Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Тётка не прочь была снова замуж, но то ли именно ей не везло, то ли такое же невезение преследует женщин-одиночек: все предполагаемые женихи при более близком с ними знакомстве оборачивались пьянчугами. На кой тебе в доме новая напасть, — тётке нашёптывали приятельницы. — Корми его, ухаживай, обстирывай, гоняй за бутылкой в магазин, а вся благодарность в ответ — лужи рвоты, матом покроет ни за что, а то и ребро кулаком сломает. И в кровати совсем ни на что не годится. Так и осталась тётка одна, проживая в однокомнатной квартире на непрожиточно скудную пенсию, и несмотря на близость театров, концертных залов, музеев, парков, все доступные ей развлечения свелись к подкармливанию кошек, да к посиделкам у подъезда в компании соседских старушонок.

Тамара критически оглядела аккуратно прибранную квартирку со старой, земельного цвета мебелью и архаическим телевизором, сказала себе: ничего, это временно, потом осмотрела себя в зеркало объективным, холодным, критическим взглядом, и твёрдо решила себя улучшить во всех мыслимых областях. Как-то: спустить с себя весь жир. Худенькие девочки грациозны, а грациозность — как магнит, все мужики на неё клюют. Дальше: сменить весь гардероб, то есть себя облачить по моде и выглядеть, как столичная леди. Поменять причёску, улыбку, взгляд и даже выражение лица. Научиться пользоваться косметикой, а также столовыми приборами (плов в семье ели руками). Всю информацию для перемен она почерпнёт из телевидения, модных журналов, советов подруг, которых она заведёт расчётливо, не для пустой болтовни и компании, а чтоб приносили какую-то пользу. Реализация всех задумок потребует денег, немало денег, и то, что ей дали с собой родители, будет, конечно, недостаточно. Она попросит прислать ещё, и в первой просьбе ей вряд ли откажут. Но кто его знает, что скажут родители, если столичные затраты покажутся им слишком чрезмерными. Ну, ничего. Как-нибудь справится. С помощью московских джентльменов.

Да, и, конечно, институт. Родители ей уже, как бы, нашли какой-то столичный институт; не сами выбрали, выбрал родственник, большущий начальник в Козлограде. Человек он был властный, категоричный, не терпевший лишних вопросов. Никто потому уточнить не осмелился, почему из всех институтов Москвы он выбрал заведение по подготовке специалистов текстильной промышленности. Кроме того, — подивились родители, — почему он не дал никаких контактов, не позвонил никому в институте. Сказал: Институт Текстильной Промышленности; сказал это, как отдавая приказ, и тут же повесил трубку. Но слово Темирхана Жанболатовича в Козлограде было законом, и родители строго наказали ни в коем случае не самовольничать, не поступать в другой институт.

«Во, дураки, — ухмыльнулась девушка, — что они знают в своём Козлограде. Конечно, она сначала пойдёт в рекомендованный институт, но разве важно, какой институт, важен его результат — диплом». Тамара была не готова к экзаменам, особенно боялась математики. Можно было, конечно, рискнуть, то есть, как все, попытаться сдать все вступительные экзамены, но в том заключался огромный риск: если она завалит экзамены, пропадёт весь учебный год, придётся куда-то пойти на работу, а это — работать — никак не вписывалось в идеал предстоящей жизни.

«Как поступить ей в институт, минуя вступительные экзамены? А вот как, — сработала смекалка, натренированная наблюдением за поступками родителей, знакомых, и всех других козлоградцев, — надо подмазать самого главного, человека с решающим словом; в данном случае этот начальник — председатель приёмной комиссии. Дать ему взятку? Но как узнать, какая взятка в Москве достаточная, как бы в этом не промахнуться». Тамара опять поглядела в зеркало, будто спрашивая отражение, какие варианты, кроме взятки. «Да что там искать! — гневно вздулись губки. — Её поимели в купе поезда, но больше с ней этого не случится. Теперь она будет всех иметь. Но и тут возможна загвоздка: а если председатель не мужчина? Что ей, менять ориентацию?»

Первые несколько дней в столице Тамара лениво бродила по центру, приглядывалась к хорошо одетым женщинам, заходила в попутные магазины, там примеряла всё подряд и по советам продавщиц покупала кое-какую косметику. А главное, все эти несколько дней она почти ничего не ела, ограничиваясь соками и фруктами. Ещё, проверяя свою теорию, заглянула в парочку институтов, ей попавшихся по дороге, отыскала там учебную часть и задала такой вопрос: Когда у вас обеденный перерыв? За невинным вопросом стоял расчёт. Во время обеденного перерыва не все, вероятно, шли в столовку; кто-нибудь в целях экономии, либо здоровье оберегая, принёс термос с чаем, бутерброды, яйца вкрутую, помидоры, и вот, за своим рабочим столом уплетает этот нехитрый харч. Вот у такого человека, как-то его расположив, то есть подсунув какое-то лакомство, и без стесняющих свидетелей, можно было бы всё выведать: кто заведующий, каков, кто председатель приёмной комиссии, и о нём, по возможности, больше подробностей.

Наступил день похода в институт, рекомендованный Темирханом. Тамара облачила похудевшую фигуру в летнее, очень короткое платьице, обработала личико косметикой и отправилась в институт к началу обеденного перерыва. У двери в учебную часть она наложила на лицо детское, наивное выражение, легко потянула ручку двери и заглянула в узкую щёлку. За одним из столов с кипой бумаги сидело бесполое существо, что-то между женщиной и мужчиной. Некрасивое блеклое лицо, тонкие, еле заметные губы, короткие жидкие волосёнки, похоже, не мытые давно и кое-как зачёсанные за уши. Как автомат, двигались челюсти, пережёвывая бутерброд со скучной вареной колбасой. Наконец, по наличию слабых выпуклостей там, где должны находиться груди, Тамара решила, что существо являлось лицом женского пола. Девушка тихо прикрыла дверь и направилась к выходу из института.

В обеденный час нового дня Тамара явилась в институт с пакетом, который по габаритам был значительно больше всего, что принёс бы в учебную часть рядовой абитуриент. Тот, кто видел Тамару вчера, её бы совершенно не узнал. На неё был нахлобучен сарафан серого цвета, прямого покроя, и длиной много ниже колена. На груди пришит небольшой карманчик с торчащим в нём носовым платком и на уровне бёдер — два крупных кармана. Белая блузка под сарафаном была застёгнута до подбородка. Серые, грубого вида туфли на низких широких каблуках, с тупыми, как обрезанными, носами. Чёрные волосы на затылке собраны в бабушкин узелок. На лице ни грамма косметики.

— Разрешите? — тихо спросила Тамара, ступив в кабинет как раз в тот момент, когда существо женского пола на стол выложило бутерброд с той же вареной колбасой.