Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Я провела с сыном весь день до самого вечера, не оставляла ни на минуту, играла с ним в какую-то компьютерную игру, читала книгу, хотя перестала делать это давно, еще в пятилетнем возрасте, когда Максим научился читать самостоятельно.

Он не возражал, с удовольствием слушал про Винни-Пуха, даже поел с аппетитом и только перед сном вдруг спросил:

– Мама, а папа уехал на работу?

– Да, сынок, у него срочная операция, – соврала я, не зная, куда спрятать глаза.

– Ты спи, папа придет поздно.

Я просидела с ним до тех пор, пока он не уснул, только потом ушла к себе в спальню. Даниила не было. Неужели он посмел уехать к своей Машке? Это верх цинизма – бросить больного ребенка в первый день после выписки из больницы и пойти к другой женщине… Неужели он не понимает, что, возможно, это за его грехи сейчас расплачивается наш сын? Ладно, ему давно безразлична я, но Максим?

Мне страшно захотелось разбить что-нибудь, и особенно – чтобы это оказалась Данькина голова…

Он вернулся поздно ночью, когда я уже спала, разделся и лег на кровать, отодвинувшись от меня на самый край, словно я была больна чем-то особо заразным. У меня слезы навернулись на глаза, и я всхлипнула негромко. Честное слово, я не хотела, чтобы Даниил слышал это, но он повернулся ко мне и зло проговорил:

– Что ты истерику мне закатываешь? Хочешь что-то сказать, так скажи и не ной здесь! Давай, выскажись, не держи в себе! Так и скажи – ты тварь и сволочь, Городницкий, ты бросил сына и свалил к любовнице! Ну, что молчишь?

Я села на постели, щелкнула кнопкой торшера и посмотрела ему в лицо:

– Да, ты тварь и сволочь.

– Ну, давай дальше, что там еще у тебя припасено? – подстегнул Даниил, закинув за голову руки и глядя в потолок.

– Неужели ты не понимаешь, что так не может продолжаться больше? – спросила я, закрыв руками голову, как будто ждала удара. – Даниил, если ты хочешь, то уходи, живи с ней, но и я тоже ведь не железная, я не могу терпеть это постоянное унижение!

– Что ты знаешь об унижениях? Если бы только… а, все равно не поймешь! – отмахнулся он, перегибаясь через меня и выключая свет. – И не заговаривай больше о том, что я должен делать, а что – нет.

Даниил снова отвернулся, а я внезапно очень четко осознала – все, хватит. Пора разводиться.

Даниил.

Я долго лежал в темноте с открытыми глазами и старался успокоиться. Что за день сегодня? Сначала Машка взбрыкнула, выгнав меня, а потом Оксанка устроила истерику. Взбесились бабы, не иначе.

Днем привез Максима и Оксанку домой из больницы, и мне вдруг до боли в сердце захотелось увидеть Машку, до того захотелось, что хоть вой в голос. Я пообещал Максу привезти ему новую компьютерную игру и уехал, обставив это как недовольство отсутствием обеда. Машка была на работе, я ввалился прямо в приемную их клиники и сразу почувствовал, что у нее произошло что-то. Лицо недовольное, губы сжаты в нитку, глаза прищурены. Она писала что-то в журнале и хмурилась. Я подошел к конторке и постучал пальцем по деревянной поверхности.

Машка подняла голову, но не обрадовалась, к моему удивлению, скорее, наоборот:

– Привет. Что тебе? – спросила таким тоном, как будто я оторвал ее от чего-то очень важного.

– Соскучился, – честно признался я, пытаясь поймать ее руку, но Машка не дала:

– Даня, если ничего срочного, то извини – у меня много работы.

– Маш… у тебя что-то случилось?

Она кивнула, закусив губу, но ничего не стала рассказывать, и я решил, что за обедом непременно выясню все. Я уселся в кресло и взял со столика журнал, давая понять всем своим видом, что намерен дождаться перерыва. Машка метнула в меня недовольный взгляд, но опять ничего не сказала, продолжала заниматься своими делами, писала что-то, отвечала на звонки. Я наблюдал за ней, невольно ловя себя на мысли о том, что сейчас больше всего на свете хотел бы оказаться с ней в квартире у Сереги, обнять ее, прижаться губами к маленькому уху с черной серьгой и шептать всякую ласковую чушь. Я совсем голову потерял…

– …Даня, ты меня не слышишь? – донесся до меня голос Машки – она стояла рядом со мной и тормошила за плечо. – Даня!

– Что? – встрепенулся я. – Уже обед?

– Да.

– Тогда поедем куда-нибудь? – я поднялся и начал застегивать дубленку. – Собирайся.

Машка помедлила несколько секунд, потом сходила куда-то и вернулась уже в шубе и сапогах.

– Если тебе не трудно, давай заедем в «Детский мир», – попросила она, набрасывая на голову капюшон. – Хочу Юльке подарок купить, Новый год все-таки.

У меня это совершенно вылетело из головы в связи со всеми этими проблемами с Максимом. Точно, через пять дней Новый год, нужно что-то покупать сыну, да вообще как-то готовиться.

– Что она заказала тебе? – поинтересовался я, уже сидя в машине, и Машка вдруг засмеялась:

– Представляешь, она до сих пор верит в то, что подарки приносит Дед Мороз! Пишет ему письмо, а я потом забираю и прячу.

Мой сын перестал верить в эти сказки лет в пять, так честно и заявил нам с Оксанкой, что, мол, уже не маленький и прекрасно понимает, откуда берутся под елкой подарки. Как ухитрилась такая взрослая не по годам Юлька не разучиться ждать чуда в праздник – просто непонятно.

– И что она просит на этот раз?

Машка тяжело вздохнула, и глаза ее как-то потухли. Она отвернулась от меня и пробормотала:

– Совсем простую вещь – чтобы вернулся отец.

Я промолчал, хотя мне очень захотелось спросить, а хочет ли этого сама Машка.

Мы долго бродили по магазину игрушек, выбирая подарки, я купил сын обещанную игру и какого-то огромного робота-монстра, от подобных игрушек сходили с ума все его друзья, а Машка нашла на одной из полок восхитительной красоты куклу в шикарном бальном платье.

Нагруженные покупками, мы спустились к машине и поехали в кафе неподалеку. Я любил бывать в «Крепе», там готовили фантастический салат на блинах-крепах, с копченой курицей и сухариками, да и кофе варили очень вкусный. Глядя на то, как Машка вяло ковыряет вилкой в большой тарелке с салатом, я снова вспомнил, что ее лекарства совсем отбивают аппетит:

– Машуль, может, другое что-нибудь?

– Мне все равно. Знаешь, я совсем не чувствую вкуса того, что ем, – призналась она, отложив вилку и перестав, наконец, мучить салат. – От мяса тошнит, рыбу я не ем с детства.

– И чем же ты питаешься в итоге? – удивился я.

– Овсянкой, – улыбнулась Машка. – Ну, и творогом иногда.

– Ты с ума сошла! – загремел я, прекрасно понимая, что на такой еде она долго не протянет. – Разве можно так? Надо заставлять себя хоть чуть-чуть!

– Ой, ты совсем как Лаврушин! – сморщилась Машка. – Он тоже, как позвонит узнать про состояние, сразу орет – ешь через силу! Не могу я через силу! И вообще – я после праздников на обследование ложусь, – вдруг сообщила она, не глядя мне в глаза, и я понял, что дело плохо, раз она согласилась.