Омар Кабесас - Горы высокие...

Мы стали спускаться в город и, пройдя небольшое расстояние, остановились вблизи ранчо, где жил сочувствующий нам крестьянин. Мы ждали прибытия связного из города, чтобы организовать переброску людей. И здесь нам помог печальный опыт, связанный с гибелью Тельо, который погиб, потому что находился в доме крестьянина, сочувствующего партизанам: как стало известно, гвардейцы пришли в дом, арестовали крестьянина, и тот выдал Тельо. Теперь я решил выставить пост и вести наблюдение за домом крестьянина, чтобы при внезапном появлении гвардейцев можно было скрыться до того, как хозяин ранчо, испугавшись гвардейцев, выдаст вас. И действительно, выставленный нами пост через некоторое время предупредил нас, что около пятидесяти гвардейцев ворвались на ранчо и арестовали хозяина. Я сразу же отдал приказ отходить, уклоняясь от встречи с патрулями гвардейцев. Гвардейцы были прекрасно вооружены и располагали сведениями о школе. Я поручил товарищу Эриберто Родригесу возглавить отход отряда в район, где находилось ранчо еще одного сочувствующего нам крестьянина и где в это время должен был появиться Аугусто Салинас Пинель. Пока наши люди готовились к отходу, я собрал группу товарищей, которые были готовы задержать гвардейцев, устроив засаду. Когда группа заняла позицию, я с Мануэлем Майреной отправился на связь с Фиделем. Шли мы целый день и, не дойдя до дома Фиделя, оказались в песчаном овраге. Часа в четыре вечера мы выбрались из него. Тогда я сказал Мануэлю: «На связь пойдешь ты, потому что ты местный и все знаешь; я пойду следом за тобой, а если что-то насторожит нас, сразу же отойдем». Мы прошли еще немного, и вдруг услышали чей-то голос: «Вон он идет!» Тогда Мануэль сказал: «Послушай, давай вернемся, нас окружили». Мы отступили, сделали несколько выстрелов из пистолетов и побежали. Гвардейцы засели внутри дома, устроили нам засаду; некоторые из них были в крестьянской одежде. На нас посыпался град пуль. Мы перебежками пересекли овраг, выбрались из него, но другая группа гвардейцев выскочила с противоположной стороны, и началось преследование. Местность была почти открытая. Гвардейцы шли небольшими группами, вооруженные автоматами, винтовками, с гранатами за поясом. Мы выбрались из кустов и бросились бежать. Нас охватила ярость. Я был готов погибнуть в бою, сражаясь, но не так глупо, как сейчас. Гвардейцы заметили нас, и я сказал Мануэлю: «Взведи курок, стрелять будем одновременно». Гвардейцы стали прочесывать местность, а мы спрятались за редкими кустами, решив, что каждый выберет себе гвардейца и возьмет его на прицел.

«Эти сволочи где-то здесь, где-то здесь, где-то здесь… Далеко они не могли уйти! — кричали гвардейцы. — Они здесь, они здесь! — кричали они. — Они здесь! Сюда!» И пробегали мимо кустарника, за которым спрятались мы. Было уже около шести часов вечера, заметно стемнело, но гвардейцы не уходили; они понимали, что мы не могли уйти далеко, но не видели нас. Часов около восьми вечера я прошептал Мануэлю: «Пора выходить… Но сначала надо осмотреться…» Вдруг неподалеку мы услышали чей-то кашель, и я шепнул Мануэлю: «Нужно еще немного потерпеть, через некоторое время они уйдут, не оставаться же им здесь». Наше ожидание затянулось до глубокой ночи. В три часа утра мы наконец решили попытаться выйти из окружения, но не по ущелью, в котором они наверняка устроили засаду, а со стороны горы. Нам удалось пройти незаметно. И вот мы оказались в городе. Там было полно гвардейцев. Мы с Мануэлем подошли к дому знакомого мне крестьянина. Было часов пять утра. Увидев меня, хозяин подскочил от неожиданности: «Боже мой! Что ты делаешь в городе в такой ранний час?» «Ищу связь, — ответил я. — Понимаешь, гвардейцы окружили нас, а товарищи ждут, что мы приведем подмогу». «В Окотале почти все арестованы, — сказал крестьянин. — Схватили многих из сочувствующих». Положение в Окотале действительно было сложным: гвардейцы проводили там повальные аресты. Подпольная организация была разгромлена, явочные квартиры захвачены, и люди жили в постоянном страхе. Рассказ крестьянина расстроил меня, и я понял, что мне вряд ли удастся выполнить свою задачу. Правда, связь с Пелотой и Баярдо нам удалось установить, но и эти товарищи ничем не могли помочь нам… «Возвращайся, Омар, к своим и помни, что ты отвечаешь за людей», — сказали мне.

Дождавшись ночи, мы с Мануэлем снова отправились в путь и через какое-то время оказались возле ранчо Бонифацио Монтойи, одного из первых проводников СФНО. Это был необыкновенный старик. Высокий, стройный, с голубыми глазами, с наполовину рыжими, наполовину каштановыми волосами. Красивый был человек! Было ему 82 года, а душа этого человека была чиста и наивна, как у ребенка. Жил он в маленьком ранчо вместе со своей женой.

Мы увидели его, когда он шел из ущелья с котелком воды, и бросились ему навстречу: «Дон Бачо, дон Бачо!» «Парни, давайте скорее сюда, на ранчо», — сказал он нам, как только услышал, что мы окликнули его. «Осторожно, за нами следят, всюду шныряют гвардейцы. Ты не видел наших парней?» — спросил я его. «Видел, конечно: они у меня на холме». Это был настолько крутой холм, что только козы могли взобраться на него. Дон Бачо угостил нас кофе, и мы спросили: «А здесь, у вас на ранчо, гвардейцы не появлялись?» «Нет, — ответила вместо мужа старушка. — А уж если появятся, я ошпарю их кипятком».

Бонифацио Монтойя, дон Бачо, был живой страницей истории. Салинас Пинель рассказал мне: «Когда я после некоторого перерыва появился на ранчо, дон Бачо очень обрадовался. «Вот видишь, — сказал он, — я же знал, что вы снова придете, и сохранил некоторые вещицы, которые вы оставили у меня в прошлый раз». Он подошел к дереву и выкопал из земли маленький солдатский вещмешок, сохранившийся еще со времени оккупации страны американцами. Мешок этот очень легко развязывался. В нем я увидел патроны… Старичок, оказывается, спрятал их и хранил до нашего возвращения».

«Если вы поможете мне, я отведу вас к вашим парням», — сказал дон Бачо. Мы с Майреной подняли его на руки, так как он почти не мог ходить, и стали вместе с ним взбираться на холм. Скоро мы встретились с товарищами и узнали, что они умирают от голода. Во время одного, из переходов Эриберто Родригес, идя во главе колонны, упал и сломал ногу. Часть товарищей осталась позади, и колонна распалась, потому что, если человек не видит перед собой идущего впереди и не знает местности, он теряется, начинает паниковать и сам ищет способ, как выбраться. Четверо наших товарищей погибли от пуль гвардейцев, кому-то удалось добраться до дороги.

Поднявшись на вершину холма, мы поделились с товарищами скудными запасами продовольствия, консервами, несколькими плодами манго, которые дал нам дон Бачо. На вершине находилось восемнадцать наших товарищей, вооруженных ружьями и винтовками. Чтобы расправиться с ними, гвардейцам нужно было использовать вертолеты, иначе выбить партизан с холма было невозможно.