Камен Калчев - Пробуждение

— Все-то вы знаете, — улыбнулась она, — а говорите, что занимаетесь только фантастикой.

— Земные дела волнуют меня как журналиста… Благодаря им я зарабатываю на хлеб… А фантастика — моя настоящая любовь, если можно так выразиться… В ней я реализую себя как писатель…

— Значит, вы испытываете раздвоение?

— Как вам сказать… это не совсем точно… Это, скорее, разнонаправленность стремлений. Моя журналистическая деятельность — так, между прочим… А мое большое, настоящее творчество — это романы… Оно не исключает другого, В известном смысле они даже дополняют друг друга. Особенно если иметь в виду, что в фантастике я пытаюсь решить большие, кардинальные вопросы нашего времени…

— Какие, например?

— Например, проблему алиенации…

— Простите, не поняла.

— Отчуждения, — повторил Петринский, продолжая фиксировать девушку прищуренным взглядом. — Разве случаен тот факт, что люди все больше и больше интересуются Космосом… внеземной цивилизацией.. Почему? Что заставляет их обращать свой взор к звездам?.. Как все это объяснить? Только лишь научным интересом, простым любопытством?.. Или чем-то другим?.. Почему человечество стремится оставить Землю, которая будет одиноко вращаться вокруг своей оси, как и миллиарды лет назад, так и не принеся особой радости населяющим ее живым существам… Земля — это и есть грандиознейшее отчуждение, какое только существует во вселенной… Оно отражается и на всех нас, на каждой живой клетке, которая ее населяет… Почему?.. Все эти «почему» ждут моего ответа…

Марийка выпила кофе и теперь вертела перед собой чашку, рассматривая ее дно.

— Вы гадаете на кофейной гуще?

Петринский обиженно замолчал, задетый тем, что его прервали.

— Я вижу здесь какую-то птицу, — продолжала девушка, — павлина… Взгляните… ну чем не павлин!

Он встал и отошел к окну. На дворе по-прежнему валил снег. В соседней комнате старуха храпела, словно ее душили космические духи. В душе писателя громоздились, наступая одна на другую, печальные, грустные мысли. Он был не только суетным, но к тому же и мнительным. И сразу же принял на свой счет «павлина», которого увидела на дне чашки Марийка.

— Раньше бабушка очень хорошо гадала на кофейной гуще, — продолжала девушка. — Она, например, предсказала мне развод… Вы под каким зодиаком родились? Под Скорпионом? Говорят, что это очень хороший знак. А я Лев. Родилась пятого августа… Будьте осторожны! Лев не любит, когда ему противоречат!

Петринский стоял к ней спиной, всем своим видом показывая, что все еще сердится за то, что она разрушила его космическую теорию и оборвала вдохновенную речь. Даже взглянул на часы, показывая, что ему уже пора. Марийка продолжала болтать и обижать его, живописно описывая павлина, его распущенный хвост и длинный клюв, похожий на авторучку. Даже попросила Петринского подойти и поглядеть на павлина. Но он не послушался. Вместе этого подошел к двери и зажег лампу. Все сразу же преобразилось, даже павлин из чашки исчез. В кухоньке стало как-то интереснее, веселее. Марийка оставила чашку в сторону и начала хозяйничать. Она решила приготовить для гостя яичницу, предположив, что он порядком проголодался. Тот бурно запротестовал, заявив, что приглашен на ужин к деду Стефану. Но девушка и слышать ничего не хотела. Плитка уже нагрелась, а яйца взбиты с мелко накрошенной брынзой. Гость подчинился, сел на топчан и начал разглядывать «интерьер»: полки, тарелки, над топчаном — шитый коврик, картина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Куда пойдешь? Ночь такая длинная, что можно с ума сойти, пока наступит новый день. И он постепенно успокоился, посматривая время от времени на хозяйничавшую Марийку в пестром переднике.

— Что-то я не вижу у вас книг! — язвительно сказал Петринский.

— Они не здесь. Я держу их там, в бабушкиной комнате.

И, помолчав, неожиданно добавила:

— Вы читали «Капитана Немо»?

Фантаст вытаращил глаза.

— Между прочим, ваш коллега, — продолжила Марийка, — он изобрел подводную лодку! А вы что изобрели?

— Вертолет.

— Неужели?

— Да, за пять лет до того, как его внедрили в производство, я уже летал с моим героем над крышами Софии.

— Браво.

— Вы не верите, но это факт!

Снаружи послышались шаги и говор. Марийка подошла к окну, прикрываясь от мешавшего ей света ладонями, и долго всматривалась в темноту. Потом с какой-то торжественностью сообщила:

— Близнецы идут!

Петринский озадаченно посмотрел на дверь. В сенях уже громыхали сапоги. И в следующую минуту в комнату ввалились двое мужчин, совершенно одинаковых, русоволосых, розовощеких, в длинных тулупах. С их приходом сразу же запахло овцами. Марийка попыталась было выдворить их обратно в коридор почистить сапоги, но они уже топали в кухне, отряхиваясь от снега, говоря наперебой, так, что ничего нельзя было понять. Только потом, когда они немного успокоились, стало ясно, что дядя Стефан послал их на розыски гостя, затерявшегося где-то в селе, и они едва его нашли.

— Ничего не понимаю, что вы говорите! — прервала их Марийка. — Говорите медленнее и по очереди.

Близнецы снова затараторили, указывая на Петринского. Он сжался у окна, словно готовый в любой момент сбежать. Но тулупы уже приближались. Наверное, боялись, что он может выскользнуть из рук, а ведь они так долго его разыскивали по всему селу.

— Дядя Стефан, — снова начали они, — приготовил свиные отбивные… Мясо моя жена принесла.

— А моя — кровяную колбасу! И наденицу!

— А студень?

— Его лучше всего с чесноком…

— А тушеное мясо?

— С вином…

— Для начала немного виноградной ракии…

— Можно и сливовой…

— Нет, уж лучше виноградную!

Близнецы возбужденно спорили. От их тулупов исходил такой густой овечий запах, что Петринский зачихал. Марийка засмеялась, склонившись над плиткой.

— А от меня — яичница! — отозвалась и она, размахивая ложкой, выбрав небольшую паузу, когда Петринский снова чихнул и близнецы удивленно замолчали. — И по чашечке кофе.

— Нет! Нет! — снова гаркнули тулупы. — Никакого кофе! Кофе — это городская выдумка!

— А овечья брынза? — взревел один из них. — Овечья! В Софии ее не найдешь!

— А молочный поросенок?

— Поросенок завтра!

— Поросенок завтра!.. Правильно!

Петринский снова чихнул. В это время Марийка начала ему объяснять, кто такие Близнецы и как их зовут. Одного звали Пеньо, а второго — Нено. Но кто из них Пеньо и кто Нено, она и сама не знала.

— Сколько раз я им говорила придумать какой-нибудь отличительный знак, — не слушают!.. Вот сейчас меня хоть убей, не могу сказать, где Пеньо, а где Нено… Броде бы ты Нено, а ты Пеньо, да? Правильно?

Близнецы счастливо засмеялись.