Тэффи Бродессер-Акнер - Флейшман в беде [litres]

– Ха-ха, да, конечно. Мне просто нужно немножко времени на себя.

Это они поняли. Они знали, что такое время на себя. Они воскликнули, что опаздывают, и пошли прочь из парка.

Рэйчел отправилась домой. Она поняла, что ей нужно что-нибудь съесть. Она позвонила в китайский ресторан. И собиралась заказать то же, что всегда, – креветок в соусе из омаров. Но тут на нее внезапно обрушилось воспоминание о соседке по общежитию в Хантер-колледже, страдавшей расстройством пищевого поведения. Эта соседка могла в любое время дня и ночи найти предлог, чтобы поесть мучного. Если они заказывали китайскую еду, соседка изо всех сил старалась ограничиться курицей с овощами на пару, но иногда говорила: «Сдаюсь» – и заказывала говядину ло-мейн. Рэйчел никогда такого не заказывала. Она не сдавалась. Она никогда не сдастся. Но соседкин ло-мейн всегда распространял такой дивный аромат и, кажется, наполнял ее потрясающей радостью жизни. «Ах-х-х-х!» – восклицала она, когда серотониновый гормон, или что там образуется в организме от поедания мучного, начинал фонтанировать у нее в теле.

И Рэйчел заказала ло-мейн, черт с ним. Пошло оно все к черту. К черту ее тело и ее душу. Она будет жрать ло-мейн. Тогда она сможет заснуть. В дверь позвонили, она дала курьеру на чай и начала есть за огромным столом из шведского гарнитура, на котором оставались пятна от малейшей влажности.

Рэйчел выплюнула ло-мейн обратно в коробку. Он был отвратителен на вкус. Какой идиот заказывает спагетти у китайцев? Возможно, она просто устала. Она поставила ло-мейн в холодильник и решила прилечь. Но, добравшись до кровати, поняла, что ставки слишком высоки. Она знала: если не сможет заснуть здесь и сейчас, то вообще никогда больше не сможет спать.

Прошло еще десять дней. Рэйчел их не запомнила. Она не могла бы сказать, что именно произошло в эти дни. Скорее, ей казалось, что это был только один день. Если смотришь сериал, все эпизоды подряд, и делаешь перерыв где-то в середине дня, когда еще светло, а когда следующий раз смотришь в окно, там опять светло, значит ли это, что ты пропустила ночь? Прошло двенадцать часов, но значит ли это, что ты пропустила ночь? Вот так примерно.

В то утро, когда я увидела Рэйчел, она в четыре утра бросила попытки заснуть и вышла погулять. Внезапно оказалось, что она прошла полдороги до даунтауна и оказалась у дома Алехандры Лопес. Она запрокинула голову и увидела окно квартиры Алехандры. И подумала: «А не зайти ли к ней? Я на несколько дней выпала из жизни, а личного общения ничто не заменяет».

Да. Может быть, проблема как раз в этом. Она не привыкла не работать. Может быть, если немножко поработает, то сможет заснуть. Она двинулась к подъезду, но поняла, что раз уж заходит без приглашения, то нужно прийти хотя бы не с пустыми руками. Она пошла в лавочку на углу и осмотрелась. Ей как-то не попалось ничего подходящего, и она взяла сэндвич с индейкой и галлонную пластиковую бутыль воды. Она вспомнила, что Алехандра однажды заказала сэндвич с индейкой на обед. Хороший агент помнит такие вещи. Она вернулась к зданию. Швейцар был занят, так что она помахала ему рукой и прошла мимо. Она поднялась на этаж и позвонила в квартиру.

Открыла София, жена Алехандры. Она была белая протестантка англосаксонского происхождения и бросила работу, чтобы сидеть дома с их тремя дочерьми. Ей хватило одного взгляда на Рэйчел.

– Алекс! – крикнула она в соседнюю комнату. И, уже обращаясь к Рэйчел: – Вам нехорошо?

– Я в полном порядке, – Рэйчел широко улыбнулась. – У меня было совещание неподалеку, и я решила забежать на минутку. И я сто лет не видела ваших детишек.

– Сейчас шесть утра.

Рэйчел этого до сих пор не осознавала. В прихожую вышла Алехандра в пижаме. Фигурой она напоминала катушку провода: толстая шея, толстые щиколотки, никакой талии, потрясающие мечтательные глаза. Косметикой Алехандра не пользовалась, но всегда казалось, что верхние веки у нее подведены черным.

– Я была поблизости.

– Рэйчел. Ой, вы подстриглись.

Рэйчел протянула ей сэндвич с индейкой. Кажется, пока все идет хорошо. Ничего экстраординарного. Возвращение в мир проходит по плану.

– Я вас не ждала, – сказала Александра.

– Мне никогда не жалко времени, чтобы проведать свою любимую клиентку.

Рэйчел ни единого разу в жизни не являлась домой к клиентам без предварительной договоренности.

– Вы пропали на несколько недель, – сказала Алехандра.

– Ну, я стараюсь не дышать в затылок своим клиентам.

– Мне кажется, это с вашей стороны очень агрессивно.

Рэйчел растерялась:

– Вы о чем? Я знаю, я должна была вам позвонить, но я была в отъезде и потеряла телефон. Я могу вернуться чуть попозже. Или лучше вообще не сюда? Можем просто пообедать где-нибудь.

Алехандра и София переглянулись. София выпихнула детей в соседнюю комнату, а Алехандра усадила Рэйчел на диван и спросила, хорошо ли та себя чувствует.

– Разумеется, я хорошо себя чувствую.

– У нас выдалась неприятная неделя, – сказала Алехандра.

– Мне очень прискорбно это слышать.

Алехандра вгляделась в лицо Рэйчел:

– Вы что, вообще понятия не имеете, о чем я говорю?

Рэйчел пыталась понять, о чем говорит Алехандра. Не стоило сюда приходить. Она не подготовилась. Она улыбнулась:

– Я была в отъезде. По срочной семейной необходимости.

Алехандра откинулась назад, не сводя глаз с Рэйчел:

– Мой фильм опять зарезали. Вы что, не знаете?

Сделка по покупке сценария Алехандры на этой неделе сорвалась, и Рэйчел, конечно, об этом знала, поскольку сама сказала Симоне, чтобы этим занимался Хэл. Симона же отдала сделку Ронде, а Ронда сцепилась рогами с компанией-продюсером, и Алехандра в одночасье узнала, что ее пьесу уже не экранизируют. Опять.

Рэйчел закрыла глаза:

– Я могу это исправить.

– Не надо.

Рэйчел распахнула глаза:

– Почему?

– Потому что не можете.

– Поверьте, мне и худшее случалось исправлять.

– Нет, вы не можете, потому что вы больше не мой агент.

Рэйчел захлопала глазами, но каждый раз, когда она смыкала веки, ей казалось, что она куда-то падает.

– Что? Алехандра… – следующий вопрос выскочил сам, хотя Рэйчел знала ответ, и ей было невыносимо его услышать. – Кто?

Но она и так знала, даже до ответа Алехандры.

– Я перешла к Мэтту Кляйну. Я считаю, он лучше подготовлен, чтобы работать со мной. Я благодарна вам за всё, что вы для меня сделали. Без вас я бы осталась ничем.

– Знаете, Алекс, что-то это не очень похоже на благодарность.

Алехандра с беспокойством вгляделась в ее лицо:

– Может быть, я позвоню Симоне?

– Мэтт Кляйн – змея подколодная!

Но говорить уже было не о чем. Рэйчел выше этого. Она подойдет к сложившейся ситуации как профессионал. Так – значит так. Она ушла.