Марина Крамер - Удержи меня [СИ litres с оптимизированной обложкой]

Дотянувшись до ее лежащей на столе руки, я погладил тонкие пальчики, согревая их:

– Машуля, тебе хуже?

Она кивнула, закусив губу, и захлопала ресницами, стараясь не заплакать, и я кинулся успокаивать:

– Ты только не расстраивайся, я тебя очень прошу! Все будет нормально, я переговорю с дядей Мишей, сделаем тебе отдельную палату, чтобы в общей не лежать, обследуешься, дальше будет видно.

Она слушала внимательно, кивала головой, но я видел, что мыслями Машка где-то не со мной. Мне даже показалось, что я знаю, о чем она думала – после праздников обычно начинаются конкурсы у Юльки, и кто, кроме Машки, будет этим заниматься?

– А мама не поможет? – спросил я, и Машка тяжело вздохнула:

– Даня, она работает, ты же понимаешь. Мне придется просить Артема…

Вот с этого упоминания об Артеме все и началось – я почему-то разозлился так, словно имел на это право, и не смог сдержать своих эмоций, бросил недовольно:

– Ну, разумеется! Пойдешь унижаться и просить? Давай, дорогая, он ведь только этого и ждет от тебя – чтобы признала, что ты без него никто!

Машка встала из-за стола, накинула шубу, взяла пакет и свою сумочку, потом посмотрела на меня и тихо произнесла:

– Сделай милость, не ходи за мной. И вообще не приходи больше.

Я так и остался сидеть, провожая ее взглядом до двери. Пусть идет, думал я, это у нее просто настроение такое перед больницей, все раздражает, все кажется обидным. Через пару дней я приеду, как ни в чем не бывало, и Машка не напомнит даже о сегодняшней размолвке.

Ехать домой не хотелось, я не мог сейчас видеть Оксанку, терпеть ее настороженно-вопросительные взгляды, ее суетливость, ее желание угодить мне. А потому отправился к Сереге, лег на кровать в комнате и уснул. Когда очнулся, было уже довольно поздно, из кухни доносились голоса – значит, дядька не один. Я вышел и взялся за дубленку, но тут появился Серега, уже изрядно принявший, уставился на меня мутными глазами:

– А ты чего один-то? Где красотулька твоя?

– Дома, – буркнул я, одеваясь.

– Поругались? – не отлипал он, почесывая голую грудь под расстегнутой рубахой.

– Отстань, а? Чего выполз, денег надо?

– Не помешали бы, – кивнул Серега, и я полез в карман. – Спасибо, племяш, уважил! – он спрятал протянутую сотню в карман спортивных брюк и вдруг поинтересовался:

– А Максимка-то как?

– Выписали.

– Сильно лицо попортили?

– Сильно. У тебя все? Мне домой пора, – грубо сказал я, берясь за ручку двери, и Серега отстал.

Дома я вдруг вызверился на ни в чем не повинную Оксанку, довел ее до слез и отвернулся, слыша, как она всхлипывает в подушку и вздыхает. Как все запуталось… Может, и в самом деле, развод решил бы все наши проблемы? И Оксанка перестала бы нервничать и переживать, и мне стало бы легче? А Максим?

Да, Максим…

Маша.

Ну, вот и Новый год… Мы встречали его вдвоем с Юлькой, весь день суетились, готовили, накрывали на стол, наряжались. Мама звала к себе, но мы дружно отказались – привыкли всегда в новогоднюю ночь находиться дома.

– Может, потом, после двенадцати, – уклончиво, чтобы не обидеть бабушку категорическим отказом, сказала Юлька и положила трубку.

Она вообще весь день была какая-то странная, возбужденная, словно ждала чего-то, постоянно прислушиваясь к телефонным звонкам и шуму открывающегося на площадке лифта. Я догадывалась, кого она ждет… Но позвонить мужу и попросить прийти была не в состоянии, не смогла себя заставить, даже ради дочери.

В одиннадцать часов мы сели за стол, и Юлька совсем сникла, поняв, что сказки не будет. Она сегодня особенно хорошо выглядела, и я любовалась ее стройной фигуркой, затянутой в корсет настоящего вечернего платья, светлыми волосами, завитыми в локоны и сколотыми на макушке блестящей заколкой со стразами. Заколку подарил Олег, и Юлька слегка оторопела от подобного знака внимания, а мне его мать по секрету сказала, что он специально пару дней мыл машину соседа, чтобы купить партнерше подарок на свои деньги.

За празднично накрытым столом дочь и вертела в руке стакан с яблочным соком. Обняв ее сзади за плечи и заглянув в печальное личико, я попросила:

– Юленька, не надо. Ну, хочешь, я позвоню ему?

– Нет, мама, – совсем по-взрослому ответила дочь. – Если бы папа хотел, он приехал бы сам, без приглашения, ведь это его дом тоже. А, раз не приехал, значит, не хочет видеть нас с тобой… Садись, пропустим Куранты.

Артем.

Новый год я встречал один. Один, в пустой и кое-как прибранной квартире Андрюхи. Сам он ушел к своим приятелям-алкашам, звал и меня, но я отказался – смотреть на их синие от постоянного запоя морды не хотелось. Приведя запущенную «двушку» в относительный порядок, я заехал в ближайший супермаркет, набрал там всякой всячины, почти не глядя, благо, сейчас, если деньги есть, не проблема накрыть на стол даже за час до Нового года. Сидел перед телевизором с бокалом шампанского и почти не видел, что показывают. Это был первый праздник без дочери и жены, и меня не покидало ощущение пустоты. Оказывается, быть свободным не так уж приятно… Мне не хватало звонкого смеха дочери, ее радостных возгласов всякий раз, когда под елкой она находила очередной подарок. В этом году я тоже приготовил ей кучу всякой всячины, но отдать сам не смог – не хотел видеть Марью, а потому увез все к теще. Та только головой покачала:

– Тёма, может, все-таки помиритесь?

– Валентина Николаевна, а есть смысл склеивать? Она отталкивает меня, не хочет выслушать. А я тоже не хочу терпеть, у меня тоже всего одна жизнь.

– Где ты будешь на праздники? – неожиданно спросила теща. – Приходи к нам, мы с отцом одни…

Меня очень подмывало согласиться и провести новогоднюю ночь в уютной квартире тещи, посидеть с тестем за бутылочкой, да, наконец, поесть нормальной, домашней еды – но вдруг Марья придет после двенадцати? Нет, получится некрасиво, вроде как жаловаться прибежал.

И я отказался. Конечно, надо было позвонить Юльке, поздравить, просто поговорить, но я решил, что за десять дней успею еще и сводить ее куда-нибудь, хоть на каток, хоть в кино – куда скажет. Однако около двух часов ночи не выдержал, набрал домашний номер. Странное дело – трубку никто не снял. Это было неожиданно – обычно в новогоднюю ночь мы никуда не ходили. Может, к теще пошли?

Я позвонил и туда, поздравил и осторожно поинтересовался:

– Валентина Николаевна, а Юля у вас?

– Нет, они дома, завтра собирались к нам.

Это удивило еще сильнее. Возможно, Марья, обозленная на меня, решила все-таки изменить семейной традиции и уйти к кому-нибудь… Стоп, а к кому может уйти женщина, у которой и подруг-то близких нет? Неужели хватило наглости потащить ребенка к своему хахалю? Ну, это вообще тогда! Праздник, и без того не особенно радостный в этом году, оказался окончательно испорчен.