Александр Мигунов - Сказки русского ресторана

Пока Корней сидел за решёткой, не так уж мало, а целых шесть лет, Анна мужа не навещала, не посылала ему писем, не желала о нём даже и думать. А что будет после, когда он выйдет… За этим было сумеречное пространство, от которого Анна пока отмахивалась.

Молодая красивая женщина привлекала внимание мужчин, и она могла выбрать кого угодно и для компании, и для любви. Ей понравился симпатичный, мало кому известный художник. С ним она большую часть времени, нередко и до третьих петухов, проводила в весёлых богемных компаниях в удобной для всех квартире Анны. Георгий хотел бы писать картины, но как на то выбрать достаточно времени, если так хочется похвастаться такой очаровательной любовницей, и если так жутко увлекательно ночь напролёт глушить вино с поэтами и художниками, до слёз проникаться Блоком, Есениным, оценивать живопись приятелей, спорить о чём-нибудь неземном.

Как-то Георгий решил стать писателем. Он попросил свою любовницу наговорить в магнитофон историю её жизни. С помощью трёх рюмок коньяка Анна с небольшими перерывами наговорила пять страниц. Георгий всё записал подряд, но потом, перечитывая историю, стал сокращать и переделывать, но рассказ, всё-таки, не получился. Однако, всё же полюбопытствуем, что же там было на паре страниц. Поскольку автор сего романа относится к читателям с уважением, он на этой паре страниц сделал многочисленные поправки.

Девочка Аня на свет появилась в небольшом белорусском городке на берегу реки Сож. В тот день в космос взлетел Гагарин, и это каким-то странным образом сказалось на родительских приоритетах: к дочке они относились прохладно, а Гагарина полюбили какой-то фанатической любовью.

Так какие-то американцы сходят с ума по знаменитости, ну, например, по Элвису Пресли. Состоят членами «Клуба Пресли » , обвешивают дом его портретами и всеми возможными фотографиями, какие им удалось отыскать в Интернете, в магазинах и на аукционах, набивают все полки сувенирами, имеющими к Пресли отношение, скупают пластинки с его песнями и кинофильмы с его участием, по многу раз в год вылетают в Мемфис, где все дороги ведут в «Грэйсленд » ( музей на территории усадьбы Пресли), посещают многочисленные события, на которых мужчины, под Пресли одетые, с такими же причёсками и бачками поют, имитируя голос Пресли, и кто-то из них получает призы. Подобные фанатики-американцы, (да, наверно, не только американцы), даже не будучи богатыми, берут под покровительство кого-то, кто внешне похож на Элвиса Пресли и участвует в подобных соревнованиях, и щедро спонсируют все его надобности, до того палку перегибая, что даже селят в собственном доме, и все его потребности обеспечивают.

Родители Ани с такой же горячностью (но с размахом, разумеется, не тем, что могут позволить американцы) относились к первому космонавту. Гагарин, его бюстики, фотографии, модели спутника и ракет захватили все стены и полки дома. Нельзя, конечно, предполагать, что родители Аню не любили, но она не помнила, чтобы родители её хоть раз горячо приласкали.

К счастью, у Ани была бабушка, с которой было всегда замечательно.

Аня так часто пропадала в бревенчатом доме своей бабушки, что по сути в него переселилась, чему родители не возражали. Самым уютным местом в том доме была комната с русской печью. Каждый год, незадолго до Пасхи, печь эту красили белой краской, и на ней бабушка разрешала рисовать кистью бабочек и цветы. Бабушка любила русские романсы, хорошо их пела и играла на гитаре, и Аня часто пела вместе с бабушкой такие романсы, как например: «В лунном сиянье снег серебрится, Вдоль по дороге троечка мчится. Динь-динь-динь, динь-динь-динь Колокольчик звенит. Этот звон, этот звон О любви говорит»…

Примерно с возраста пяти лет Аня вдруг стала хулиганкой. По какой-нибудь мелкой причине, а то и вовсе без всякой причины она лезла в драку не только с девочками, а даже с мальчиками постарше. Её и двоюродного брата часто прогоняли из чужих садов, когда они рвали сливы и груши. Однажды, убегая от соседки, Аня, забор перелезая, за колючую проволоку зацепилась. А внизу, под забором росла крапива. Раньше, забор тот перелезая, она старалась прыгнуть подальше, чтобы ожогов не заработать. А тут она подумала о том, что если начнёт избавляться от проволоки, то свалится в ту жуткую крапиву. Эпизод этот стал частым кошмаром, только забор, где она висела, едва зацепившись за ржавую проволоку, высотой был, как десять этажей, а густая крапива под забором была, как кактус, в острых колючках, и в ней шевелились какие-то твари. Соседка стащила Аню с забора и привела её в дом бабушки. Выслушав жалобу соседки, бабушка сбегала за прутом и отстегала обоих внуков. Случалось такое неоднократно, и порой они ходили даже в синяках от палки, попавшей под руку бабушки, но злились они на неё недолго.

Дальше, после нескольких лет провала, лет, в которые, очевидно, ничего особенного не происходило, к бабушке каждую субботу стал заезжать дядя с сыном. Анна, уже собранная в дорогу, садилась в потрёпанные «Жигули», и они оправлялись на рыбалку, с ночёвкой в палатке на берегу. О, это были чудные дни! Особенно утро на реке, когда не тепло, но прохлада уходит. От воды или пар или туман, и сосны кажутся голубоватыми в лучах просыпающегося солнца. Нежно жёлтое великолепие ромашковой поляны перед лесом. Опьяняющий запах сена на поле. Двоюродный брат глядел на девочку влюблёнными робкими глазами. Она это, конечно, замечала, но дальше поцелуя в щёчку при прощании, на который он однажды осмелился, односторонняя влюблённость не пошла.

Когда ей было пятнадцать лет, дядя с отцом сложили деньги и по дешёвке купили катер, в каюте которого могли спать сразу несколько человек. Так начались путешествия Анны по рекам и озёрам Белоруссии, в которых главным была рыбалка. Однажды двоюродный брат отлучился и попросил подержать его удочку. Едва он в сторону отошёл, обе удочки сильно задёргались, и она от испуга едва их не выронила. Она вытащила из реки двух приличных размеров рыб, в тот день их единственный улов. Счастливой будешь, — буркнул отец, недовольный своей неудачной ловлей.

На этом история Анны кончалась. То ли Георгий бросил писать, то ли после двух пойманных рыб Анна выключила магнитофон и решила дальше не продолжать. В результате, в историю её жизни вошли только детские годы и отрочество, и — ничего о Москве, Корнее, и неудачном её замужестве. Понятно, зачем упоминать неприятные, болезненные события, но у Анны была и другая причина не описывать то, что выходило за пределы детства и отрочества. Она не поверила двум рыбкам, тому, что они сулили ей счастье, поскольку не поверила отцу, всегда к ней холодно относившемуся. Другая причина в том заключалась, что когда ей исполнилось тринадцать, суеверная девочка стала бояться того, что ей готовила жизнь, иначе, стала бояться взрослеть.