Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Белка поучила, но немножко, пока американец ей платил за уроки русского языка, так сильно укороченные сексом, что лучше сказать, платил за секс. А потом, как будто, без всякого повода вдруг отказался от уроков и вообще перестал звонить. Белка сама ему позвонила, наткнулась на сердитую супругу, и в который раз ощутила мощь и свирепость женской ревности.

— Умеют же некоторые жить, — вспомнил Заплетин рассказ Белки о двойной её эмиграции. — Никогда не работая, но красиво. Избегая рутины, однообразия и сопутствующей тоски. Что им политика, идеология, они и из них извлекают пользу. Но — загадка: любого другого, ведущего подобный образ жизни, я непременно бы стал презирать, а Белку такое не оскверняет.

И вот что ответил ему Жидков:

— А что если Богу всего угоднее женская красота? И все мужчины сотворены, чтобы поклоняться красоте? А что если именно Белкина жизнь воплощает в себе истину и совершенство? И что если именно Белкина жизнь — это рецепт интересной жизни.

И, не оставшись голословным, Жидков поведал этот рецепт:

— В стране, в которой вы проживаете, назовём её буквой А , правительство делает что-то такое, с чем можно решительно не согласиться. Попросите политического убежища в стране, у которой с вашей страной какие-то серьёзные разногласия, эту страну назовём буквой Б . Для вашего будущего удобства, страна Б должна быть не бедной, с хорошо развитой демократией, с сильным устойчивым правительством. Свяжитесь с иностранными корреспондентами. О вашем решении эмигрировать пошумят средства массовой информации. Раздражённое правительство страны А вас выпускает или выталкивает (выталкивает — много лучше), а правительство страны Б вас принимает с распростёртыми. В Б непременно найдётся фонд, который вас возьмёт под крыло, хотя бы на первое время. Пользуясь статусом ново иммигранта, плохим знанием языка и невозможностью найти работу по вашей заковыристой профессии (придумайте редкую профессию, в которой никто не разбирается), обратитесь в службы для обездоленных. Жить придётся, конечно, скромно, но зато совсем ни к чему работать.

Когда вам и это надоест, — а в жизни что угодно приедается, — напишите письмо в посольство Родины и пожалуйтесь на страну, в которую вы неблагоразумно, незрело, ошибочно переехали. Заблуждение — вот слово. Из политических соображений, и чтобы другим был хороший урок, Родина примет блудного сына. Денег у вас, конечно, не будет (а будут, зачем распространяться?), но Родина всё, что надо, оплатит из бюджета на пропаганду. Оплатит в обмен за интервью для телевидения и печати. Над тем, что сказать, не придётся и думать, — текст вам подсунут уже готовенький, только не забудьте про гримасы отвращения по поводу жизни в стране Б .

Покупавшись немного в славе, погостив с интересными историями у родственников и друзей, настороженно ждите того момента, когда Родина станет вас забывать, а то и прекратит материальную поддержку и предложит найти работу. Опередите такую мерзость. Сходите в посольство страны Б и со слезами на глазах вспомните слово заблуждение . Лучше — откройте им всю правду: секретные службы вашей Родины вас изнурительно шантажировали, грозили расправой с близкими родственниками, сделали беспомощной игрушкой в своих политических провокациях. Закончите так: меня у вас выкрали. Вас непременно возьмут назад, поскольку ещё не истёк срок, в течении которого вы имели право вернуться в страну Б .

Посольство покупает вам билет на самолёт, вы добираетесь снова до Б , снова вас там обогревают благотворительностью и пособиями. Пожив бедновато, но припеваючи, вы, однако, опять заскучали, ибо любая ситуация, если её затянуть во времени, ведёт к рутине, однообразию. Вы бы не прочь вернуться на Родину, но у Родины память ещё не отшибло, второй раз она не простит.

Что же вам делать? Слушайте Белку. В стране Б , как в каждой стране, проживают какие-то меньшинства. Для примера возьмём негров. Негры всё время недовольны, поскольку они были раньше рабами, а потом у них рабство отобрали, и бросили их в тяжкую свободу, при которой никто, кроме правительства, о тебе заботиться не желает. Для вас же, белого большинства, их недовольство — самородок, открыто валяющийся на дороге. Вы идёте в чёрную церковь, просите слова и с амвона с сильным акцентом толкаете речь о притеснении негров в Б. Чёрное — это прекрасно! — орёте вы в конце своей речи, и негры кричат вам О, да! Верно! заодно пританцовывают и аплодируют. Ещё таких несколько церквей, и ваша борьба за права негров замечена чёрными активистами и средствами массовой информации. И вот, добравшись до телевидения, вы выкатываете слезу, увеличенную телекамерами до размера баскетбольного мяча. И признаётесь в сокровенном: вам мучительно жить в стране, в которой притесняют чернокожих. Чёрное — это прекрасно, — шепчете вы сквозь комок в горле. Негры во всей стране пританцовывают, кричат О, да! и аплодируют. С таким политическим багажом вы отправляетесь в посольство страны В , у которой разногласия со страной Б . Начинаете им рассказывать о притеснениях за правду. Замолкаете на полуслове от придушившего вас комка. Посопев, посморкавшись, находите голос, сдавленно просите политубежища. Они вас берут: вы для них орудие политического реванша. Вот таким образом, — не работая, возникая в средствах массовой информации, а также путешествуя, развлекаясь, вы интереснее, чем большинство, коротаете время на земле.

Покидая квартиру Жидкова и чмокая Белку в тёплую щёчку, Заплетин подумал с острой завистью: «Ах, если б она жила у него»!

Чего не услышишь в большой компании подвыпивших иммигрантов, отмечающих день рождения. В начале вечера стол именинника выглядел чинно, тихо, спокойно. Все были рассажены по парам, и даже одиночки оказались рядом с полом противоположным. Но постепенно, в процессе вечера, кто-то нашёл своего соседа либо скучным, неразговорчивым, либо, напротив, слишком болтливым, либо взгляд у соседа был странный, либо по внешности был не по вкусу, либо… Да разве перечислишь необъятно многочисленные причины, по каким нам не нравятся другие. Иначе, постепенно все перемешались, и в этом содействовали танцы и туалетные потребности (включавшие даже такие мелочи, как поглядеть на себя в зеркало, губы подкрасить, попудрить щёчки). Если чей-то стул освобождался, на него плюхался кто-то другой. Возвратившийся часто был недоволен, особенно тем, что кто-то другой доедал из его тарелки и допивал из его стакана.

О чём разговаривают в ресторане не сильно подвыпившие люди? Дурацкий вопрос. Да о чём угодно! Вот послушаем, например, беседу нескольких мужиков, сбившихся вместе по причине, понятной всем, кто выпивает не в одиночестве, а в группе, с тостами, кряканьем, анекдотами и занимательными историями.