Ян Папп - Направление — Прага

В то время подружились.

Кроме Величко, был здесь мягкий человек, образованный коммунист, украинец Юрий Евгеньевич Черноморов. Доброе сердце, с помощью которого он творил чудеса. Родился в 1913 году, то есть на шесть лет старте Брезика. Рассказывал, что родился в Каменец-Подольске, но с юных лет жил в Виннице. Перебывал там гидротехником, снабженцем тракторной станции и сахароваренного завода, заведующим топливным облотделом. В 1937 году призвали в армию. Воевал с первого для войны, получил звание капитана, и, наконец, назначили его начальником штаба этой группы. Был настолько тактичным, что в присутствии словаков не приказывал, а лишь намекал. Как бы умышленно давал понять: не хочу решать, но советую. Остальное — дело ваше.

Кроме него, был здесь Андрей Кириллович Лях, их комиссар, человек на своем месте. Резкий, твердый. На мир смотрел очень строго: я, мол, представитель великой страны и не мне заниматься мелочами. Был на год моложе Брезика. Пользовался авторитетом как человек умный, видящий перспективу. Грудь его украшал орден Ленина. В девятнадцать лет заработал его, будучи в партизанах. В армии не служил, командовал разведкой в молодежном отряде партизанского соединения, когда получил звание лейтенанта. Родился в небольшой деревушке Белоцерковке под Полтавой. Родители, брат, сестра — колхозники, а он пошел на черную работу — шахтером в Донбассе. Когда на страну напали немцы, отец стал помогать партизанам, Андрей был связным. А через год, когда по их земле немцы шли к Сталинграду, не давали им покоя ни днем ни ночью. За сто двадцать немцев, что сыграли в ящик, за захваченное оружие, боеприпасы, средства связи и добытую информацию он был отмечен орденом Ленина, которым награждали генералов. Когда шел по Киеву, не было человека, который не обернулся бы: «Такой молодой, а уже орден Ленина!»

Подружился Брезик с Костей Поповым. Он одессит, на три года старше, из семьи коммунистов, веселый, живой, говорливый, как и все жители этого города. Среднюю школу окончил в Тирасполе, куда переехала его семья. Хотел поступить в военное училище, да не повезло. Тогда выучился на литейщика. Выбрали его секретарем комсомольской организации. В 1938 году призвали в армию, окончил полковую школу. Стал во время войны активным участником киевского подполья. С мая 1943 года — в партизанских отрядах. Был начальником штаба, командиром отряда; в ноябре того же года его отряд соединился с Красной Армией. Но вскоре Костю снова послали в немецкий тыл во главе группы из одиннадцати человек, воевал в соединении Кондратюка, а в январе второй раз соединился с Красной Армией. То есть приобрел немалый опыт боев в тылу врага.

Был здесь еще радист Коля Агафонов. В шутку его прозвали Ти-ти-ти Та-та-та, говорили, что мыслит, дескать, на одной волне. Родился он в 1924 году, в шахтерской семье, в городе Первомайске Ворошиловградской области. Был на пять лет моложе Брезика, который мог бы его попросить и за сигаретами сбегать. Еще до войны окончил среднюю школу. Когда началась война, направили его на курсы радистов. Окончил их на «отлично». Поэтому его сразу откомандировали в радиоузел штаба партизанского командира Строкача, а оттуда с лучшими рекомендациями в Москву. В составе оперативной группы его выбросили в глубоком немецком тылу, в Брянских лесах, у легендарного генерала Ковпака. По очереди посылали к трем соединениям, после расформирования которых как квалифицированного радиста, имеющего опыт боев в тылу, его передали Величко.

Подчиненный Агафонова, тоже радист, молодой замкнутый паренек, красневший, когда его называли по имени и отчеству: Александр Борисович Рогачевский.

Стройная блондинка Анка Столярова — любимица группы, на вид невероятно молоденькая для своих восемнадцати лет, с глазами, пытливо смотрящими из-под выпуклого лба, с длинными ресницами. Дочь учителя из деревни Чемер под Черниговом. Перед самой войной училась в сельхозтехникуме. Добровольно вступила в аралию, работала в госпитале. В «котле» под Сумами попала в немецкое окружение, из которого удалось ей ускользнуть. Вернулась домой, установила связь с партизанами, участвовала во многих боевых делах, а у Киева снова перешла линию фронта. Ее опять направили по медицинской части. Когда создавали группу Величко, выбор пал на нее — за смелость, самоотверженность, с которыми она выполняла опасные задания.

Неуемный рассказчик и экскурсовод по Киеву — это Валентин Давидович Зильберт, переводчик, владевший, казалось, всеми языками.

И наконец, был здесь Фетисов, разведчик, человек замкнутый, слова не вытянешь. О нем говорили, что прекрасно знает свое дело и может добыть «языка» хоть из пекла. Кроме Величко и Черногорова, только его звали по имени и отчеству; Валентин Васильевич.

Так они проводили дни в Киеве, знакомились, рассказывали о себе, говорили о том, о чем в других условиях промолчали бы. Так продолжалось до дня, нет, до ночи с 25 на 26 июля 1944 года.

Погода не совсем еще установилась, но ждать было уже невозможно. Они нужны в Словакии. Лететь необходимо при любых обстоятельствах.

Первую партию решили выбросить в Липтове, недалеко от Ружомберока.

Первым прыгал комиссар Лях.

Еще в Киеве Величко решил:

— Три года не был ты дома, — сказал он Брезику, — мотался по свету, поэтому тебе почетное место. Будешь прыгать сразу после Ляха.

Впервые в жизни летел в незнакомую тьму. Ветер хлестал в лицо, сердце ушло в пятки. Чем все это кончится?

Кончилось не лучшим образом. Приземлился в лесу. Поцарапанный елками, не представлял, где находится, Пошел куда глаза глядят. Напряженно вслушивался. Во тьме рождались таинственные звуки. Ветер? Треск ветки? Пробежал зверь? Щелкнул затвор? Звякнул котелок? Или заскрипел корень? Напрягал зрение до боли в глазах. Снял автомат с предохранителя.

Оказалось, человек идет. Попов. Обнялись. На словацкой земле.

Потом нашли Ляха. А под утро — Зильберта. Со сломанной ногой. Стонал и кусал губы. Несли его на скрещенных руках, пока не наткнулись на домик лесника. Встретили первого словака. Брезику хотелось обнять его. В этом домике оставили переводчика.

Блуждали долго. Нигде ни души. Лях даже предложил:

— Если не найдем своих, вернемся через Польшу домой.

Но счастье их не обошло. Постепенно нашли своих. Позаботились о Зильберте. И отправились в Кантор.

Встретили их по славянскому обычаю. Гости принялись за сало, долго и молча с аппетитом ели и пили, ни от одного из лакомств не отказались. Когда наелись, почувствовали, как клонит ко сну. Это особое состояние, когда; избавившись от большого напряжения, человек закрывает глаза и засыпает, словно потеряв сознание.

— Французы! — доложили Величко.