется Трайс, далеко от замка Гельпенштайн, принялась скакать и хлопать со смехом в ладоши, так что двенадцать человек насилу ее удержали. Быв спрошена, что с нею, она отвечала: «Только что владыка мой приобрел три души. Известно ли вам, что Вильгельм фон Гельпенштайн уже убит?» (Caes. Dial. VII. 7) [50] Кто-нибудь писал об одержимых как средневековом новостном агентстве? .

В деревне Лейхлинген, в двух милях от Кельна, семь лет назад приключилось вот что. Один мальчик пас скотину. Каждый день он раздавал половину своего хлеба бедным в честь св. Николая. Однажды тот явился мальчику на поле и сказал: «Гони, малец, скотину домой». — «Еще рано, меня хозяйка заругает». — «Делай, что сказано, ибо нынче еще до заката ты умрешь». — «Господин, ты кто?..» — «Я епископ Николай, которому ты всегда молишься и с кем делишь свой завтрак; ныне я пришел тебя вознаградить. Ступай домой, причастись и приготовься, ибо нынче умрешь, как я сказал». И исчез.

Мальчик отправился домой. Хозяйка спросила, чего он так рано. «Нужда припала: нынче вечером я умру». — «Не дури, — говорит она, — гони стадо обратно; ничего ты не умрешь». Но он лег на свою постель и просит священника. Приходит священник; хозяйка ему: «Боюсь, у парня ум за разум зашел; гляньте на него и расспросите, отчего он такое говорит». Мальчик рассказал ему свое видение, а потом принял из его рук тело Господне и в назначенный час умер.

Всё (Caes. Dial. VIII. 75).

Блаженной памяти Генрих, епископ и кардинал Альбано, посланный папой Клементом в Германию проповедовать крест против сарацин, взял себе спутниками цистерцианских монахов. Однажды, когда ехали они вместе, кардинал спросил: «Кто из вас скажет нам что-нибудь назидательное?» — «Этот», — указывают на одного монаха. Кардинал велел ему произнести проповедь. Тот сперва отказывался, говоря, что не подобает ему держать речь перед образованными, и наконец молвил так: