Камен Калчев - Генеральная проверка

Пот градом катил по лицу отца Андрея, в глазах была тоска по этой «пушечке», в сердце его поднималась буря.

«…Ломские товарищи, — вспоминает Иван Михайлов, — не смогли получить орудие, так как дорогу на Лом перерезал воинский отряд из Шумена, который вечером 24 сентября захватил станцию Бойчиновцы…»

Георгий Дамянов пишет:

«…К 17 часам я был вызван в революционный комитет. Гаврил Генов приказал немедленно направить одну роту к станции Бойчиновцы. Роте придали артиллерийское орудие. Мы выехали с первой ротой поездом к железнодорожному мосту на реке Огоста у села Эрден. Этим же поездом на станцию Бойчиновцы выехали Никола Аврамов, поп Андрей и Кирил Митев. Стало известно, что Лютенский отряд под командованием Владимира Минчева отступил на восток от станции Бойчиновцы…»

Гневом и ненавистью полны воспоминания протоиерея Йордана об этих событиях:

«…К половине одиннадцатого мы, трое священников, пошли на станцию узнать, может ли отец Стан Димитров, родом из села Флорентин, выехать в Видин и оттуда в свое родное село. На станции встретили священника Андрея Игнатова, медковского героя, с саблей у пояса.

— Что тебе надо в это время здесь?

Он сообщил, что в его распоряжении есть поезд, вынул пропуск, выданный революционным комитетом, который давал право ему, священнику Андрею, разыскивать припасы и снаряжение, а также снабжать ими революционную армию. С гордостью показал!

— Совсем ты взбесился, — сказал я ему. — Нам, священникам, не подобает заниматься такими делами. У нас другое предназначение…

— Я не приходский поп! Слава богу, уволен! И я знаю, что делаю и для чего делаю все это! — ответил священник Андрей Игнатов».

А в это время эшелон с частью сил Шуменского гарнизона медленно катил по железнодорожной линии к Эрденскому мосту. Стволы орудий и пулеметов угрожающе торчали из вагонов и платформ, готовые открыть огонь. Офицеры, скрытые за бортами платформ, просматривали все вокруг в бинокли. Четыреста солдат, сто пятьдесят белогвардейцев, сотни полицаев и добровольцев в штатском из так называемой шпицкоманды — такой груз тащил эшелон по извивающейся железнодорожной линии.

Сможет ли успешно выполнить боевой приказ командир отряда майор Несторов? Хватит ли у него сил разгромить врага? Как будут развиваться события?

Тревожные мысли волновали всех руководителей, собравшихся в штабе революции. Мучившие их сомнения и тревоги остались лишь как далекое и смутное чувство; они гнали это чувство и не позволяли ему проникнуть в их сердца, потому что знали отлично, что от колебания до поражения только один, совсем маленький, шаг. И все-таки у них надежд на благополучный исход боя было больше, чем сомнений. Угнетало их только отсутствие сведений о положении дел в других восставших районах страны. И если в других районах одержаны победы, то как тогда смогли пробраться части Шуменского гарнизона из Северо-Восточной Болгарии к этим далеким Бойчиновцам? Что делают плевенцы? Что делают в Мездре, Червен-Бряге? Где софийские боевые отряды?

Они знали о капитуляции Стара-Загоры и Нова-Загоры. Известно им было и о боях у Шипки и Мыглижа, но они все еще не верили, что Северо-Восточная Болгария не восстала.

Обстановка прояснялась: города Враца, Лом, Видин… Кнежа, Бяла-Слатина, Оряхово — весь район к северу от Софии был под угрозой. Поэтому любой ценой нужно удержать Петрохан, чтобы снова взять Бойчиновцы — стратегический узел для наступления на Врацу, перерезать дорогу для отступления Шуменскому гарнизону… Удастся ли это сделать? Нужно, чтобы удалось! Сегодня или завтра эта задача должна быть выполнена. От этого зависела судьба восстания! Бойчиновцы превращались в решающий плацдарм революции. Никаких отступлений, никаких колебаний, никаких сомнений! Это они усвоили давно…

…Всякое восстание, чтобы победить, должно непрерывно быть в наступлении и ежедневно добиваться хотя бы маленьких успехов. Если восстание переходит к обороне, то оно обречено на поражение.

Это были ленинские положения. Их высказал Коларов, повторил Димитров. Напоминал о них сейчас и Гаврил Генов… Непрерывное наступление! И ежедневно добиваться хотя бы маленьких успехов!

Вышли из штаба с глубоким убеждением, что бой будет выигран. Сели на приготовленных специально для них оседланных коней и тронулись в сторону Бойчиновцев. Гаврил ехал на своем коне впереди. Решили, что он лично будет руководить боем за станцию Бойчиновцы.

Когда они выехали из Фердинанда, со стороны Петрохана появился самолет. Он взвился над рекой Огостой, пролетел низко над домами, притихшими под черепичными крышами, и сбросил листовки. Западный ветер отнес листовки далеко в поля, и ни одна из них не упала в городе.

«Трудный бой предстоит!» — думали люди, устремляясь туда, откуда уже доносился грохот орудий.

О бое за Бойчиновцы писали много, писали поэты, политики, мемуаристы. Все они с исторической добросовестностью возвращались к этим событиям, чтобы показать, насколько близка к победе была революция!

И это верно.

Сейчас об этих событиях сложены мифы и легенды, песни и сказания, они стали неотделимы от жизни народа. А в то время одна задача занимала мысли восставших: они должны остановить «черный эшелон» на Эрденском мосту, атаковать противника на плато у станции, разгромить Шуменский отряд, прибывший с другого конца Болгарии. Это они знали. Так им было приказано. Этот приказ они двинулись выполнять на заре 25 сентября, когда медленно гасли звезды и бледнела луна, застряв между каменистыми хребтами Чукары.

Гаврил Генов объезжал на коне позиции, а Димитров и Коларов разместились на командном пункте. Солнце медленно вставало из-за вершин гор и примолкшего леса. Трава была мокрой от росы. Где-то дымились пожарища. Пахло горелой соломой. Холодно было в этот предрассветный час. Набросив на плечи солдатские шинели, Димитров и Коларов в последний раз склонились над картой. Гаврил тщательно нанес на карту расположение частей противника и повстанческих отрядов. Главная идея его замысла состояла в том, чтобы окружить противника, снова овладеть станцией и плато, господствовавшим над всей местностью, а потом наступать на Врацу. Решающая роль отводилась ударным группам, состоящим из коммунистов. Они должны были начать атаку. Сердца бойцов были полны революционной ярости. Ждали только сигнала. Но над долиной, высоким плато и во всей округе стояла необычайная тишина. Только глаза цепко осматривали лощинки, разбросанные повсюду округлые камни, напоминающие овец, изрезанную, пересеченную местность и скалистые обрывы, которые бойцы должны преодолеть перебежками, прежде чем выбраться на высокое плато. Откуда-то с той стороны их выслеживали бинокли противника. Они тоже ощупывали деревья, ложбины, овраги, шалаши пастухов. Оттуда загремит орудие, затрещат пулеметы, вспыхнет огонь и брызнет шрапнель, полетят гранаты… Но пока все было тихо. За скалой спокойно вился дым, пахло костром.