Денис Гоголев - Два года ада, или Как выжить в армии

Рядовые радовались, что наконец начался расслабон. Все перестали рыть окопы, по учебно-боевой тревоге нас никто не поднимал. Зарядка была одним только названием. Стал просто пионерский лагерь, и, конечно, из-за расхлябанности командира началась дедовщина, только в других личностях. Конечно, прямо не так все плохо было, и для меня застава была раем по сравнению с восемью месяцами службы в разных частях. И к новому командиру я относился с симпатией. Но сразу был заметен минус. Мы перестали смотреть видеофильмы, так как телевизор всегда находился в штабе у командира роты. Пропало на приемах пищи самое наше любимое лакомство — это сгущенное молоко. Вместо пяти банок на всех стали выделять две, и колбаса с наших столов стала потихонечку пропадать.

Я опять ни в коей мере не хочу унижать своего нового командира роты, и в прохождении службы я видел на порядок хуже командиров, но в сравнении с предыдущим была заметна большая разница. Когда солдаты возмущались, куда делась сгущенка, то старшина, который меня привез на заставу и который в том числе отвечал за хозяйство с продуктами, отмазывался, что продуктов стали выделять меньше, поэтому на столах не стало колбасы со сгущенкой. Сразу стали заметны контрактники, которые со старым командиром выполняли служебные обязанности, а с новым они начали халатно относиться к службе. Если бы не старый командир роты, то я, может быть, и новую форму не получил, и все остальные вместе со мной, но это, конечно, мои размышления.

Наши контрактники познакомились с омоновцами, которые несли службу в нескольких километрах от нас. Даже, может быть, и те омоновцы, сменившие на несколько дней позже другую смену, про которых я писал, к которым мы ездили на помощь. Наши контрактники решили поиграть с ними в волейбол. На следующий день уже просто играть было неинтересно, и решили играть ради азарта на продукты. Омоновцы ставили убитого барана, а наши ставили два ящика, один с тушенкой и один со сгущенкой. Весь ответ старшины, куда девались продукты, был понятен, хоть старшина и отмазывался, что они проигрывали свои.

Мне, конечно, немного перепадало хорошей домашней еды. Наши сержанты каждый день озадачивали повара, чтобы он воровал им картошку, масло и тушенку. Они это все жарили в караульном помещении. В один день сержант по кличке Фикса жарил картошку. Как всегда, солдат один стоял на стреме и смотрел, чтобы кто-то из контрактников не пошел и не запалил неуставную еду. Солдат увидел, что в караульное помещение надвигается прапорщик Варцев.

Об этом прапорщике я уже был насл ыш ан — много нехорошего. Он много воевал в первой чеченской войне и жестоко издевался над солдатами. Кто с ним служил из срочников, все его боялись. По слухам, на войне он вставлял солдатам лезвия в пальцы ног под ноготь за какую-либо провинность. До моего приезда на этой заставе солдат сорвал колючую шишку, похожую на кактус. Они росли везде, как сорняк, высотой примерно по пояс. На длинном стволе примерно с метр рос небольшой, похожий на маленький кактус сорняк. Солдат, сорвав его и разломив, съел семечек пятнадцать, которые находились внутри сорняка. У него через некоторое время начались галлюцинации, что, конечно, все заметили. Его сразу положили в палатку санчасти, где из него выводили всю отраву, которую он сожрал. Отходил он два дня, и после выздоровления прапорщик Варцев стал его воспитывать. Сначала он взял плетку и бил его ей, после он посадил его в вырытую яму с водой на сутки. Такие пытки врагу не пожелаешь. Это я все слышал от сослуживцев, и прапорщик на меня нагонял страх. Я его один раз видел в нашей части, когда он зачем-то приезжал с заставы. Я видел, как он пьяный бил солдата без жалости, который с ним был на первой чеченской. Солдат был весь в крови, но никто из офицеров и контрактников не повел пальцем за него заступиться. Он пьяный бывал просто без тормозов.

Пока прапорщик Варцев на заставе шагал в караульное помещение, то сковороду с картошкой успели оттащить в окоп, который был за караульным помещением. Запах жарки картошки, конечно, остался. За прапорщиком шла собака, которую звали Дашка. Собаку Дашку любили все. Каждый ее гладил, кормил, и была она очень умной и красивой дворняжкой. Прапорщик Варцев ее тоже любил, по виду больше всех. Он больше всех ее кормил и дрессировал. Войдя в караульное помещение, прапорщик сразу унюхал вкусный запах. Собака по запаху нашла сковороду в окопе и начала лаять. Прапорщик пошел к собаке посмотреть, чего она лает, и увидел сковороду с картошкой, которая была горячей и от нее шел пар. Собака облизывалась. Прапорщик забрал картошку, посмеявшись, но что у него было на уме, оставалось загадкой.

Через несколько дней утром на построении прапорщик Варцев взял автомат и устроил контрактникам с командиром роты шоу. Я на это шоу смотреть не мог. На глазах у всех он стрелял по нашей всем полюбившейся собаке Дашке. Первый выстрел он ей выстрелил куда-то в спину. Собака визжала. Второй попал тоже куда-то в туловище. Дашка бегала, визжа от боли, и третьим выстрелом он ей попал в голову.

Мне сейчас тяжело писать, и всего меня трясет. Надо поднабраться моральных сил. Перепечатывая текст, я уже второй раз пишу про эту историю. Поверьте, мне это очень тяжело делать, и я немного отдохну.

Застреленную собаку разделал повар и приготовил ее в штаб нашим контрактникам. Старослужащие сержанты, разговаривая по этому поводу, надеялись, что им тоже перепадет несколько кусочков, но собака, видимо, была такой вкусной, что они ее сами сожрали под спиртное. Пили контрактники очень часто, но как-то нам солдатам и сержантам больших проблем они не доставляли.

Был случай, когда командир роты по рации сообщил в караульное помещение, чтобы прапорщика Варцева с территории заставы не выпускать. Я был за главного, так как мой начальник караула отдыхал. Прапорщик, подъезжая на бронетранспортере к шлагбауму, крикнул в грубой форме на часового, который сразу открыл шлагбаум, и он укатил куда-то на БТР. Командир сразу вызвал меня с допросами, почему пропустили. Я, конечно, стал отмазываться, что как-то получилось случайно, и мой часовой немного не услышал, но в душе прекрасно понимал, что если не пустили, он устроить мог все что угодно, и никакой нам командир роты не смог тогда помочь. Командир роты отчитывал меня, а я думал про себя, что же это за командир роты, которого контрактники не слушаются, а отчитывает он меня. Нашел крайнего.

Нынешний командир роты был мягкотелым, и при первом командире прапорщик Варцев никогда бы не сделал такого поступка. Мало было в этом командире личности и авторитета, и возраст, конечно, свою роль играл. Ведь новый командир был на десяток лет моложе предыдущего.